- В общем… Никто не должен был знать о том, что маленькая тихая девочка-отличница без намёка на друзей или личную жизнь на самом деле – школьный распространитель наркотиков.

День двадцать девятый. Предтечи войны и немного о моём чувстве юмора.

Честно говоря, я был удивлён, но не настолько, чтобы падать в обморок и разговаривать с небесами. Лианна – наркодилер. Достойная тайна, недостойное занятие. Подсаживать малолетних неудачников на «спасительную дозу счастья», изображая из себя невинную овечку… Как раз под стать мерзкой Лианниной душонке. Но, как бы то ни было, у меня возникает вопрос: если она так хотела сохранить всё это в тайне, зачем было провоцировать Джерарда? На её месте я бы задницу лизал этому фрику, чтобы он ни в коем случае не проболтался. Уэй как-то говорил, что она пошла на крайние меры, потому что влюбилась в меня, но я не верю, что эта курица вообще умеет любить. Зачем тогда? Зачем ей всё это? И почему она напрямую причинила Джерарду зло лишь в самом конце, после меня и Майки?

Я лежал на кровати и смотрел в потолок. Не люблю выходные за то, что голова постоянно забивается мыслями, которые не пришли бы в обычный день просто потому, что времени на них нет. А теперь я был вынужден всех их обдумать. Из кухни доносился просто божественный запах блинчиков (мама решила, что диета для слабаков, и снова вернулась к нормальной еде), в окно сквозь щель между штор пробивались яркие солнечные лучи. Не хотелось ничего делать. Хотелось просто лежать.

Внезапно (хотя, какое там внезапно) затрещал телефон на тумбочке, медленно вибрацией подползая к её краю. Я потянулся и еле успел перехватить его перед тем, как он шмякнется на пол. Готов поклясться мизинцем на левой ноге, что это Джи. Больше мне никто не звонит. Я взглянул на дисплей и… в общем, хорошо, что мизинцем не клялся.

Лианна.

Либо она умеет читать мысли и сейчас скажет, что реальность не существует и она на самом деле Морфеус, либо это одно из тех совпадений, которые Уэй поэтично называет «охуеть какое совпадение».

- Да, - нехотя ответил я. В крайнем случае, в телефонном разговоре есть один жирнющий плюс: если мне не понравится даже тон этой малолетней уголовницы, я просто брошу трубку.

- Привет, - как мило. – Я хочу с тобой поговорить.

- Да ладно, а я думал, ты позвонила, чтобы подышать мне в трубку. – Кто тут самый острячный остряк? Конечно же я.

- Мы можем встретиться? – её голос был на удивление спокойным и… виноватым будто. Да что, блять, тут происходит?!

- Лианна, ты меня случайно ни с кем не перепутала? Твои дружки меня избили, по твоей милости выгнали Майки и из-за тебя же мне пришлось два часа вымывать краску из волос ноющего Джерарда. А ты не знаешь, что такое «ноющий Джерард»! – в сердцах воскликнул я, когда в моей памяти всплыли подробности этого подвига: Уэй, орущий «ты меня лысым оставишь!», царапающийся и кусающийся, когда ему вдруг становилось больно. Такое было ощущение, будто я мыл маленького, противного и злющего пекинеса.

- Я понимаю, - немного помолчав, сказала Лианна. – Я просто хотела поговорить. Я знаю, что я делала и что собираюсь делать, но мне это уже не доставляет удовольствия. Я хочу, чтобы мы просто больше не вели эту глупую войну под девизом «зуб за зуб».

Что-то всё это походило на хорошо спланированную засаду. Наверное, я параноик, но мне это всё равно не нравится. Как только я узнал правду, мне звонит Лианна и… извиняется? Ведь именно извинение я слышал в её голосе. Это ненормально. Это противоестественно. И мне это совсем не нравится.

- Слушай, я не знаю, как на всё это реагировать, – честно признался я.

- Думай. Я буду ждать тебя в парке через два часа.

Лианна положила трубку, не дождавшись моего ответа. Я сидел на кровати, смотрел на узор на ковре и думал, что делать. Я мог бы сходить на эту встречу и ничего не сказать Джерарду. Он просто об этом не узнает. Но меня будет мучить всё это ещё очень долго, вскоре его доверие ко мне может пошатнуться, и тогда я не знаю, что я буду делать. С другой стороны, можно позвонить Джи и всё ему рассказать. Но его реакция будет однозначной и непоколебимой: он пошлёт меня, Лианну и весь мир заодно в чью-нибудь задницу. Он ни за что не будет «за», просто потому что мирные переговоры против его естества. Ему больше нравятся крики, вопли, декорации. Ему нужно шоу, даже чтобы разобраться с какой-нибудь мелочью. Внезапно меня передёрнуло. А ведь Джерард не умеет прощать. Не умеет мирно всё решать. Если я сделаю что-то за его спиной, он мне этого не простит, как не прощал ничего Лианне, Говарду, Джессике, Рентхейлу. Мне страшно? Да, немного. Уэй далеко не идеален, но его жестокость… Впрочем, не будем об этом. Какие ещё варианты у меня есть? Да никаких. Говорить Джи или нет? Идти или нет? Я ненавижу делать выбор.

Рука потянулась к телефону, но набранный мной номер был не телефоном Джерарда.

- Привет, - заспанный бархатный голос сразу, автоматически меня немного успокоил.

- Привет, Алекс. Мне нужна твоя помощь. – Никогда бы раньше не подумал, что буду утром в субботу звонить своему репетитору по математике, чтобы спросить совета в личных делах.

- Что случилось? – видимо, парень изо всех сил пытался включить мозги.

Я вкратце рассказал Алексу, что тут происходит. Тот молча выслушал меня, иногда тяжело вздыхая (видимо, у него вчера была весёлая ночка), а затем, слегка подумав, ответил:

- Слушай сюда. Ты взрослый и самостоятельный человек. Почему ты обязан постоянно спрашивать разрешения? В конце концов, есть вещи, которые ты можешь делать сам, по своему усмотрению. Если ты хочешь поговорить с этой девушкой – иди и говори. Не думаю, что твоему этому Джерарду захочется общаться с тем, кто просто бегает за ним хвостиком и постоянно только его и слушает.

Алекс будто бы был моим личным дневником. Я мог всё ему рассказать просто потому, что больше некому и он всегда выслушает. У него похмелье, а он рассказывает мне, слюнявому школьнику, о том, что нужно быть собой. Если бы у меня и был живой авторитет, то им был бы именно Алекс.

- Спасибо, - буркнул я, выслушав в свой адрес поток желчи и воплей вроде «не звони мне в такую рань». Всё же, этот парень тоже человек.

Ситуация не изменилась. Я всё ещё не знал, как быть. Да, я хочу поговорить с Лианной, тем более, она хочет мне что-то сказать. Если я расскажу Джи, он пойдёт на всё, чтобы меня остановить, просто потому что Лианна – какашка, и он не хочет иметь с ней дело. Но это он не хочет. Не я. Я другой человек, и имею право на собственный выбор.

… На улице было удивительно тепло. Я знал, на какой скамейке она будет сидеть и знал, как она будет сидеть. Сложит руки на коленях и выпрямит спину так, что будет казаться, что у неё внутри какая-то струна натянута. Я подошёл к скамейке. Лианна посмотрела на меня. В глазах её были вызов и сожаление одновременно. Что это значит?

- Привет, Фрэнк.

- Давно не виделись, - я сел рядом, но старался не смотреть на девушку. Уж слишком мне хотелось чем-нибудь её ударить.