Мередит бодро начала:

— Я ненадолго, Кевин, просто я обещала инспектору Крэйн, что загляну к тебе.

Она поплатилась за свою оплошность. В любом случае, упоминать о полиции явно не стоило. Кевин облизнул губы, обнажив при этом дыры от выбитых зубов:

— Зачем? Что ей нужно?

— Ничего, — Мередит решила не ухудшать положения, и в отчаянных поисках иной темы для разговора обратила внимание на противень. — Что ты готовишь? Печенье, пряничных человечков?

Кевин пронзительно заорал, отбросил прихватки и кинулся к ней. На секунду ей показалось, что он собирается напасть на нее, и она, защищаясь, выставила вперед руки, но Кевин всего лишь хотел удрать, а Мередит была препятствием у него на пути. Оттолкнув ее, он стрелой промчался мимо и выскочил за дверь.

Оставшись одна, Мередит попыталась собраться с мыслями.

— Какого черта? — пробормотала она. — Что я такого сказала, от чего он тут же бросился наутек? — и, как бы в раздумье, добавила: — Наверное, он спятил.

Она взглянула на противень. То, что Кевин вообще готовит, еще можно было понять, но то, что он занялся такими кулинарными изысками, как фигурное печенье, поразило Мередит. Она внимательно посмотрела на пряничных человечков.

Нет, это были не пряники, просто фигурки из теста. Совершенно несъедобные на вид сероватые силуэты, скорее даже не сделанные по форме, а небрежно вылепленные руками…

У Мередит перехватило дыхание.

Это было не печенье, не еда! Если она правильно поняла, цель его творчества была совсем другой. Все фигурки отличалась друг от друга, причем женские отличались от мужских — к ним были добавлены круглые шарики из теста, олицетворявшие грудь. Это были не просто человечки из теста, а фигурки конкретных людей. Человечки были еще слишком горячими, чтобы к ним можно было прикоснуться, и Мередит просто склонилась над ними, внимательно рассматривая каждого и пытаясь определить, кого он изображает.

Крайняя слева, судя по маленькому кусочку теста, что был прилеплен поверх другого, большего, изображавшего голову, — это Винни с волосами, стянутыми в пучок. Две большие мужские фигурки. Армитадж? Кромби? Женская фигурка в юбке, с длинными тонкими ногами, небрежно вылепленными прядями волос вокруг лица и с каким-то напоминающим коробку предметом в руке, очевидно, Аманда Крэйн со своим портфелем. Еще одна женская фигурка, такая же высокая, как и мужские. Мередит осторожно взяла ее, перебрасывая из ладони в ладонь, чтобы не обжечься. Она печально посмотрела на ухмыляющееся лицо из теста и произнесла:

— А вот это, похоже, я.

«Я не суеверна», — говорила себе Мередит, но даже самого убежденного атеиста охватила бы дрожь, стой он здесь, в этом изолированном от внешнего мира жилище, наедине с лежащими на противне нелепыми маленькими фигурками из теста.

К счастью, вскоре к ней вернулась способность трезво мыслить. Она подошла к двери, за которой скрылся Кевин, но его нигде не было видно — возможно, он и не убежал, а спрятался где-то здесь, среди старых автомобилей и буйной растительности, ожидая, пока она уйдет.

Она вернулась к столу. Уйти ей придется, но она возьмет этих маленьких человечков с собой. Мередит подняла одну из тряпок, брошенных Кевином во время бегства.

Расстелив ее на столе, она начала перекладывать фигурки из теста с противня на тряпку; они все еще оставались горячими. Что же Кевин собирался с ними делать? И в первую очередь, что натолкнуло его на такую странную мысль?

«Он просто слышал, что другие делают нечто подобное», — стала успокаивать себя Мередит, но в глубине души она понимала, что он вполне мог оказаться замешанным в этом странном деле, а значит, мог кое-что рассказать ей об этом.

Она знала — то, что она собирается сделать, с точки зрения закона является воровством, но если оставить эти фигурки здесь, Кевин, вернувшись, обязательно уничтожит все свидетельства своего дилетантского колдовства. Мередит аккуратно завернула фигурки в тряпку и направилась со своей добычей к двери.

— Кевин!

Ее голос эхом прокатился по пустынному двору и затерялся в деревьях. Вдруг из-за колышущихся веток показалась расплывчатая темная фигура и что-то хрипло прокаркала в ответ.

— Если вы друг Кевина, — произнесла Мередит с напускной храбростью, — передайте ему, что я взяла эти ужасные фигурки с собой. — Она показала связанную в узел тряпку.

Ворона взмахнула иссиня-черными крыльями и, противно крича, улетела прочь. Суеверный страх вновь охватил Мередит. Эта птица, словно поняв ее слова, тут же улетела, как будто желая передать их кому-то.

— Вздор! — громко сказала Мередит так уверенно, как только смогла. Она снова повысила голос. — Кевин, ты меня слышишь? Я забираю твое печенье и уношу его с собой.

Мередит была почти уверена: если Кевин где-то рядом, то после этих слов он обязательно покажется. Но ответа не последовало — не дрогнул ни один листик в кустах, не раздалось ни единого шороха со стороны ржавых остовов автомобилей.

Ну, тогда ее совесть чиста. Она сказала Кевину, что уносит его творения, и не ее вина, что он убежал так далеко, что не услышал.

На двери магазинчика «Тысяча мелочей» по-прежнему висела табличка «закрыто», но Мередит, ничуть не смутившись, так громко постучала, что от стука закачалась табличка. Спустя несколько минут Мередит повторила попытку достучаться.

Через секунду или две она была вознаграждена каким-то движением внутри. Мередит прижалась лицом к пыльному стеклу. В глубине магазина раздвинулась бисерная штора, и к двери направилась тучная женщина, одетая в очередное мешковатое платье. Сквозь закрытую дверь Сэди поинтересовалась, чего ради ее побеспокоили.

Мередит в ответ приподняла свой сверток.

Сэди не могла знать, что там внутри, но Мередит была уверена: любопытство заставит ее открыть дверь, так и вышло.

— Что это такое? — недовольно произнесла Сэди. Очевидно, сказанное относилось и к свертку, и к самому визиту Мередит. — Я взяла выходной, у меня болит голова.

«Она заболит у тебя, дорогуша, еще сильнее, когда я расскажу, зачем пришла», — злорадно подумала Мередит, а вслух сказала:

— Думаю, вам стоит взглянуть на это. Извините, что побеспокоила, — добавила она только ради приличия.

Формальное соблюдение правил вежливости не смягчило Сэди, она возмущенно посмотрела на сверток:

— Вы что, не можете прийти завтра?

— Нам нужно поговорить сейчас, — настаивала на своем Мередит.

— Ладно, — сдалась Сэди и отступила назад, позволяя ей войти, затем тут же закрыла дверь на засов. Мередит подумала, что теперь она заперта один на один с женщиной, которая вполне может оказаться местной сумасшедшей, а никто даже не догадывается, что она здесь. Мередит надеялась, что не совершила опрометчивого поступка. Сэди закончила возиться с дверью и направилась в сторону бисерной шторы, тяжело переставляя ноги. Они прошли по узкому коридору и оказались в уютной гостиной. Уют ей придавала соответствующая мебель, при том что внутренняя отделка оставалась довольно странной. Оказалось, Сэди коллекционирует то, что можно назвать предметами народного искусства и этническими диковинками.

На стене в беспорядке висели резные деревянные маски, а деревянный комод был заставлен необожжеными глиняными мисками, порой почему-то треугольными, кувшинами и примитивными статуэтками. Последние в основном были женскими, со слишком явными признаками пола: широкими бедрами, огромными животом и грудью, но у некоторых не хватало рук или ног. Среди них притаились и другие зловещие и совсем непривлекательные вещицы, по-видимому, являющиеся оккультными принадлежностями. Картина на стене — цветная гравюра — изображала танцовщицу в платье семнадцатого века. Танцевала она скорее всего шотландский рил или кадриль, ее партнеры по танцу делали характерные движения и брались за руки, когда менялись местами.