Брайан был рад и такой малости, разом накинувшись на лепешки, будто они были самым вкусным блюдом на земле. Эльф, сидящий справа, у которого была огромная бородавка на прекрасном чистом лбу, недовольно поморщился, но ничего не сказал. Зато фальцетом завопил их правитель.

- Вы отказываетесь от моих даров?! Почему вы так мало вкушаете блюд? Мои повара плохо справляются со своими обязанностями? Или это вы настолько невежливые гости?

Брайан поперхнулся суховатой лепешкой и отрицательно замотал головой. Выручил всех Гвин, нашедший в себе силы весело рассмеяться и добродушно отшутиться:

- Что вы, о великолепнейший из всех правителей мира, вы снизошли к нам, усадив нас с вами за одним столом, мы бы не посмели ответить вам черной неблагодарностью. Повелитель благосклонно кивнул на эти речи, но недовольства в его лике не убавилось.

- Но мы дали обет.

- Что за обет, мешающий вам есть и пить вино? - Возмущенно воскликнул главный эльф.

- Мы проходим испытания у лесных друидов, и пока они не закончатся, нам нельзя пить ничего, кроме ключевой воды, и есть ничего, кроме овсяных лепешек.

- В чем заключается ваше испытание, удивительный человек?

- Оно совершенно не выполнимо, о прекраснейший, - грустно понурил голову Гвин.

- Не стоит дольше терзать мое любопытство, смертный, говори.

- Мы должны отыскать прекраснейший цветок, самую красивую девушку, какую только может увидеть человеческий глаз.

Повелитель удивленно и вместе с тем удовлетворенно хохотнул.

- Зачем же она вам?

- Таково задание. В назначенный час красавица должна вернуться на землю, чтобы показать себя нашим соплеменникам. Тогда только завершится наше задание.

Что он мелет? - удивлялся про себя Брайан. Примерно такие же чувства обуревали и Тревора, но ни один из них не вмешивался, чтобы не сделать ситуацию более патовой. Гвин, видимо, говорил нечто, что устраивало повелителя по всем пунктам. Король эльфов удовлетворенно кивал головой, поглаживая одной рукой себя по животу. Окружающие эльфы тоже заметно раздобрели, и больше не досаждали Брайану и Тревору, вслушиваясь в россказни Гвина. Брайан подозрительно переводил взгляд с одного уродца на другого. Повернулся к Тревору, тот тоже выглядел недоуменным. "О чем он говорит? У него есть план?" - спросил Брайан. В ответ тот просто слегка пожал плечами и уткнулся носом в тарелку. Тем временем Гвина подозвали к столу повелителя, и там начали выспрашивать у него какие-то подробности.

Музыка вновь заиграла. Теперь звучали веселые мелодии, и некоторые эльфы обоих полов принялись плясать. Некоторые водили хороводы, купаясь в лунном свете. Другие отплясывали прямо на столах, скидывая своими копытами на пол тарелки и вазы. Третьи озверело набрасывались друг на друга, устраивая нешуточные потасовки. Шум и гам мешал сосредоточиться и подумать, куда они попали, и что им делать дальше. Если это была западня, то в чем ее смысл. Что с ними хочет сделать этот странный повелитель. Зачем им нужно было травить их странной едой, и чего сейчас добивается повелитель, пытая Гвина.

Когда повелитель, наконец, отпустил его от себя, тот выглядел вымотанным и будто опустошенным. Друзьям снова не дали переговорить, и развели в разные стороны, обещая спокойный сон в прекрасных чертогах. Брайан вновь успел уловить недовольство Тревора и понял, что спать ему не следует. Ему выделили отдельный шатер, посреди которого стояла широкая кровать с роскошным покрывалом золотистого цвета, на полу лежали шкуры животных, на маленьком прикроватном столике стоял графин с вином и ваза с фруктами.

- Издеваются, - прошептал Брайан и сел на шкуру подле кровати. Раз нельзя спать, нужно все как следует обдумать. Первое испытание, как это ни удивительно, он закончил, найдя все-таки невидимое, спасибо друзьям, нежданно появившимся в его жизни. Жизни одиночки, всегда чурающегося дружбы. То ли их сплотило вместе будущего друида, эфемерное для каждого из них. То ли Гвин с Тревором прикипели к нему из-за нечего делать и от любопытства. Что бы ими не двигало, он им все равно безмерно благодарен. Ведь даже сейчас, если бы не Тревор, Брайан закончил второе испытание, едва успев к нему приступить. Только не с тем результатом, с каким бы хотелось. Непонятно, зачем эльфам нужно было травить его и остальных, но понятно, что оставаться тут навеки ему бы не хотелось.

Второе испытание было, пожалуй, самым непонятным из всех, озвученных воздушником. Справиться с невидимым и остаться собой. Каким образом он сумеет победить всех эльфов? Или что подразумевается под фразой "справиться с невидимым"? Почему ему будет сложно остаться собой, понемногу становится понятным. Ведь эльфы всячески стараются задурманить его разум. Кто знает, в какой овощ он превратиться, если пробудет здесь достаточно долго для того, чтобы озвереть от голода, и поест. Тем более, если они перестанут подавать ячменные лепешки, как сейчас. Да и без воды не прожить. И самое главное, сколько ночей он сможет не спать? Две точно сможет, он уже однажды не спал, карауля у постели умирающей матери. Но вряд ли сумеет дольше. И что тогда произойдет? Даже сейчас усталость пыталась сломить его волю, а мысли, которые необходимо было срочно обдумать, заканчивались. Как-то маловато у него нерешенных проблем. Может, самое время заняться своей силой.

- И спалить себя, чтобы не мучился, - усмехнулся он над собой.

Вот только это никак не поможет тем двум, что влезли сюда из-за него. Вспомнив о них, Брайан решил попробовать найти их среди той кучи народа, что окружала их на сегодняшнем ночном пиру. Он растекся мыслями вширь, расслабился, лежа на полу и прикрыл глаза. Как найти в таком изобилии два знакомых теплых сгустка, - билась мысль перед погружением в мир ощущений. Однако она испуганно оборвалась, стоило только Брайану пробежаться невидимым зрением в пределах видимости. Казалось, кроме них троих, на огромной поляне никого не было! Ни одного теплого сгустка, ни одного теплокровного существа. Он даже раскрыл глаза и высунул нос наружу, приоткрыв покрывало шатра, желая убедиться, не оставили ли их одних. Но поблизости бродила эльфийская охрана, а некоторые эльфы все еще продолжали танцевать. Как же так? Кто они? Холодный озноб пробежал вдоль спины, забрался под кожу и когтями сжал все нутро. Брайан заставил себя вновь лечь на полу, закрыл глаза и кинулся к друзьям. Огонек Гвина был каким-то странным, каким-то заторможенным, словно спящим. Гвин спит! Как же так. Брайан попытался достучаться до мозга спящего, но тут наткнулся на новую странность. В Виде преграды. Казалось, Гвину на голову накинули тяжелый плед, а Брайану, имея в наличие только умение проникать в голову невидящими глазами и шептать бесплотными губами, крайне не хватало сейчас видимых рук, чтобы сбросить это покрывало.

Неужели он остался один. Тревор! Брайан метнулся ко второму теплому сгустку, и с облегчением увидел, что тот такой, каким и должен быть.

- Тревор, - взбудоражено позвал он.

Тревор будто только этого и ждал.

- Наконец-то, - подтвердил он ощущения Брайана. - Я весь извелся, ожидая тебя. Что так долго?

- Нужно было все обдумать, - ответил Брайан, не желая сознаваться, что он сразу даже не подумал прийти к нему посовещаться. - Гвин спит...

- Так я и думал, что его каким-то образом околдовали. Не думал, что он мог забыть детские сказки, которые, как оказалось, вовсе не были придуманными, и что-то съесть. Но, видимо, забыл. Вся еда здесь - просто листья с деревьев забвения, что растут на границе миров. Все, кто съедают хоть один из них, застревают между мирами, и не могут войти ни в один из них.

- Что же нам делать? Как его расколдовать?

- Насколько мне помнится, единственный выход, если он верно подсказан в сказаниях, - вывести его через ту дверь, через которую он сюда вошел.

- Но ведь это почти не осуществимо, мы всю дорогу мчались в кромешной тьме. Как мы найдем дорогу обратно?

- На самом деле дверь в наш мир была после меж мировых пещер с факелами, там было светло. Но беда не в этом. А в том, что двери постоянно перемещаются, они не стоят на месте. Мы вышли в поле, как ты сможешь найти здесь дверь, чтобы вернуться в горы? И дело не в том, что она невидима. Выпустив нас сюда, она исчезла, переместившись куда-то еще. Куда она перенеслась, мы не знаем. Можно искать вечно, и, даже найдя ее, просто не узнать. Ведь она такая же, как и сотни других обычных дверей.