— Здорово, Антось! Меня зовут Рыгор, я по делу. Тебя мне Андрон посоветовал, — Рыгор думал об испачканной куртке, и ему было неловко.

— Да, знаю Андрона. Заходите, — Антось повернулся и скрылся за занавеской, тоже жёлтой, которая была натянута меж двух шкафов по обе стороны двери.

Антось чем-то зашелестел в глубине комнаты. Рыгор прошёл за занавеску и успел заметить, как тот спрятал что-то в ящик стола. Стол стоял напротив входа, под окном. Справа и слева всё пространство было заполнено серыми картонными коробками разных размеров. «Неужели они набиты оружием?» — порадовался близости цели Рыгор.

— Присаживайтесь, — Антось указал Рыгору на единственный в комнате стул, который стоял у стола. Рыгор поставил сумку на пол и сел, сейчас же ощутив неудобство — он сидел, а хозяин стоял. Но Антось непринуждённо прислонился спиной к нагромождению коробок и ждал, источая чистоту и аккуратность. На нём была тёмно-зелёная военная форма, ещё более стройнящая его, и фривольные жёлтые тапочки.

— Андрон сказал мне, что ты альбомами с живописью интересуешься. Вот я и принёс тебе один редкостный, — несмотря на холодно-официальное обращение Антося, Рыгор рассчитывал всё же перейти на «ты». Антось молча смотрел на него, и он продолжил. — Смотри, какой классный: Фра Филиппо Липпи! Лифе анд воркс!

Не дожидаясь, пока Рыгор достанет книгу, Антось так же молча пересёк комнату, отодвинул одну из коробок и открыл другую, стоящую за ней. Коробка была полна альбомами. Антось принялся вынимать их один за другим и вскоре извлёк точно такое же издание Филиппо Липпи.

— Оно?

Рыгор ошеломлённо кивнул.

— Всё, что можно достать в Минске, у меня уже есть. Поэтому спасибо, но не нуждаюсь. Вас что ко мне привело? — Антось стал складывать альбомы обратно в коробку и даже не смотрел на Рыгора, как будто зная заранее ответ.

— Мне два калаша нужны, дружище. Очень нужны, — подчёркнуто расстроенным голосом сказал Рыгор. Он рассмотрел украдкой свою куртку, на груди было несколько чёрно-ржавых полос. В этот момент скрипичный концерт кончился, и наступила тишина. — Это Паганини у тебя играл? Могу дисков тебе принести послушать, у меня много. Раз уж с альбомами такая досада вышла. Или скажи, какие другие книги нужны, я поищу у себя.

Натянутая атмосфера уже начала раздражать Рыгора, замелькали обрывки мыслей о насилии над Антосем. Он решил, что сказал уже достаточно, что теперь пусть говорит Антось, если хочет, и повернулся к столу. На нём лежал раскрытый альбом с малопонятными абстрактными композициями. Обе страницы разворота были заполнены переплетающимися цветными пятнами, линиями, точками. Желая рассмотреть абстракции получше, Рыгор поднял альбом со стола, и увидел под альбомом большой лист бумаги с карандашными рисунками котят.

— Это ты нарисовал, братан? Какая красота! — не удержался Рыгор и с восторгом обернулся к Антосю.

Антось выпрямился и стоял, покраснев от смущения. Рыгор догадался, что своим приходом он прервал ночные вдохновения начинающего художника, и спрятаны в столе были скорее всего карандаши. Он положил альбом, взял рисунок в руки и рассматривал. Нарисованных цветными карандашами котиков было с десяток, в основном они сидели, один спал, а один выгибал спину.

— Особенно вот эти трое хороши! Как живые. Такой красавец! — Рыгор провёл пальцем по полосатому боку котёнка, крайнему из трёх, раскрашенному оранжевым и жёлтым. — А щенят можешь?

Антось подошёл, наклонился и робко спросил, который именно красавец. От него пахнуло одеколоном и чесноком. Рыгор показал красавца.

— Да, это мой любимый, как ты угадал? Щенят тоже могу, но котики мне нравятся намного больше. Если точнее, то котята и щенята равно милы, но зная, кто из них потом вырастет, невозможно относиться к ним одинаково.

— Что ты имеешь в виду? — Рыгор незаметно распахнул куртку так, чтобы грязные полосы на груди не были видны, но в то же время скрадывался живот.

— Я имею в виду то, что из щенят потом вырастают собаки, тоже красивые, но рабские создания, слишком зависимые от человека. В то время как коты безоговорочно, безупречно прекрасны. И если они слегка высокомерны, то это мне по душе.

— А почему ты не заведёшь себе живых котят?

— У меня своя теория на этот счёт, — улыбнулся наконец Антось. Это была его первая улыбка, и она окончательно покорила Рыгора. — Если хочешь хорошо рисовать котят, то нельзя их иметь. Нужно скучать по ним, думать о них. Рисунок с натуры слишком прям и прост, я бы даже сказал — обездушен, неодухотворен. Причём и внешняя форма его не безупречна, как может показаться на первый взгляд, она лишь сухо повторяет видимое глазу. Подлинная же реалистичность достигается только работой души и сердца.

Рыгор покивал головой. Он держал в руках рисунок и решил непременно выпросить его себе. Для поддержания беседы он спросил:

— Но разве нельзя сделать набросок с натуры, а потом вложить в него душу, когда окончательно дорисовывать будешь?

— Нельзя. Душа должна быть в каждой линии котёнка, начиная с самой первой и кончая самой последней.

Они поговорили ещё минут пять, уже безо всякого напряжения, почти как давние друзья. Потом Антось сам предложил сходить на склад оружия, а на вопрос, что Рыгор будет ему должен, только махнул рукой. Рыгор уже сожалел, что пришёл к Антосю по делу, а не просто так. Славный человек! Но с другой стороны, не приди он по делу, как бы они познакомились? Чтобы идти наружу, Антось снял тапочки и надел сапоги. По его словам, склад находился рядом, минутах в пяти ходьбы. Перед выходом Рыгор спросил, не найдётся ли у Антося пожевать чего-нибудь. Антось покачал головой и предложил зайти в столовую, которая была в здании напротив.

— Но сейчас же ночь? Там наверное закрыто и нет никого?

— Откроем. Что поесть, найдём. Я тоже почувствовал аппетит, глядя на тебя! Это так романтично — ужинать вдвоём тихой летней ночью.

Вскоре они уже входили в столовую. Антось повернул выключатель, и на потолке загудели и заморгали, зажигаясь, лампы дневного света. В просторном зале тянулись ряды столов со скамейками, а в одном из углов располагалось раздаточное окошко и дверь на кухню. Антось проследовал прямо туда, Рыгор за ним. Они оказались в обширной полутёмной кухне с огромными электроплитами, разделочными столами и холодильниками.

— Готовить, если честно, очень лень, — сказал Антось, — Как тебе нравится такой вариант: мы съедим по тарелочке борща, замечательно вкусного вчерашнего борща, и по шоколадке? Ну и по сто граммов, само собой?

Рыгор охотно согласился на борщ и шоколадку, но выпить с извинениями отказался.

— Если бы пива, тогда другое дело. Водка, она тяжела слишком. Мне ж завтра на работу, даже поспать не успею. Пока до дому доберусь, утро будет, так лучше уж совсем трезвым остаться.

— Зачем тебе домой? Оставайся здесь спать!

— Нет, друг, мне идти надо обязательно, — Рыгор стал объяснять про тату, одновременно думая о том, что хорошо было бы остаться. Но тут же блеснувшая мысль об ограблении и о Лявоне отодвинула всё прочее на задний план. Антось понимающе покивал, открыл один их холодильников и достал кастрюлю, до смешного маленькую по сравнению с полкой, на которой она стояла. Он поставил кастрюльку на конфорку, на которой бы уместилось бы ещё пять таких, и включил плиту.

— Пока будет разогреваться, я схожу за автоматами. Тебе какие? Есть АК-74М и АКС, укороченный.

— Неси укороченные! Мне чем меньше, тем лучше.

— Оптический прицел надо? Ночной прицел? Гранатомёт?

— Нет, это уж слишком, не нужно.

— Смотри, чтоб борщ не вскипел. Если вскипит, цвет потеряет. Я скоро буду, — Антось вышел.

Рыгор взглянул на часы, была половина третьего. Поднёс палец к конфорке, на которой стояла кастрюля, но жара не почувствовал и прикоснулся. Конфорка еле теплела. Мда, пока такая громадина раскочегарится, настанет утро. Он подошёл к холодильнику и потянул за ручку, сначала слабо, а потом изо всех сил. Холодильник с глухим чмоканьем отворился. Внутри стояли рядами банки с тушёнкой и красной фасолью, освещённые слабой жёлтой лампочкой. Рыгор взял две банки фасоли и положил в сумку, рассчитывая съесть их на обратном пути. Стал искать вилку, чтобы тоже прихватить её с собой, не есть же фасоль руками. На разделочном столе лежали несколько ножей и черпак. Заглянул под крышки огромных чанов по соседству с плитой; они были пусты и слабо пахли металлом. Всё было пыльное, похоже, кухней не пользовались.