Тревор шумно засопел, видимо, желая сказать много нелицеприятного, но решил поберечь силы.
- И что ты предлагаешь? Продолжать бежать?
- Ну почему же. Можно просто идти, и посмотреть, что она предпримет. Ведет ли она нас в какую-то определенную точку, либо просто гонит, получая удовольствие.
- И как ты это выяснишь?
- Давайте пойдем ей навстречу, - набравшись бесшабашной храбрости, предложил Брайан.
В ответ в воздухе повисло тягучее молчание.
- Не обижайся, Брайан, но ты уверен, что когда пытался влезть ей в мозги, в ответ она не повредила твои собственные? - Уточнил Гвин.
- Надеюсь, нет, - едва улыбнувшись, ответил Брайан. - Просто я уверен, что она нас куда-то ведет и просто так, не дождавшись чьей-то команды, не тронет. А команды не будет, пока мы не дойдем. Поэтому лучше уточнить направление и спокойно топать туда, куда нас подталкивают.
- Ладно, но ты идешь первый, и ответственность за дальнейшее падает на тебя, - подытожил Тревор. Брайану почудилось, что в его голосе тоже послышалась бесшабашная улыбка.
Брайан развернулся навстречу пылающим глазам и пошел к ним. Показалось, что те недоуменно хлопнули и слегка отдалились. Затем еще и еще, сохраняя прежнюю дистанцию. Так они дошли до какого-то большого грота, и тут глаза начали резко приближаться вперед. Уже слышалось совсем рядом громкое сопение и зловонное дыхание псины, запах немытой шерсти и какого-то тления, присущего всему здесь. Брайан застыл, не мигая глядя в приближающиеся глазищи. Остальные застыли рядом. Несмотря на внушительные габариты, приближалась она совершенно бесшумно, что не прибавляло уверенности троице окаменевших парней. Шаг, и Брайан напарывается спиной на грудь кого-то из спутников. Оказывается, он начал пятиться. Те последовали его примеру. Все же неприятно чувствовать, как что-то надвигается на тебя. Хотелось вновь бежать. Наверное, этого и добивалось чудище. Чтобы они вновь испытали животный панический страх, который начнет их гнать, как зайцев. Брайану не хотелось вновь чувствовать себя последним трусом. Он был рожден, чтобы стать воином. Неважно, что меч он держал только в кузне. Неважно, что судьба распорядилась иначе. Его душа требовала борьбы. Он не желал больше отступать. Хотя отступать уже было некуда. Спина подпирала собой холодную склизкую стенку туннеля. Осознание того, что он все же отступал, придало злости и мужества, подтолкнуло его навстречу опасности. Тревор сделал шаг вперед вслед за ним. Гвин немного задержался, но Брайана уже ничего не волновало. Он шел вперед. Глаза тоже приближались. От них исходило столь сильное свечение, что оно освещало небольшой участок перед мордой и саму морду. Она была поистине ужасна. Огромный сплющенный нос, над ним сияли довольно маленькие, в сравнении с остальной частью морды, глазки, теряющиеся в складках нависающей кожи. Кожа была такая черная, что сливалась с темнотой, не позволяя больше ничего разглядеть на его зверином лице. Пока пес не открыл свою пасть, вывалив такой же черный язык и обнажив в глухом, почти беззвучном рычании, зубы. Три ряда зубов! Рот, располосовавший морду надвое, был почти бесконечен. Зубы заканчивались чуть ли не в районе глаз, настолько широка была его пасть. И эта пасть приближалась навстречу Брайану неумолимо и беспощадно. Он псины исходили эманации ужаса, растекаясь по отвердевшим мышцам Брайана, сводя их в тугой узел. И Брайан все же струхнул, как не пытался держать в узде свой страх. Посмотрел на Тревора. Тот был бледен и столь же решителен, как и Брайан. Они встретились глазами и одновременно поняли, что истощили в себе предел без башенной храбрости. И кинулись обратно, во тьму, туда, где скрывался Гвин, так и не рискнувший пойти следом. Пробегая мимо, они ухватили его за рукав, и кинулись туда же, откуда пришли. Все же собака гнала их в определенном направлении. Хотя бы это они выяснили точно.
И вновь забег. На этот раз глаза не удалялись и при желании, оглянувшись, они могли видеть в нескольких шагах от себя приоткрытую пасть, полную зубов. Хотя оглядываться было некогда, глухие рыки постоянно гнали вперед. Коридор за коридором, какие-то залы и даже лестницы, ничего не запоминалось и не замечалось. Все слилось в сплошную череду непонятных, наполненных мглой, картинок. А потом они вновь увидели большие овальные вороты в голубоватом свете, которые тоже легко открылись, стоило лишь дотронуться до них. Царившая за вратами мгла показалось какой-то иной. Будто сумеречной. Потом до них долетел резкий порыв ветра. Они вновь на поверхности! Неужели Брайан все же прошел второе испытание? Нашел невидимое, и вернулся в свой мир невредимым? Какое блаженство вдыхать родной свежий воздух. Необыкновенно свежий и морозный, будто сейчас стоит зима. Друзья сделали несколько шагов вперед, и лишь окрик Гвина спас всех от беды. Они вышли на тонкий козырек, под которым разверзлась пропасть. Вышли посреди скалистых гор. Это было невероятно, ведь там, где они жили, даже в десятке дней пеших переходов не было никаких гор. Раздумья прервала нарочито тяжелая и громкая поступь вновь появившейся позади псины. Вот только она уже не пугала. Хотя, похоже, ей это больше и не требовалось. Она, как показалось, приглашающе мотнула головой вправо. Там открывался зев в гору. Снова подземелье. Пришлось идти. Все равно обратный ход она закрывала своей необъятной тушей.
Новое подземелье разительно отличалось от предыдущего. В нем на стенах располагались крепежи, в которых ярко и весело огнем блистали факелы. Не было неприятных запахов. И откуда-то издалека вновь слышалась музыка. Похоже, их провожатая достигла конечной точки, убедилась, что жертвы никуда не денутся, и успокоилась. Даже порыкивать перестала и зубы спрятала.
Ее спокойствие и радовало и настораживало. А не поджидало ли за углом нечто худшее, чем эта тварь. Невольно подобравшись, Брайан двинулся дальше. Иногда к мелодичной музыке примешивались звуки пения, но чаще их заглушали звуки невидимых пока инструментов. Ни один из путешественников не мог похвастаться знаниями в музыкальной области, поэтому для них звуки музыки ни на что не расчленялись, оставаясь просто приятными для слуха. Перед очередным поворотом звучание усилилось. Они повернули за угол и очутились в огромном поле под звездным небом. Посредине него стояли шатры и накрытые столы. Последние изумляли роскошным убранством. Здесь были вышитые всеми цветами скатерти, золотые кубки с самоцветами, необыкновенные вазы из тончайшего стекла, в которых лежали неведомые фрукты. Изысканные серебряные кувшины с винами и резные деревянные стулья вокруг столов. Брайан смотрел на что угодно, лишь бы не видеть пирующих, которые при их появлении стихли, стихла и музыка, исчезли звуки хора. Лишь собака шумно сопела за спиной. Вдруг тишину прорезал тонкий высокий голос:
- Славная нынче охота вышла у тебя, Дара? Смотрю, дичь была резвая и сама подоспела к нашему ужину.
Голос исходил от мужчины с прекрасным лицом. Только сидела его голова на тонком тщедушном тельце, размеры которого подошли скорее бы карлику, нежели взрослому существу.
- Вас никто не приглашал на мой пир, вам никто не рад.
Сидящие за столами согласно закивали. Чьи-то головы украшали рога, чьи-то пятачки, у некоторых на ногах красовались копыта. У других были другие уродства, которые сразу не бросались в глаза.
- Однако мы милостивы и гостеприимны. Эльфы - самый дружелюбный народ. Не так ли?
Поданные вновь согласно закивали. И их правитель продолжил.
- Садитесь за столы, вкушайте наши яства, - он повелительно повел рукой, и тут же несколько придворных подскочили с мест, разделили мужчин и повели в разные стороны, практически насильно усаживая на стулья.
Брайан почувствовал мучительный спазм в животе, разглядывая изобилие различных блюд. Запеченные целиком гуси, утки, свинина, форель, вкуснейшие хлеба и лепешки, отварные овощи, удивительные фрукты. Съесть хотелось все и сразу, но что-то не давало поднять руку к столу. Какое-то непостижимое беспокойство. И тут Брайан понял, что это не его беспокойство, что он каким-то непонятным образом ощущает теперь Тревора. Как раньше Ласку. Он поднял голову и не удивился, заметив, как парень пристально на него смотрит, словно желая что-то сообщить. Тревор поднял руку к голове и будто случайно пригладил себе волосы. Брайан слегка прикрыл глаза и попытался понять, о чем думает Тревор. "Ничего не ешь. Останешься здесь навеки. Ничего не пей. Забудешь дорогу домой". Брайан разочарованно сглотнул. Тут же к нему пристали с уговорами эльфы. Они просили его попробовать то или другое, уговаривали и предлагали всевозможные кушанья. Желудок сопротивлялся такому непонятному самоистязанию и кричал все громче и громче, так что, в конце концов, Брайан даже раскраснелся от стыда. "Могу ли я хоть что-то здесь съесть? - попытался достучаться он до Тревора. - Голод раздирает живот, да и заставляют". Он удивился, получив ответ: "Ячменные лепешки. Больше ничего".
