- Алекс? – окликнул репетитора я. Мне было как-то неловко.

- Всё нормально, - парень улыбнулся, закусил губу. Ещё помолчал, а потом продолжил: - понимаешь, Фрэнк, я просто не хочу, чтобы ты провалился. Я имею в виду не математику, - (да ладно!) – а то, что происходит между тобой и твоим… эмм… возлюбленным. С первого момента, как я вас увидел, я понял, что всё просто должно быть хорошо, понимаешь? Я думал, что это очередное дурацкое репетиторство у тупого сложного подростка, а в итоге я увидел самого себя. Только вот у меня ничего не вышло. Я просто хочу помочь тебе, чтобы ты не наделал таких же неисправимых глупостей, которые постоянно творил я в твоём возрасте.

Честно говоря, я не знал, что ответить. Утешить его? Сказать что-нибудь? Но что?

- Слушай, если ты не хочешь говорить об этом, не говори, ладно? – тихо сказал я, положив руку на плечо Алекса. – я думал, ты просто лезешь в мою жизнь… Я даже предполагал, что это мама устроила, чтобы проверить меня, - я горько усмехнулся, - а оказалось, что ты просто хочешь помочь. Прости, я не думал, что для тебя это важно.

Как-то чересчур спокойно мне было в компании этого манерного и, чего уж там таить, слишком странного репетитора. Он постоянно интересовался моей жизнью, и складывалось ощущение, будто я знаю его тысячу лет. А ведь я тоже могу ему помочь. Мои проблемы… Выдуманные. Я устраивал сцены просто из-за того, что на меня косо посмотрели. Мне признался в любви единственный человек, от которого я бы вообще хотел услышать это признание! Да, чего уж там сопли размазывать, это так, чёрт возьми. А что я? Я забился в угол и снова начал ныть.

- Ну вот, хотел тебе помочь, а в итоге ты меня утешаешь. Ладно, хватит об этом, - пробормотал Алекс, тяжело вздыхая. Он вытащил из своего портфеля папку с заданиями, глянул на меня и, улыбнувшись, сказал:

- Я ведь репетитор, не так ли?

… Я бы сказал, что боялся разговора с Джерардом, если бы не вчерашние посиделки с Алексом. Этот парень будто открыл мне глаза на происходящее, и я стал смотреть на всё иначе. Даже на него самого, как бы это двусмысленно не звучало. Я сидел на подоконнике, а рядом сидел Джерард. Он не знал, с чего начать, я чувствовал это в его сцепленных в непонятную фигуру пальцах, в его блуждающем взгляде.

- Фрэнки, я это… Короче, то, что я сказал у директора… Это, в общем, правда, - парень всё ещё не поднимал головы и боялся встретиться со мной взглядом.

- Да всё нормально, - сказал я. – Думаешь, что-то изменит пара слов?

- В смысле?

- Я не стану относиться к тебе иначе.

- Мне радоваться или нет?

Я вздохнул. Это был бы не Джерард, если бы не начал острить даже в такой момент.

- Что тебе больше нравится.

- Фрэнки, я не хочу, чтобы ты считал меня размазнёй сопливой при этом. Типа там «три заветных слова» и всё такое. Я просто боюсь, что для тебя это слишком важно.

- Нифига, - я посмотрел на Джи. – слушай, если ты хочешь разводить мыльную оперу со всеми Хуан-Карлосами и Донами Корлеоне…

- «Крёстный отец» - не мыльная опера, - обидчиво перебил меня Джерард.

- … без разницы, - отмахнулся я, - так вот: делай это с кем-нибудь другим, ладно? Ты всегда значил для меня слишком много, чтобы портить всё дебильными формальностями. Как будто если бы ты не сказал при мне этих чёртовых слов, я бы сам не понял. – Мне даже стало страшно от того, как резко сконтрастировал окружающий мир с теми карусельками, которые я видел через призму собственных убогих «проблемочек». Самое смешное, что чувства Джерарда словно не включались в зону обзора этой ебаной призмы.

- Я надеялся, что ты скажешь именно это, - Джи хищно улыбнулся и уже без всяких там ломаний взглянул мне прямо в глаза. Я даже был рад пляшущим в его глазах сатанинским огонькам.

… Дождь на улице не умолкал. Приближался ноябрь, становилось всё холоднее, воздух был всё свежее, а дожди – чаще. Мне нравилось возвращаться из школы в такую погоду. Нравилось, как смотрели на меня окружающие, когда я без зонта в ливень шлёпал домой. Мне становилось легко, как будто дождь смывал всю пыль из моих мыслей и оставлял только то, о чём действительно стоило думать.

- Эй, выходи из транса, - дёрнул меня за руку Джерард, заглядывая в моё потерянное лицо.

- Я здесь, - ошалело пробормотал я.

- Я тебе уже минут десять рассказываю про то, как Майки в прошлом году ждал Санту с мешком единорогов, а ты узнал о том, что я рассказывал, только три секунды назад, - обиженно пробурчал Уэй.

- Я слушал тебя, - заверил я его.

- Да? И сколько же единорогов получил Майки?

Подловил. Сволочь.

- Эмм… ни одного?

- Очень ты меня слушал. Ему прислали штук пятнадцать этих дебильных пластмассовых коней. Самое смешное, что все знали, что этому ненормальному было почти шестнадцать.

- А почему он так любит единорогов? – не понял я. Видимо, я много чего прослушал.

- А мне откуда знать? Вроде как он в девятом классе накурился травы и к нему пришёл «Единорожий бог», который сказал ему, что Майки – избранный, и он должен открыть радужную дверь, но для этого ему нужны тринадцать разноцветных священных единорогов. В общем, всё было очень плохо: когда этого наркошу откачали, он рассказывал всем про свою «миссию» и про то, что не зря же люди начали делать пластмассовых рогатых коней и в этом есть глубинный смысл. Короче, ебанутенький у меня брат.

- Я заметил. – Честно говоря, в духе семейства Уэев. Странно, что к Джерарду не приходили «Единорожьи боги». – Кстати, насчёт историй… - я не хотел спрашивать об этом сначала, но, думаю, момент настал. Я просто не могу больше об этом думать и отгонять от себя мысли об этом. Интерес взял верх.

- Что? – улыбнулся Джи. Ему явно доставляло удовольствие моё общество, иначе он бы так не светился и не болтал без умолку.

- Ты говорил, что знаешь что-то о Лианне. Что-то, о чём никто не знает.

Лицо Джерарда переменилось. Что такое? Что не так я сказал?

- Если не хочешь говорить об этом, не надо. Правда, - поспешно добавил я. Не хватало только поссориться с ним опять.

- Нет, я давно хотел тебе рассказать, - вздохнул Уэй, - У меня больше нет причин хранить Лианнины тайны. В общем, помнишь, я рассказывал тебе о своей зависимости? – (я знал, что этот разговор до добра не доведёт. Но когда-то же я должен был спросить!) – Я не говорил тебе, с чего всё это началось.

Что? Если это связано с Лианной… Мне становилось страшно с каждой секундой всё больше. Сердце упало куда-то в область пяток. Я не волновался за Лианну, да и Джерард о себе не мог сказать что-то слишком страшное. Я боялся правды. Джи продолжал: