Но наконец одинокий автомобиль сворачивал с трассы и неуверенно останавливался на въезде. Рыгор поспешал к шлагбауму, поднимал его и бежал перед автомобилем, приглашающе оборачиваясь. Обычно требовалось исправить какую-то мелочь: заменить перегоревшую лампочку в указателе поворота, укрепить разболтавшийся номерной знак или освободить застрявший поплавок в бачке для омывателя. Владелицы авто вели себя по-разному. Хрупкие брюнетки с чёлками испуганно смотрели огромными глазами сквозь стекло, наотрез отказываясь выходить из машины, дородные фермерши грузно выбирались из пикапов и по-хозяйски прохаживались по двору, негритянки в спортивных костюмах опирались подтянутыми попками на бампер и настороженно закуривали сигариллу. Сара рекомендовала Рыгору вести себя на работе вежливо, но сдержанно, и он, целиком доверившись ей, молчал, улыбался и быстро орудовал домкратом.
На перерыве он отправлялся в бистро и заказывал обед: набор щедро завёрнутых в фольгу гамбургеров и чизбургеров, картонное ведёрко с картошкой-фри, круглые куриные окорочка в коричневой крупке и два больших пива. Потом он брал кексы и ещё одно пиво. Сара говорила, что на обеде он может вести себя раскованнее и при желании вступать в несложные вербальные коммуникации. Однако партнёров для коммуникации не находилось — бистро пустовало. Лишь изредка забегали за мороженым школьницы с бешеными глазами, а по чётным числам в углу собиралась на кофе с бисквитом компания немолодых таксисток. Рыгор посылал им непринуждённые улыбки и старался кушать кекс элегантно, не кроша, но таксистки так ни разу и не удостоили его взглядом.
После обеда время шло быстрее. После обеда по уставу компании дозволялось включать радиоприёмник, по которому безостановочно крутили блюзовые обработки Шуберта, Шумана и Шостаковича. Рыгор усаживался в автокресло, притопывал и с удовольствием подпевал. Под конец рабочего дня спускался в мойку и обдавал себя холодной водой из шланга. Курил дрожащей рукой, оставляя на сигарете серые пятнышки влаги. Он пока не рисковал говорить Саре о прозрениях, боясь потерять её доверие и поддержку. «Придёт время — скажу».
Во время следующего визита Сара заметила, что Рыгору пора купить автомобиль. «В кредит?» — спросил он, наслышанный об этой американской традиции. Но к его удивлению, Сара порекомендовала взять подержанную машину — у автомеханика должна быть особенная машина! Какая-нибудь старая, но очень хорошая модель, с необычайным раскрасом. Рыгор ушёл в задумчивости и несколько дней после этого разговора проводил вечера на обочине федеральной магистрали, рассматривая проносящиеся мимо машины и листая глянцевые каталоги. Он проникался формами Доджей, Плимутов, Крайслеров, Шевроле, Дженерал Моторсов и с аппетитом закусывал впечатления толстыми хот-догами, купленными на соседней заправке. На автомобили последних лет, агрессивно-роскошные, он даже не обращал внимания, модели 90-х казались ему невзрачными, 80-е — неуклюжими, 70-е — отталкивающе прямоугольными. Больше всего Рыгора радовали футуристические 60-е, и он, издали завидев знакомые очертания, вставал с травы, прикладывал ладонь козырьком ко лбу и с улыбкой поворачивался вслед за авто. И однажды, заметив его интерес, кремовый с никелем Линкольн Континентал замедлил ход и остановился рядом с Рыгором — величественный, как пароход. Коричневая от загара кореянка наклонила гладкую голову, заглядывая Рыгору в лицо, и пригласила подвезти. Оставленный на траве пакет с хот-догами заставил его поколебаться и сглотнуть, но он решился. Потянул лаковую дверь, сел на скрипнувшую под джинсами кожу сиденья. И сразу понял, что поиски закончены.
— Продай тачку, сестрёнка?
— Вот так сразу и продай? — она засмеялась, поправила пальцем очки, двинула рычаг. Линкольн поплыл, плавно набирая ход. — Это моего мужа лайнер, вообще-то. Он типа старину любит, просто заколебал меня! Вот возьму и продам. Какого хрена, правда, а? Если мне нравятся спортивные Хонды, почему я должна себе отказывать? Вот он разве себе отказал ради меня? Хоть раз, а? У тебя у самого жена-то есть? Нету? Ну и правильно, это хотя бы честно! Хочешь жить в своё удовольствие — живи, не вопрос. Но других в это дело не втягивай! Вот послушай…
Она длинно жаловалась Рыгору на мужа, а он внимательно кивал, украдкой поглаживая отделку двери. Кореянка распалялась, взглядывала яростным чёрным глазом, бранилась — и вдруг согласилась. Это очевидно было порывом, нервами, но Рыгор уцепился в удачу. Да! Сегодня! Сейчас! Деньги, документы, двигатель! Поддалась. Развернувшись на путаной дорожной развязке, они подплыли к автосервису. Рыгор сбегал за деньгами и заплатил ей в два раза больше, чем она попросила, посадил в такси, помахал рукой. Неужели это счастье — моё? И он забыл обо всём, пропал из жизни.
Через неделю он снова появился у Сары — весёлый, помолодевший, пахнущий свежим бензином. Она выглянула в окно и ахнула:
— Потрясающе, Рыгор! Это именно то, что я имела в виду, и даже лучше! У тебя отличный вкус. Эта машина подходит тебе идеально. Если бы я не была твоим психологом и не была замужем, я бы напросилась покататься. Ну что? Продолжим?
И они продолжили. Теперь, сказала Сара, надо заняться поиском подходящего жилья. Она расстелила на столе карту и указала карандашом районы, приличные для автомеханика. Он смотрел на острый карандаш, на её изящно выпуклые ногти с перламутровым лаком и чёрным растительным рисунком, вдыхал духи с худого плеча, но дотронуться не рискнул. Стал осторожен. Зачем портить? Всё равно обречено. Сара спросила, запомнил ли он названия районов. Нет? Записала на отрывную квадратную бумажку, протянула. Усадила его на диванчик, расспросила о чувствах, о впечатлениях.
— Да какие там чувства, особо-то и нет никаких чувств… Хорошо у вас тут, мне всё нравится! Как будто родился здесь.
— Это только самое начало, Рыгор. Дальше будет ещё лучше! Ты подлечился или ещё кашляешь? Здоровье тела — это неотъемлемая часть счастья.
Он заверил её, что уже почти не кашляет. Она принесла ему кофе и два кусочка кукурузного хлеба. И они снова продолжили. Голос Сары стал доверителен: параллельно с поиском дома пора начинать активную личную жизнь. Работа — это не всё, что есть в жизни человека! По её торжественному лицу было заметно, что она гордится этой своей мыслью. Она пустилась в подробности. Тебе надо бывать на людях, Рыгор. Записаться на фитнес, по пятницам ходить в ночной клуб, по выходным загорать на пляже, раз в неделю устраивать большой шопинг, смотреть все кино-новинки, продуктов покупать поменьше, но ходить за ними почаще. Будь открыт, улыбайся! Не думай о цели, о женитьбе. Постарайся абстрагироваться. Просто будь таким, какой ты сегодня — весёлый, вежливый, счастливый. Счастливые люди притягивают. Рыгор помечал на обороте квадратной бумажки, бледно-малиновой, помявшейся.
Когда он вышел от Сары, был пятничный вечер. В бумажке значился ночной клуб, и Рыгор медленно поехал по сумеречным улицам, выставив локоть в открытое стекло и сворачивая наугад. Вчитывался в неоновые вывески: Night Flight, Boys Toys, Gop Stop Lounge, Purcell Chillout. Пёрселл! Рыгор вспомнил о тате. Стоп. Сюда. Хмурясь от нахлынувшего, он спустился по каменной лесенке вниз, в цоколь. Дверь с цинковой отделкой, коридорчик с уютно скруглёнными углами. Охранница остро взглянула, но не воспрепятствовала.
Чёрные диванчики вдоль стен, столики, в глубине — сцена со струнным квартетом, поворачивающийся зеркальный шар, разноцветный свет прожекторов, расслабленно танцующие женщины. «А петь будут?» — спросил он у барменши, вскарабкиваясь на высокий стул перед стойкой. «Конечно. После десяти. Сейчас — фантазии». Тучная, но лицо ровное, строгое, прямой нос. Неужели индианка? Рыгор попросил пива, стейк и пару-тройку бейглов. Она невозмутимо двигалась, полная грудь вздрагивала, колыхалась. Густая и мягкая пена, белая, вспыхивающая искорками по поверхности. На соседний стул подсела гибкая девушка с выбеленными волосами, заказала коктейль. Рыгор словил её взгляд, улыбнулся. Голыми руками поправляя пряди, она свободно представилась: Мэри. «Потанцуем немного? Мой парень приедет только к одиннадцати». Она потянула его за руку. Он с трудом представлял, на что может быть похож танец под фантазии Пёрселла, но это было легко и красиво: Мэри вольно гнулась в такт мелодии, то вела плечами, то тянулась вверх, то покорно склонялась, то поднимала слоистый коктейль и отпивала, отставив ногу и подмигивая ему. Неловкий глоток — и капля текла по её подбородку, по шее, по груди, оставляя на коже блестящий след. Красивая. Но надо быть просто вежливым. Он притопывал рядом, стараясь не пролить из бокала, и пытался абстрагироваться.
