— Братан, слазь давай, не выступай.

Раздался смех. Весёлый голос крикнул: «Ты что пил?», ему ответил другой голос: «Он не пил, он курил».

— Мужики! Да что же это! Вы что, ослепли? Ни одной бабы кругом, а вы молчите!!

Рыгора уже стаскивали за обе руки. Он вырывал руки, но потерял равновесие и был вынужден спрыгнуть на пол.

— Да что же вы такие тупые! Пойдёмте в женское отделение, проверим!

Никто его уже не слушал. Люди, улыбались, кто возвращался в моечное, кто продолжал одеваться. От досады Рыгор толкнул в плечо парня с зелёным полотенцем и получил в ответ ещё более сильный пинок.

— Успокойся, браток, — сказал парень серьёзно, — Или разворочу тебе сейчас всё рыло. Мать родная не узнает.

Рыгор дёрнулся было, но кто-то схватил его сзади за локти. У банщика выяснили номер шкафчика Рыгора, достали оттуда одежду и вещи, сунули ему в руки и вытолкали в коридор.

Дрожа и сгибаясь от сухого кашля, Рыгор сошёл с банного крыльца, пересёк дорогу и углубился во дворы Молодёжного посёлка. Лицо его горело от внутреннего жара, ноги подкашивались, хотелось прилечь, закрыть глаза и лежать. Он сел на борт круглой песочницы и обнял колени руками, его знобило. Вокруг не было ни человека, пустые окна пятиэтажек отражали деревья. «Там нигде никого нет, — дошло до него вдруг, — так чего же я здесь сижу?» Собравшись с силами, он встал, приблизился к одному из соседних подъездов и потянул дверь. Открыто. Удивляясь, как ослабели его ноги, Рыгор поднимался по лестнице и дёргал все дверные ручки подряд. Незапертая дверь нашлась только на третьем этаже, он помедлил секунду и вошёл.

— Есть кто-нибудь? — спросил он громко и, не дожидаясь ответа, притворил за собой дверь.

От слов зачесалось в горле, и он несколько раз кашлянул. Прихожая была оклеена бежевыми обоями с мелкими зелёными и синими листиками. Здесь же стоял холодильник, выключенный из сети и содержащий несколько плоских баночек со шпротами. Рыгор взял две баночки, прошёл на пыльную кухню и, намереваясь добыть вилку, безошибочно выдвинул ящик справа от мойки. Он сел на табурет, вскрыл банку, благо она имела специальное колечко, и быстро съел её, без интереса глядя на унылые закопчённые стены и полосу белого кафеля над плитой. Сразу съел и вторую. Посидел, слушая шум в голове, и пошёл искать диван, кровать или хоть что-нибудь пригодное для сна. Вспомнил, что в холодильнике остались ещё шпроты и на мгновенье задержался в прихожей, но усталость победила.

В комнате его ждала кровать, застеленная покрывалом, имитирующим старинные гобелены, с богатым цветочным узором, и выпуклостью, скрывающей подушку. Рыгор почти упал на кровать и, спрятав ладони в тёплое место между ногами, свернулся калачиком. Было холодно, и немного погодя он нашёл в себе силы забраться под покрывало.

Утром, по пути в туалет, Рыгор, пытаясь откашляться и прочистить горло, обнаружил, что потерял голос. Он попробовал сказать несколько слов, но изо рта выходил только шёпот. Зато в груди появились хрипы, неравномерные и немного щекотные. Рыгор был раздосадован тем, что баня не помогла ему, но списал это на плохую прогретость парилки. «Схожу сегодня ещё раз, — решил он, покачиваясь от слабости над унитазом, — но уже без выступлений».

Он подкрепился двумя-тремя банками шпротов и сделал себе большую кружку сладкого чаю. После чая Рыгор почувствовал возвращение голоса и для проверки громко сказал, как будто испытывая микрофон:

— Раз, два, три…

Потом он искал веник, но не нашёл, хотя чётко помнил, что держал его в руках, когда его выталкивали из раздевалки. Рыгору было жаль веника, и он решил обязательно расспросить о нём банщиков. При мыслях о бане, он чувствовал одновременно стыд за вчерашнее и зуд ущемлённой гордости. Особенно распаляло его воспоминание о парне с зелёным полотенцем, который так самоуверенно угрожал ему. Окажись он сейчас снова там, мстительно думал Рыгор, все невежественные насмешники оказались бы размазаны по стенам и впечатаны в одёжные шкафчики.

По пути в баню Рыгор успокаивал себя соображением о том, что сегодня мыться придут совсем другие люди. И действительно, среди вторничных купальщиков он не узнал ни вчерашних, ни обычных субботних. И банщик сменился, хотя это было даже кстати: вчерашний обязательно вспомнил бы Рыгора и его громкое, но бесславное выступление. Он спросил банщика о забытом дубовом венике. Тот отрицательно покачал головой и предложил ему один из своих, берёзовых. Рыгор стал выбирать веник, потрясая ими в воздухе и пробуя на густоту и упругость. Выбрав, он пошёл раздеваться и долго кашлял, сунув голову в шкафчик, чтобы быть потише. После кашля ему так захотелось пить (сказывались ещё и шпроты), что он, закрыв шкаф и отказавшись от всех правил, предписывающих пить только после процедур, направился в бар.

В такое раннее время бар почти пустовал, занят был только самый уютный столик в углу. Там сидели два черноволосых друга, плохо выбритых и явно не следующих банным правилам, как и Рыгор. Он спросил у незнакомого сонного буфетчика бокал «Сябра» и первым же глотком выпил почти половину. Ему показалось, что его мозг — это губка, которую окунули в стакан, настолько быстро хмель окутал его ослабевшую голову. Рыгор обещал себе не вступать больше в споры, но теперь не мог себя контролировать и заговорил с буфетчиком:

— Ты женат, браток?

— Неа. Куда торопиться, — буфетчик, криминального вида детина с мясистым лицом и маленькими глазками, с подозрением посмотрел на него.

— А девушка есть у тебя?

— Как без девушки.

— Ты когда её видел в последний раз?

— Слышь, ты чего? — детина упёрся толстыми пальцами в столешницу.

— Спокойно, браток. Мы ж просто беседуем, так? — Рыгор отпил ещё прилично пива. — Я знаешь что заметил? Что вокруг ни одной бабы нету.

Буфетчик криво усмехнулся, и Рыгор продолжал, торопясь и боясь быть замеченным в торопливости:

— Я тоже раньше думал, что у меня жена есть и две дочки, и тёща с бабкой. А позавчера как накатило на меня! Озарение! И открылось мне, что нету ни одной женщины у меня, а только старый тесть. И не только у меня, ни у кого нету! Был со мной друг, так оказалось, что и у него тётки нету. Вот так годами живёшь, и правды не знаешь, прикинь? Так мало того. Я ж автослесарь по профессии, понимаешь? А мне открылось, что и машин нету! Совсем нету! А я автослесарь. Ты понимаешь меня?

Заметив взгляд буфетчика ему за спину, Рыгор обернулся и увидел одного из черноволосых, который подошёл к стойке с пустым стаканом и стоял, слушая разговор.

— Говорит, что бабы у него нету, — насмешливо сказал буфетчик.

— Бааабы нету? — протянул черноволосый и с комичным сочувствием покивал. — Это нехорошо, когда бабы нету.

— А у тебя есть, что ли? — начинал заводиться Рыгор. — Да ты посмотри вокруг, парень! Нету никаких баб! Одна иллюзия. Нам кажется, что они есть, в то время как они только в наших головах!

— Опасный тип, — подмигнул буфетчик черноволосому. — Сначала проповедует, а потом хопа — и в карман тебе залез.

— Бааабы нету? Ты может, браток, того? — дурачась и собрав лоб в морщинки для большей выразительности, спросил черноволосый.

Рыгор не стал раздумывать. Молнией блеснула у него в уме мысль о реабилитации за вчерашнее поражение. Стиснув кулак и резко развернувшись, Рыгор со всего размаха впечатал его в усмехающийся рот черноволосого. Стакан с остатками пива опрокинулся, пена потекла по стойке. Эффект от удара был такой сильный, что Рыгор сразу же счёл себя вполне реабилитированным: черноволосый отлетел назад на несколько метров, перевернув два столика, и громко упал, пытаясь уцепиться за стулья. Его друг тут же вскочил и двинулся к Рыгору. Буфетчик в два прыжка обогнул стойку и тоже направился к нему. Рыгор на несколько шагов отступил к выходу и остановился, угрожающе приподняв стул за спинку. Друг и буфетчик медленно надвигались. Упавший черноволосый кряхтел и ворочался, пытаясь подняться из нагромождения стульев и столов.