Не сразу Брайан смог пересказать братьям историю верховного друида, пораженный размером снисходительности жалостливой Крейды, не враз они смогли осознать услышанное. История так много объясняла. Но казалась такой нереальной, что сковывала руки, рвущиеся помочь.
- Она очень красива, так красива, как умеют складывать только барды, - озвучил Тревор общие сомнения и впечатления от сказания. - Нас учили из обыденного делать волшебное, из пошлого великое. Не может ли так статься, что опытный верховный дурит нас?
Брайан согласно кивнул и задумался. Он бы тоже не смог избавиться от подозрений, если бы не видел все то, что рассказывал ему Кьяртан. Он не знал, можно ли искажать картинки. Но если предположить, что это невозможно, Брайан во время рассказа друида увидел, как все происходило, собственными глазами. Ему казалось, что даже если Кьяртан о чем-то умолчал или что-то не договорил, это не сильно исказило правды. А еще он верил, что друид действительно стал иным, что в его душе нет больше тьмы. Или Брайан хотел в это верить, ведь друид был огненным, он мог его чему-то научить! Или хотя бы помочь им выбраться. Он все равно практически лишен сил, и сразу ему их не восстановить, значит, он не причинит им вреда, даже если его рассказ был иллюзией великого искусника.
Брайан шепотом уточнил у Тревора, сколько времени требуется для восстановления сил. Ответил ему Гвин.
- Не знаю, насколько велик его запас, но, думаю, резерв его огромен. Чем больше он, тем быстрее восстанавливается, как это не парадоксально. Свой я восстанавливаю за три ночи. Думаю, он со своим справиться за одну. Восстанавливаться он начнет сразу, как только мы освободим его от цепей.
- Ты все же решился? - Уточнил Тревор у Брайана, бросая взгляд на друида.
- Наверное, да, сколько бы я не тянул времени, я распутаю его. Я почему-то верю ему. Или это он внушает мне мысль верить ему, я не знаю. Я растерян, но хочу ему помочь.
Тревор кивнул.
- Думаю, для нас в любом случае это единственный выход отсюда. Если он восстановит силы, и не бросит нас, он сможет перенести нас на поверхность.
- Сколько бы не было "если", решение мы приняли, думаю, не стоит с ним тянуть, пока Кьяртан не растерял окончательно силы и не скатился по натянутой веревке обратно в темноту. Кто знает, когда он сможет подлететь еще раз.
Втроем они схватились за концы цепей и осторожно, чтобы не бередить лишний раз раны в руках, подтянули его к земле. Видно было, как Кьяртан из всех сил сдерживает остатки дыхания. Кольцо на шее перекрыло доступ к воздуху, как только они натянули цепь. Чем же ее разрубить - запоздало задались мыслью юноши. Кроме кинжала Тревора, у них ничего не было. Тот с сомнением посмотрел на оружие, которое достал из сапога, потом на толстенную цепь.
"Любой свободный друид может освободить меня простым приказанием цепи разомкнуться. На этом замкнуто заклятье, ведь мало шансов на то, что здесь когда-то пройдет дружественный мне друид".
Брайан сосредоточился и попытался поступить так, как делал с животными. Пронесся мысленно до цепи и повелел ей рассыпаться на куски. Когда он раскрыл глаза, с трудом им поверил, вся цепь была разорвана, включая ту, что пронзала ранее ладони друида. Сейчас в ладонях торчали осколки железа, вросшие в руки. Сам друид бессильно лежал на земле. Тревор и Гвин недоуменно переводили взгляд с цепи на Кьяртана, ведь они не слышали их мысленного диалога. Брайан, не тратя времени на объяснения, так же мысленно перенесся к волосам друида и повелел им отпустить его веки. В ответ Брайан обмыла такая огромная волна благодарности, что он едва не упал.
"Как ты сумел! Волосы не слушали меня, хоть я теперь свободен, они не подвластны простому заклинанию. Они словно стали чужими, темными, ты очистил их от тьмы". Действительно, волосы друида, бывшие прежде черными, внезапно поседели. Веки друида бессильно прикрыли невидящие глазницы. "Если бы ты вернул мне возможность говорить и зрение, я бы уверовал, что ты - сошедший на землю бог". "Нет, боюсь, такие чудеса мне не подвластны, не знаю, что я сотворил с вашими волосами, но как быть с губами - не представляю. Я не знаю, чем они спаяны. И зрение, боюсь, вернуть мне не подвластно". Друид кивнул, ничуть не расстроившись, и пообещал впоследствии самостоятельно разобраться с собственным ртом, как только выберется на поверхность. Лежа на берегу, он продолжал мысленную беседу, задавая уточняющие вопросы по всему, что касалось уже Брайана. Что-то тот легко раскрывал, что-то сумрачно утаивал. Рассказал он и о своей первой встрече с друидами, и об испытаниях, которые ему предстоят. Как оказалось, испытания для всех одинаковы, но лишь сам испытуемый решает, как он пройдет каждое из них. Он, да еще его тропа.
Затем он попросил дать ему отдохнуть, но прежде собственноручно вырвал из ладоней остатки цепей. Чтобы до конца избавиться от металла, тянущего из него силы. Едва он уснул, парни начали обсуждение. Вопроса, правильно ли они сделали, освободив его, на повестке не было. Ни один из них не смог бы с чистой совестью жить, уйдя он отсюда. Ведь если его история была искренней, они бы бросили брата. И даже если он солгал, не уподобились ли они бы злым эльфам, оставив его здесь медленно погибать. Его изможденное тело ясно говорило, что он давно ничего не ел и не пил и держался лишь за счет внутренних резервов. Обсуждали ученики его историю. Казалось невероятным, что Кьяртан был очевидцем столь давних событий, о которых уже мало кто помнит из ныне живущих. Но весь его рассказ изобиловал такими подробностями, кто казался правдой. В конце концов, Гвин, Тревор и Брайан тоже утомились и решили отдохнуть, предварительно вволю напившись, наконец, воды из подземного водоема.
Отступление
Крейда
Высокомерная посадка головы старой женщины с сухощавой фигурой могла свидетельствовать о врожденном аристократизме. Однако Крейда родилась в семье друида-лечебника и крестьянки, ушедшей за ним по доброй воле в леса. Гордая стать появилась не сразу. Девушке в ту пору едва минуло шестнадцать весен. Именно в том далеком теперь возрасте она почти одномоментно стала всесильной. История обретения новой в ее мире силы поросла мхом, но Крейда помнила, как сейчас, когда впервые почувствовала ее присутствие в собственном теле. Все, что произошло потом, было лишь неизбежным следствием ее появления. Сила обязала изменить поведение. Сила выработала уверенность. Сила окрыляла и воодушевляла. Сила губила и уничтожала человеческое в женщине.
Сейчас Крейда стояла перед своим войском верных ей друидов и рассматривала их. Верные, взращенные ею самой такими, какими она их желала видеть. Сила и хитрость, расчетливость и лицемерие, амбициозность и тщеславие - вот неполный перечень черт характера ее друидов, новых друидов, которые помогут ей в битве против сидов. Как легко было их просчитывать, людей, владеющих силой, и считающих себя выше других.
Одно только расстраивало верховную жрицу совета друидов. Даже спустя годы их было все еще мало, ее сторонников и сподвижников. Слишком мало для масштабного сражения, которое она задумала еще в период расцвета своего правления. Необходимы люди, простые смертные должны пожертвовать собой ради великих целей.
Она завершила осмотр и произнесла речь. Захотелось оглянуться в поисках трона. Тот был неудобным и жестким, но это был ее символ с тех самых давних времен. Символ, от которого она суеверно не рискнула бы отказаться даже будучи на пике своего могущества и величия. Два друида, уловив ее желание по одним только им видимым признакам, подхватили жрицу под руки, и проводили до трона, стоявшего под спасительной сенью деревьев. Статная женщина присела на самый краешек и едва заметно выдохнула. Ей нужна страна сидов, чтобы вновь вернуть себе красоту и молодость. Становится все сложнее показывать свою силу, когда тело все больше дряхлеет. Крейда позволила себе еле заметно поежиться, стоя под теплым летним дождем. Он давно не давал ей той радости, которую она чувствовала в детстве. Тогда теплые струи, омывающие тело, казались благодатью, смывающие все тяготы и невзгоды. Та девочка давно выросла, и дождь стал просто дождем. Сырым, холодным и неприятным.
