Тем временем Рыгор добежал до будки дяди Гени, с размаху сел на его стул и захлопнул за собой дверь. От сильного удара дверь спружинила и, скрипя, опять открылась. Рыгор со злостью закрыл её снова. Чтобы притупить потрясение, ему нужно было себя занять: он схватил газетку с наполовину разгаданным кроссвордом и вчитался в первый попавшийся вопрос. Морская рыба семейства тресковых, шесть букв. Стая собак, пять букв. В горле защекотало, как будто туда забралось весёлое насекомое и перебирало тонкими лапками, намереваясь довести его до смеха. Рыгор отбросил газетку и несколько минут сухо кашлял, держась рукой за грудь.

Кончив кашлять, он испытал большое облегчение. Перевёл воспалённый взгляд вдаль, на улицу, и сидел, осторожно дыша, боясь снова расшевелить насекомое. Кроны берёз уже блестели на солнце каждым листиком, но их стволы ещё оставались в тени. Вдалеке, в полутьме тротуара, виднелась фигурка, сначала напоминавшая ещё один ствол на повороте дороги, но вскоре оформившаяся в человека из-за резких движений и быстрого приближения. Присмотревшись, Рыгор опознал чёрную форму спецназовца. Он отреагировал мгновенно: слез со стула и присел на корточки, осторожно выбрался из будки, стараясь не раскрывать дверь широко, и, пригнувшись, побежал к Лявону.

— Прячемся! Этот урод выследил нас!

Лявон поднялся с земли и собирался что-то сказать, но Рыгор, не слушая, потащил его за руку в гараж. Закрыв ворота, он навесил на них изнутри толстый жёлтый замок и повернул ключ.

— Какой ещё урод? Кто нас выследил?

— Спецназовец! Тот самый, идёт сюда. Сидим тихо, наготове, но первыми не стреляем, — Рыгор вытащил автоматы из-за холодильника и подал один Лявону.

Они затаились: Рыгор сел в кресло и направил дуло на ворота, а Лявон опустился на пол, прислонившись спиной к верстаку. Лявон в очередной раз позабавился своему восприятию речи Рыгора: при слове «урод» он вообразил себе настоящего урода, какого-то горбуна с гнилыми зубами и покрытым оспинами лицом. «И когда я научусь его понимать?» Железная ножка верстака неприятно холодила спину, и Лявон спросил, не видел ли Рыгор его рубашку. Рыгор не ответил.

— Почему нам просто не убить его? — от тишины и темноты Лявон перешёл на шёпот.

— Сейчас увидит, что нас нет, и уйдёт. Лучше обойтись без трупов.

— Как ему удалось нас выследить?

— Хер его знает! Кто-то сдал меня.

— Может, дядя Геня? Мы по пути больше никого не видели, — Лявон с шумом втянул в себя сопли.

— Я убью его, если это он. Всё! Тихо.

Они замолчали. Стало слышно, как жужжит у потолка заблудившаяся муха. Створки ворот в верхней их части примыкали друг к другу не плотно, и оттуда наклонно вниз падал плоский луч солнца. Сквозь луч медленно пролетали вспыхивающие пылинки, и периодически чёрным метеором проносилась муха. Тихо открылся холодильник, осветив гараж жёлтой лампочкой. Рыгор что-то неслышно передвигал внутри, отбрасывая на стену огромную тень. «Как будто мы сидим у костра», — подумал Лявон. С лёгким коротким скрежетом Рыгор откупорил банку маслин и протянул её Лявону. Глаза его загадочно блеснули в свете холодильника. Лявон опустил пальцы в банку и ухватил мокрую маслину. Пока он пытался её рассмотреть, несколько ледяных капель рассола упали ему на грудь. Лявон поспешил отправить маслину в рот, но не глотал, перекатывая её и согревая. Рыгор отпустил дверцу холодильника, и она затворилась, глухо чмокнув.

Скоро снаружи послышались удары. Видимо, спецназовец стучал в двери гаражей ногой или прикладом. «Ищет открытый гараж. Вот дебил», — усмехнулся Рыгор, вылавливая из банки очередную маслину. И тут же спохватился: на всех гаражах снаружи висят замки, а на его — не висит. Как можно было так сглупить! И что теперь делать? Как, находясь внутри, повесить замок снаружи? От досады ему захотелось выскочить наружу и решить проблему автоматной очередью. Но здравый смысл взял верх: пока он будет открывать ворота и выскакивать, у спецназовца будет отличная возможность прицелиться. Лучше сидеть на месте.

Удары приближались. Теперь можно было расслышать и шаги тяжёлых ботинок по земле. Вот раздался удар в дверь Рыгорова аудио-гаража. Шаги. Рыгор и Лявон напряглись. Спецназовец стукнул ботинком в ворота (по глухому звуку было понятно, что это не приклад, а именно ботинок), замок лязгнул, луч солнца из щели дёрнулся и зашатался. Шаги отдалились. Похоже, парень не отличался сообразительностью и на отсутствие замка не обратил внимания. Теперь он пошёл назад, стуча в двери гаражей на другой стороне двора.

— Настоящий придурок, — прошептал Рыгор. — В школе плохо учился. Вот толку ботинком стучать? Чего он хочет добиться?

В горле у него снова начал скрестись жучок. Нагнувшись так, что грудь легла на колени, и закрывая рот ладонью, он боролся с приступом, но выдержал недолго и начал тихо кашлять. К счастью, спецназовец отошёл уже далеко и не услышал.

Для надёжности они ещё минут десять просидели в темноте. Рыгор допивал последнюю бутылку пива из холодильника, постепенно успокаиваясь. Уверившись в безопасности, он вспомнил о своём открытии, и по сравнению с ним угроза со стороны спецназа показалась ему смешной и счастливой.

— В голове просто не укладывается, — сказал он громко. — Как я раньше мог этого не замечать?! Автомеханик! Ха-ха! Автомеханик без машин! Полный бред. Может, я с ума сошёл? — он как-то нехорошо посмотрел на Лявона, и тот весь подобрался, ожидая какой-нибудь злобной выходки. — А жена? А дочки? А тёща с бабкой? И я ещё жаловался, что тесно! Ооооо… Мы ж вдвоём с татой живём, прикинь?

Лявону стало жутко. Хотя по большому счёту отсутствие женщин и машин его никак не касалось — машинами он никогда не интересовался, а хуторянка, единственная интересующая его девушка, жила только в голове — он наконец проникся открытием Рыгора, и оно потрясло его своим масштабом.

— Наверное, мы бы так же сильно удивились, если бы оказалось, что земля плоская и стоит на трёх китах, — сказал он.

— Что ты несёшь, — отмахнулся Рыгор. — Как? Как? Как этого можно было не замечать?! Вот давай, расскажи мне, как это у тебя получалось: ты считал, что живёшь с тёткой, но на самом деле её не было? Ты домой приходил — и не удивлялся, что её никогда нет, всё время где-то шляется?

Лявон пожал плечами. Он вытянул ноги, и луч света, проходящий между створками ворот, перечеркнул их ярко-жёлтой линией.

— А если не удивлялся и не думал о ней никогда, то зачем мне её в разговоре упоминал? Ты же сказал, помнишь, в бане, что с тёткой живёшь?

— Мне и в самом деле так казалось. Я не могу этого объяснить.

— А машины? Ни разу не напрягло, что ни машин, ни автобусов нету?

— Что мне за дело до машин? Даже никогда о них не задумывался. Это вопрос уже к тебе, ты же у нас автослесарь.

— Блин! И тебя не удивило, когда я сказал, что работаю автослесарем в гаражах?!

Лявон покачал головой. Он чувствовал себя всё хуже. Голова наливалась тяжестью, в ушах слегка звенело, хотелось прилечь. Он почувствовал, что замёрз и снова спросил Рыгора, куда тот дел его рубашку. Рыгор подал ему рубашку, висевшую на спинке кресла, и свою рабочую куртку. Лявон закутался и обхватил себя руками. Он почувствовал приближение сильного чиха, и крепко потёр переносицу пальцами. Чихать расхотелось. Чтобы успокоить Рыгора, он попытался заговорить о другом:

— Странно, я не помню ни того, кто порекомендовал мне пить апельсиновый сок, ни того, кто посоветовал тереть переносицу, чтобы не чихать. Не исключено, что это был один и тот же человек.

— Что за пустяки, — пробурчал Рыгор. Он сидел, обхватив голову руками, уставившись в пол. — Вспоминаю, видел я в своей жизни хоть раз живую бабу или не видел. И не могу вспомнить. Просто в голове не укладывается! И надо же, все привыкли и даже не замечают. Вот что самое удивительное!

— Давай рассуждать логически, — предложил Лявон. Виски его жарко пульсировали, и думалось как будто сквозь бумагу, — Раз мы существуем, значит, у нас были родители. Родители — это отец и мать. Мать — это женщина.