- Тук-тук, наверное, без меня не начинали? – в дверь просунулась голова Джерарда, сияющего счастьем и радостью. Вовремя. Увидев меня в состоянии обозлённой на весь мир самки ленивца, Лианну в соплях, слезах и единорожьей эктоплазме и директора, изображающего всепрощающего Папу Римского, Уэй ещё шире улыбнулся.

- О, и Лианночка тут, какая радость! Я как раз хотел выразить свои глубочайшие извинения за всё произошедшее, - Джерард говорил с таким презрением в голосе, что не заметить его было бы просто грешно, - знаешь, мы не хотели тебя сдавать, но того требовало правосудие и справедливость, взыгравшая в моей душе. Прости, но от Всевышнего, - Уэй поднял палец вверх, - не утаишь своих прегрешений, и тебе всё равно пришлось бы сознаться в содеянном! – голос его становился всё громче. Что, блять, за хуйня тут происходит? А Уэй вдруг совсем на ор перешёл: - Никто не стал бы тебя судить! Ведь всем известно, что с покаявшегося снимается половина его вины, но не смогла ведь ты сама сказать обо всём, не так силён и крепок твой дух! Лианна Мейрлен, сознайся здесь, перед людьми и перед богом, что несмотря на своё излишнее сало жрала в три часа ночи тот окаянный борщ!

Знаете, я раньше никогда не думал, что буду ржать в кабинете директора. Что директор будет ржать в кабинете директора. Что вообще такая поебень может произойти в кабинете директора. Джерард, представляющий собой оплот «правосудия и справедливости», упёр руки в боки и хмуро смотрел на девушку.

- Так, Уэй, Айеро, останьтесь, Лианна, можешь идти, - вспомнив наконец о своих обязанностях, сказал директор, всё ещё не в силах сдержать порывы смеха. Девушка убежала, смерив нас с Джи уничтожающими взглядами.

- А теперь объясните мне, юноши, зачем вы так поступили с этой девочкой, - уже серьёзно сказал директор. И тут произошло то, чего я ну никак не ожидал от Уэя. Я мог представить, как он вскочит на стол школьного главы и начнёт танцевать самбу, как он прикинется умалишённым или как просто выпрыгнет в окно на ближайшее дерево.

- Поймите, она это заслужила, - совершенно серьёзно и просто сказал Джи. Я сидел с открытым ртом, подавившись воздухом. Что, блять?

- Не понял, - насупился директор, изучая Джерарда взглядом.

- Из-за неё Фрэнк попал в больницу, об этом вся школа знает. А вчера она облила меня автомобильной краской, а она, между прочим, почти не отстирывается и, уж тем более, не смывается с волос. Думаете, что она милая добрая девочка? Просто вы видите лишь ту сторону Лианны, которую она вам позволяет видеть. Неужели будь вы на моём месте, вы стали бы решать подобные вопросы и конфликты мирно? Неужели попытались бы достучаться до сознания человека, который сам не преминет поиздеваться над другими? Неужели вы говорили бы с той, которая довела до больницы человека, которого вы любите?

Джи осёкся. Повисла неприятная тишина. Только вот для каждого из присутствующих она была по-своему неприятная.

Сердце, которое до этого билось быстро, теперь совсем сошло с ума. Мне стало жарко. Слова Джерарда, брошенные невзначай, отпечатались в моём сознании так крепко, что я не мог думать ни о чём другом. Я переводил взгляд с директора на Джи и обратно. Уэй бегал глазами по кабинету. Он боялся. Боялся того, что сам случайно обнажил перед тем, кто не должен был этого слышать. По крайней мере, не сейчас.

Директор, глядя на нас обоих, видимо, всё понял.

- Идите, разберитесь там, что у вас происходит, - внезапно тихо сказал он, делая вид, что увлечён бумажками на своём столе. Уэй глянул на меня. В его глазах… отчаяние? Но почему? Откуда?

Меня пугало то, что он мне скажет.

День тот же и последующий. Немного правды с наркотической приправой.

- Привет, Фрэнк, - Алекс улыбнулся и виновато посмотрел на меня, пробираясь сквозь заросли мусора в моей комнате. Только увидев его, я замотался в одеяло с ног до головы и не высовывал носа из своего одеяльного кокона. Не хочу я сейчас ни с кем разговаривать. Совершенно не хочу.

Джи ушёл от ответа. Просто убежал и не попадался мне на глаза весь оставшийся день. Не отвечал на звонки. Ну, сначала не отвечал, а потом и совсем сбрасывать начал. Майки отмалчивался и вякал что-то вроде «Прости, но тут я помочь не могу, сами разбирайтесь». Мало толку от человека, который привык отсиживаться в засаде. Собственно говоря, чем я лучше?

- Эй, давай поговорим, - услышал я голос Алекса прямо возле своего затянутого одеялом носа. Парень, полегче, это моя зона комфорта, окей? Я отодвинулся к стенке, всё ещё не вылезая из кокона. Пошёл этот Алекс. Пошёл этот Джерард. Пошли они все. Пошла вся эта грёбаная любовь.

- Математика сама себя решать не будет, - я услышал шорох бумаги. Ясно, этот чудик всё-таки отступил и серьёзно решил заняться делом. А может, оно хоть чуточку меня отвлечёт от тяжёлых мыслей? Однако пусть мой грёбаный артикулярный аппарат трахается целым конезаводом вместе с конюхами, ведь он опять меня подвёл.

- Алекс, что делать, если человек признался тебе в любви, хоть и косвенно, а потом убежал? – убейте меня. Просто убейте.

- Да ладно, его высочество король всея кровати обратил своё внимание на тленного меня! – парень взглянул на меня, в удивлении изогнув брови. Этому тоже когда-нибудь врежу.

- Я серьёзно, - буркнул я, высунув нос из одеяла.

- Я знаю. Слушай, я бы не стал вмешиваться…

- Ты всё равно бы вмешался.

- …если бы ты меня сам не спросил.

- Ты выжидал.

- Не стану отрицать! – улыбнулся Алекс, встрепенувшись. А он похлеще всего семейства Уэев будет. – Так вот. Осмелюсь предположить, что он просто боится твоего ответа. Боится, что ты спизданёшь какую-нибудь фигню вроде «Ты мой лучший друг» или «Я ценю твои чувства». Если бы это были нормальные натуральные отношения, таких проблем бы не возникло, уверяю тебя. А сейчас для тебя «друг» - самое страшное слово, понял?

- Боится? Чепуха какая. Этот парень боится только кнопок, - пробормотал я.

- В таком случае как ты всё это объяснишь? И не надо мне впаривать какую-нибудь чушь вроде «всё это обман, он просто оговорился, блаблабла». Он сказал своё слово, теперь он ждёт ответа. Другого выхода я просто не вижу. – Алекс подсел ко мне на кровать, сложив руки на коленях. Он смешно выглядел. Совсем не на свои двадцать с копейками.

- Слушай, мистер психолог, почему ты так хочешь мне помочь? – я давненько хотел об этом спросить. Алекс опустил голову. Такое ощущение, будто он ушёл с головой в омут воспоминаний и не собирается возвращаться. Однако после минутного глюка сознание к нему вернулось и он поднял на меня взгляд. Меня передёрнуло. В его глазах было что-то… Что-то мёртвое. Я не понял, что это и почему именно так оно выглядело, но мне стало не по себе. Воспоминание, отразившееся в этих глазах, было ужасным, по крайней мере, для самого Алекса. Я что-то задел? Пошатнул какой-то кусочек его прошлого, который не должен был трогать? Класс, я довожу до истерики всех, с кем разговариваю дольше трёх минут. Это самая дурацкая суперспособность, поэтому берите меня в Лигу Справедливости.