- Вот, - я вынул хладный трупик айпода из кармана джинсов и положил несчастного перед мамой. Она с видом абсолютного пофигизма потыкала в остатки плеера пальцем, пошевелила торчащие микросхемы и то, что осталось от корпуса…

- Меньше будешь уши себе портить.

- Маааам!

- Ну неужели ты думаешь, что я переведу тебя в другую школу только потому, что тебе сломали плеер? Ты хоть сам-то в это веришь? – она усмехнулась, а я подумал, как такая холодная и бессердечная женщина может быть моей матерью.

- Мам, если ты не хочешь меня переводить, переведусь сам.

- Ну попробуй, а я на это посмотрю, - мама снова лукаво улыбнулась, чем выбесила меня уже окончательно. Чёрт! Ну ладно, надавим на жалость. План Б.

- Мам, на прошлой неделе они налили мне в сумку клей. Позавчера забросали меня едой в столовой. Две недели назад они приклеили мне жвачку на волосы. Вчера облили маслом, а сегодня я нашёл у себя в учебнике десяток тараканьих трупов. И вот теперь айпод. Между прочим, его мне отец подарил. Ты думаешь, что хуже уже не будет? Я скоро буду бояться из дома выходить.

Мама сидела, подперев рукой голову и переводя взгляд с плеера на меня и обратно. Когда я замолчал, она ещё немного подумала, а потом всё-таки сказала:

- Фрэнк, ты всегда знал моё отношение к твоему виду. К твоему поведению, к твоей зависимости от музыки. Ты просишь меня помочь тебе и дальше продолжать в том же духе. Думаешь, мне это импонирует? Я бы с радостью отдала тебя в католическую школу на перевоспитание, но ты ведь сбежишь из дома или там наркотиками начнёшь баловаться. Знаешь, почему я всегда иду к тебе навстречу? Потому что я люблю тебя, потому что выбираю меньшее зло. Твой отец совершенно не понимает, к чему может привести твоя «индивидуальность», поэтому я вынуждена в одиночку заниматься твоим воспитанием. Все эти дети, которые тебя достают, конечно же, неправы, но ты даёшь им повод к тебе приставать. Это будет последний раз, Фрэнк. Если у тебя снова начнутся подобные проблемы, я даже слушать тебя не стану, понял? Хочешь сладкой жизни? Приложи усилия.

Я готов был танцевать брачный танец кенгуру на Аляске в полнолуние. На радостях обняв маму и сплясав какую-то джагу с трупом плеера, который я поклялся похоронить, я взлетел на второй этаж в свою комнату. Радость. Счастье. Конец издевательствам.

…Честно говоря, я не надеялся, что ситуация улучшится, но всё же… Я лежал на кровати, пялясь в потолок и улыбаясь, как придурок. В голове роились идиотские мысли, лишённые смысла и цели, но мне было всё равно. Я. Перевожусь. В. Другую. Школу. Я больше никогда не увижу мерзких рож своих «высокообразованных и порядочных» одноклассников, я больше никогда не буду оправдываться перед директором за испорченные маслом стулья, я больше никогда не стану делать всяких глупостей вроде порезанных вен. Что бы ни случилось, меня ТАК уже не доведут, в этом я уверен. Должно же быть хоть где-то место, где мне будет комфортно… Где меня хотя бы замечать не будут. Было бы прекрасно.

Я взглянул на плеер. Придётся доставать из закромов старенький MP3-шник на какие-то полтора гига. Ну что ж, раз такое дело, раз я умудрился уломать маму на перевод, пока придётся попридержать коней и новый плеер не просить. Радость всё равно била ключом, и всё это благодаря этой странной непостоянной женщине, являющейся моей матерью (чудом, опять же). Хоть ей и не нравится моё отношение ко всему сущему, она хотя бы не навязывает своё мнение, спасибо и на том. В последнее время таких людей всё меньше. Ну и что, что пирсинг? Ну и что, что волосы крашеные? Что рваные джинсы, что чёрные ногти и узкие штаны? Это я, и это никого кроме меня не касается. Я не обязан быть частью массы, в Конституции ничего такого не написано, а если и было бы, всё равно бы не соблюдал. Правила созданы для того, чтобы их нарушать, ведь так?

- Фрэнк, я займусь этим завтра, ты не против?

Я дёрнулся от неожиданности. Мама – мастер проникать в помещения абсолютно незаметно. Лучше бы банки чистила с такими способностями, а не сына пугала.

- Чем быстрее, тем лучше, - ответил я, понимая, что наглость моя не знает границ. Мама вздохнула, смерив меня крайне неприятным взглядом.

- Советую подумать насчёт воскресной школы, мой мальчик, ибо ещё одно слово, и ты там окажешься, - она улыбнулась, и я снова убедился, что моя мать – это нечто. Нечто одновременно доброе и хорошее, и в то же время на редкость вредное. Но я это нечто люблю, чёрт возьми.

... Эта неделя была лучшей в моей школьной жизни. Естественно, издевательства никуда не делись, но отношение мое к ним кардинально поменялось. Подложили дохлого таракана? Это последний увиденный мной труп таракана в сумке, надо сфотографировать на память и на стену повесить дома. Налили клея в кеды после физры? Ничего, они все равно разваливались. Уже ничего не имело значения, дотерпеть одну неделю - и жизнь наконец-то наладится. Они знали,что я ухожу и, даже если и собирались отыграться на мне напоследок, получалось у них как-то не очень впечатляюще. Перед глазами стоял умерший плеер, и по сравнению с ним все эти детские подшучивания вообще всерьез не воспринимались. И не такое бывало, потерпеть одну неделю - ничего после целого года мучений и издевательств.

Дома меня ждал сюрприз. Несмотря на предвкушение хорошей жизни и ничем пока не испорченное настроение, мама умудрилась меня окончательно убить.

- Твоя форма на кровати, померь, будь добр, - сказала мама из кухни, а я не поверил своим ушам. Что? Форма?! Охрененная шутка, да, смешнее ничего не слышал... Но, добравшись наконец до своей комнаты, я понял, что это никакой не прикол. На моей кровати лежала аккуратно сложенная форма. Черт возьми, форма! Я такой херни класса с третьего не носил!

- Мам, очень смешно, я оценил твое чувство юмора, - крикнул я этой чокнутой женщине, наивно полагающей, что я, вытерпевший ради своей индивидуальности почти десять лет мучений, на последнем году обучения в школе надену гребаную школьную форму!

- Я сейчас поднимусь и посмотрю, попала ли я с размером, и если вдруг я увижу очередной бунт или забастовку, ты у меня рясу наденешь лет эдак на пять, понял?

Наша семейка достойна премии за самые чудные отношения детей и родителей. Премии, памятника и трех кило медалей на развес.

Я глянул на эту проклятую форму. Ну что ж, будь по-твоему, бессердечная женщина, я надену эту дрянь. В первый и последний раз.

- Школа Сеттер-холл - одна из самых престижных в городе, и я специально выбрала ее, - слышал я мамины рассуждения, параллельно проклиная постоянно сваливающиеся брюки, - и из-за формы тоже. Ты не так будешь выделяться среди одноклассников, если все они будут одинаковыми. И наконец займешься учебой: тебе поступать в этом году, а у тебя куча провалов.

- Мам, а что-нибудь попроще выбрать было слабо, да? - прошипел я, когда мама наконец вошла и смерила меня оценивающим взглядом. - Я чувствую себя каким-то придурком в этой парандже.

- Тебе очень идет, вот не надо тут, - мама скрестила руки на груди, все еще меня оценивая. - Только вот слишком ты у меня тощий, с тебя же все сваливается.