- Догадывался, что найду тебя здесь, - помолчав какое-то время, произнес тот. - Меня и самого сюда порой тянет, есть здесь некое очарование, навеянное смертью.
Внезапно он по-девичьи хихикнул и закатил глаза.
- Тревор, - продолжил он, - ты очень странный человек. Так боишься, но все равно рвешься. Я что-то умею, и то порой страшусь. Зачем же ты кликаешь себе беду? Ведь даже я не понимаю, на что ты рассчитываешь.
Тревор сжал губы и, не поворачиваясь, вздохнул. Ему уже порядком приелся разговор на данную тему. Решив, что высказался достаточно красноречиво, он вновь вернулся к прерванному занятию - созерцанию воды.
- Ну, правда, Тревор, - не унимался его друг. - Не знаю, как я смогу пережить, если с тобой что-то случится. Ведь в этом будет и моя вина!
- С чего такой глупый вывод?
- Ты захотел на эти испытания, потому что туда отправляюсь я!
Тревор с натяжкой рассмеялся.
- На самом деле туда я захотел задолго до того, как ты туда собрался, - уверил он Гвина. - Это решение преследовало меня с того самого дня, как я получил посох.
- Посох-для-битья! Он бесполезен! Видимо, это было проявление своеобразного юмора колдунов, а ты стал его жертвой.
- Пусть так. Я решил. Я не переменю свое решение. Мы отправляемся после обеда.
Место, где располагалась обитель старших друидов, располагалось не так далеко, менее чем в одном пешем переходе. Считай в их родном лесу. Поэтому выходить туда с утра не имело смысла, если только нет желания весь оставшийся день помогать по хозяйству на новом месте. Гораздо мудрее было прийти, когда уже с трудом различаются лица. Именно тогда все заканчивали текущие дела и садились принимать пищу.
Парни вышли сразу после того, как отобедали, и отправились в путь. Туда, где, по уверениям их "местных" друидов, проходило испытание, и где раз в год собирался совет верховных друидов. Правда, проверка проходила весной, но вроде бы и в остальное время желающим не отказывали. Дорога шла через знакомый лес, поэтому парни шли уверенно, вслушиваясь в пение птиц и рассматривая видимые лишь им следы пребывания здесь зверей. Тревор замечал каждую паутинку, каждое шевеление листа, произошедшее не из-за дуновения ветра. Каждое изменение тональности в трелях, выводимых птицами. Все это всегда несло смысл и имело последствия для леса и его обитателей, поэтому для Тревора прислушиваться давно вошло в привычку. Свой посох светлого цвета он нес на плече, не найдя для него лучшего места. Гвин также молча передвигался, уйдя куда-то глубоко в себя и не издавая ни звука. Им привычно было и такое, молчаливое, общение. Вовсе незачем разговаривать тем, кто довольно сказал друг другу, и кто слишком хорошо знает все тайны, переживания и мысли другого.
Тем более ни к чему было озвучивать известные факты. Вроде тех, что скоро пойдет дождь, или что недалеко скрывается кабаниха со своим потомством, готовая в любой момент кинуться на дерзнувших нарушить их покой. Но они и не собирались заходить на ее территорию, уважая звериное пространство не менее, а, может, даже более своего. Ведь человек легко меняет место обитания и за жизнь нередко многократно переходит из одного дома в другой.
Тревор в который раз боролся с собственной неуверенностью, зная, что вскоре уже не сможет вытаскивать ее наружу, и, давая ей последний шанс высказаться. Сколько он знал друидов, ему не будут чинить препятствий и дадут возможность выложиться на полную силу. Вот только силы у него и не было. Но даже если он не сможет пройти самых первых проверок его возможностей, он может попробовать стать друидом-лечебником, ведь знаний для этого у него предостаточно. Не зря же все отрочество он провел подле женщин, две из которых специализировались на поиске трав и составлений простейших эликсиров. Возможно, изготавливали они не только самые простые снадобья, но с ним более сложными рецептами делиться колдуньи не спешили.
Солнце село, когда юноши вступили в чужой, незнакомый лес. Наступала ночь, а, значит, новый день. Звуки приобрели новые оттенки, шорохи стали бы пугающими, если бы молодые мужчины не чувствовали себя в любом лесу спокойнее и безопаснее, чем городской житель в своем доме. Внезапно из-за деревьев вынырнули две фигуры и преградили посохами им путь.
- Во имя сидов, что забыли вы здесь в эту ночь?
- Мы пришли на испытания, - весело и бодро ответствовал Гвин.
- Вы из общины?
- Да.
- Обычно среди испытуемых не бывает столь взрослых особей. Почему вас не направили на обучение ранее?
Наступило неловкое молчание, и Тревору пришлось взять ответственность на себя.
- Из-за меня, лесные братья. Мой дар проявлялся слишком слабо, и мой друг ждал меня.
Неизвестно, как на самом деле отреагировали на такие оправдания друиды, но вопросов они более не стали задавать, решив проводить юношей к костру. Идти пришлось довольно долго. Видимо, они попали на первый пост стражей, поскольку еще не раз встречали на своем пути других братьев. Те неожиданно появлялись на тропе из-за деревьев, молча наблюдали за процессией, и вновь уходили в тень. Впечатленные по началу наличием такого количества кордонов, мечтающие овладеть магией обо всем забыли, узрев в конце пути настоящее лесное чудо. На огромной поляне в кругу священных древних камней горел огромный костер, а на окраине стояло три могучих дуба, ни один из которых не смогло бы обхватить и двадцать человек. Их кроны закрывали небо, сплетались между собой ветвями и надежно прятали от любопытствующих, если бы они сюда забрели, любые отблески огня.
У костра сидело не так много человек, как можно было бы ожидать по величине поляны, и мало кто из них обратил внимание на пришедших. Лишь одна престарелая худая женщина спросила у провожатых Гвина и Тревора:
- Кого нам послали нынче сиды?
- Они говорят, что пришли на ежегодные испытания из соседней общины.
- А не слишком ли вы великовозрастны для обучения? - Вперила она в нежданных гостей недоумевающий взгляд.
- У нас не так давно начали расти бороды, мы еще не старики, - почтительно, но с заметной веселой усмешкой, нашелся Гвин. Он, похоже, не сомневался, что у них все получится, и верил в свое правое дело.
- Что ж, пусть это решит совет верховных друидов. Они прибудут сюда на рассвете. Как правило, среди тех, кто проходит у нас обучение, редко попадаются особи вашего возраста, и еще реже дети простых смертных. Ведь ваши родители не друиды, иначе вы давно были бы здесь...
Тревор удивленно посмотрел на Гвина. Почему-то он никогда не спрашивал у него, кто его родители. Гвин жил в общине, когда там появился Тревор, и еще мальчиком, он уверовал, что он в общине - единственный сирота. Разговора о прошлом никто из них по своим причинам никогда не заводил, поэтому происхождение Гвина стало открытием для ищущего знаний.
- Но, тем не менее, мы рады вам, и на все воля богов.
Прибывшие с первыми лучами солнца ничем не отличались от тех друидов, что Тревор встречал ранее. Разве что цвет одежды у всех был одинаковый грязно-серый. Видимо, и на них длинная дорога сказывалась, обделяя своей милостью.
Всего верховных было семеро. С ними прибыла охрана в том же числе и несколько женщин-друидов в пестрой одежде синих и зеленых оттенков. Видимо, травницы, прорицательницы и лекарки. Вот на их платьях следов грязи не было. Не иначе успели где-то постираться. Тревор наблюдал за всеми, лежа на подстилке, что он использовал для сна. Вставать он не торопился - вряд ли сейчас его пустят к костру, а смотреть парню никто не запрещал, вот он и изучал вовсю прибывших. Старых среди них не было, хотя все мужчины, как и большая часть друидов, которых он знавал, носила бороды. Бороды были светлые, были рыжие, но седых Тревор не обнаружил, что подтвердило его мнение об относительной моложавости верховных. Хотя, конечно, он не раз слышал от "своих" женщин в их тихих беседах причитания, что им никто не раскрывает секреты эликсиров, способствующих замедлению процессов старения в организме. Он однажды спросил, как такое возможно. Так Трида, одна из них, ответила, что в определенный момент в живом организме, любом живом организме, нарушается некий цикл, что-то ломается, и он начинает увядать, как цветок. А существующий у главных и верховных друидов рецепт эликсира, способен этот процесс если и не обратить вспять, то уж точно замедлить. Большего Трида не знала, но уверяла, что ей знаком один, пьющий такой настой по утрам, который еще во времена ее детства был в зрелом возрасте. Сейчас она сама украшена морщинками, а тот все еще с гладкой кожей.
