Милиционер. Крик — прямой путь в отделение. Я тебя никак не пойму. Ты, кажется, со своей женой играешь роль в новой картине?

Томаз. Да, старшина, играю… самую плачевную.

Милиционер. Картина пока не шла, не видал. На плакате твоя физиономия.

Томаз. Не моя.

Милиционер. Не будем скромничать. Много получил?

Саня. Он получил сполна, товарищ старшина. И даже больше, чего не ждал.

Милиционер. Что ж, можно поздравить. Только не шуми. (Уходит.)

Саня. Вот именно, Томаз, только не шуми.

Томаз (глядит на плакат). Неужели в этой комедии изображаюсь я? Сойдешь с ума.

Саня. Ты, Томаз. Я видела.

Томаз. И похоже?

Саня. Очень…

Томаз. Почему такие вещи допускаются?

Саня. Сатира. Мне пора.

Томаз. Я иногда могу не поручиться за себя.

Саня. Пора быть взрослым, Томаз.

Томаз. Чувство ревности присуще взрослым людям, кажется. Мой покойный дядя Самсония бегал за своей женой вокруг стола с ножиком, пока не упал. А ему тогда было семьдесят шесть лет.

Саня. Не делай глупостей, Томаз, не вздумай уходить от Вавочки. Я за столом не хотела прибавлять, у тебя и так было невеселое настроение. Теперь скажу. Сегодня получила письмо от Зины. Они расстались с Иваном.

Томаз. Как?!

Саня. Расстались. Возьми письмо, прочти…

Затемнение

В Новосибирске, где-то вблизи реки. Июнь. Перед вечером. Скамья. Деревья. На скамейке Зина. Напевает старую студенческую песню. Подходит цыганка. Села рядом.

Цыганка. Томишься, дамочка?

Зина (в ее старой манере, как в студенческие годы). Что дамочка — да. Что томлюсь — нет.

Цыганка. Ожидаешь кого?..

Зина. Ожидаю.

Цыганка. Милого-хорошего?

Зина. Хорошего — да. Милого — нет.

Цыганка. Умница.

Зина. Кажется, да. Теперь.

Цыганка. Ты задумала большое дело.

Зина. Гадать не буду. Но рубль ты можешь из меня выбить. Рубль… согласна?

Цыганка. Дай тебе бог счастья.

Зина. Вот именно, баба, счастья. Скажи-ка ты мне вот что… какой у меня характер? Вы, цыганки, до ужаса проницательные. А карты — это ведь так, на доверчивых.

Цыганка. А ты сама не знаешь, какой у тебя характер?

Зина. Знала, понимаешь ли… прежде… и не так давно.

Цыганка. Ты хитрая.

Зина. Не очень.

Цыганка. А по глазам… вот что я тебе скажу.

Зина. Скажи-скажи.

Цыганка. Молодые у тебя глаза.

Зина (внимательно). Считаешь?

Цыганка. Азартные.

Зина. Слава богу. (Перекрестилась.)

Цыганка. В бога веришь?

Зина. Нет.

Цыганка. А крестишься.

Зина. Привычка. Что еще скажешь?

Цыганка. Ждет тебя великолепное счастье.

Зина. Сверх рубля у меня ничего нет.

Цыганка. Серьезный у тебя характер.

Зина. Эх ты… не знаешь ты, что такое характер.

Цыганка. Не спорь. Я к чему? Я к тому, что ты на своем поставишь, задуманное совершишь… безоблыжно.

Зина. Безоблыжно совершу.

Цыганка. А что ж ты положила на уме?

Зина. С мужем сейчас разводиться буду.

Цыганка. Так-таки вот сейчас?

Зина. Сама сказала, что у меня глаза азартные.

Цыганка. Счастье ловишь?.. Лови-лови. Юркое оно, как говорится. Ты уловишь.

Зина (дает деньги). Возьми на прощание.

Цыганка. Кабы на картах, а то простой разговор… Не надо. Но поверь: свое счастье ты найдешь. Прощай.

Зина (про себя). «Прощай… И если навсегда, то навсегда прощай».

Цыганка. Что говоришь?

Зина. Это не тебе… ему… в мыслях.

Цыганка. А он как… не тронет?

Зина. Не тронет… переживет.

Цыганка. Культурный?

Зина. Очень.

Цыганка уходит. Идут Мишка и его жена Маруся.

Мишка. Привет, Зиночка! Ивана ждешь? Погряз Иван с головой в комплексных соединениях… Не пляшут его молекулы. Казалось нам с Ваней, что открыт новый закон, а вышло — отчаянно неправильное. Физик в наше время — самый несчастный человек в мире. Иван теперь не знает сна, не знает отдыха… У людей выходной, а он как прикованный сидит в лаборатории. Ты с моей супругой не знакома? Зовут Марусей. Непостижимо тихий человек… Пока не рассердилась. Потомственная сибирячка.

Маруся. Мише стоит выпить кружку пива, и делается болтуном. Я давно стремилась с вами познакомиться, у вас очаровательный супруг.

Зина. Спасибо. Он очаровательный. Но я люблю, когда меня рассматривают автономно.

Маруся. Я не понимаю…

Мишка. Не понимаешь, потому что сказала бестолочь… До свиданья, Зиночка. Знакомство состоялось, но…

Зина. Миша, это гадко, так говорить о жене.

Мишка. Пойдем, жена. Мне попадет от Зиночки.

Маруся. Вы там как хотите, а муж у вас очаровательный.

Зина. Маруся, я не спорю. Больше того — он душка.

Мишка. Пойдем, Маруся. С Зиночкой трудно разговаривать, если вдобавок что-то не по ней. Мы будем гулять здесь. Может быть, встретимся и что-нибудь придумаем.

Зина. Может быть, встретимся и придумаем.

Маруся и Мишка уходят. Появляется девушка в белом.

Девушка. Можно присесть?

Зина. Конечно.

Девушка. Я потому, что, может быть, помешаю.

Зина. Если помешаете, скажу «пора».

Девушка. Свидание?.. Но, возможно, муж?

Зина. Вы угадали, крошка.

Девушка. Завидно.

Зина. А здесь не угадали.

Девушка. Жаль… Так много неудачных… в особенности, когда молодые.

Зина. А что же делать? Выходить замуж после семидесяти лет?

Девушка. Шутите…

Зина. Пытаюсь.

Девушка. Я часто думаю, какое время… Космос! А в этом отношении как-то не совсем налажено.

Зина. Не совсем, дорогая, не совсем… Космос перестраивать не надо, а человека — надо. Вот видите?.. К нам идет человек… молодой… обаятельный… многосторонний. А его надо перестраивать…

Девушка. Откуда знаете?

Зина. А я давно с ним познакомилась.

Входит Иван.

Садись, Иван.

Иван. Но я хочу домой.

Зина. Домой — потом.

Иван. А что будет до этого?

Зина. Диалог.

Иван. Есть хочется.

Зина. Тоже потом.

Иван. Хорошо, я потерплю.

Зина. Твои молекулы не пляшут?

Иван. Пляшут, но не так, как хотелось бы.

Зина. Вот!

Зина. Тема диалога. Мир неустроен потому человечество не умеет его устроить, как ему хотелось бы.

Иван. Что «вот»? (чуть раздражаясь). Кому «хотелось бы»? Тебе хочется одного, мне — другого. Детский разговор.

Зина. Вот!

Иван. Опять «вот». Что ты хочешь мне сказать?

Зина. Ты потоскуй, Иван. Мне вспомнилась одна ночь. Ночь на полустанке. Когда мы ехали сюда, то от счастья и безумного веселья сели не в тот поезд. Садились мы в последнюю минуту, проводник не успел глянуть на билеты, и мы поехали прямым экспрессом во Владивосток! Не помню, почему, но нас высадили на глухом полустанке, где на минуту задержался скорый. Нам негде было притулиться. Близилась осень, ночи становились холодными. Мы вошли в старенькое помещение безлюдного полустанка, чемоданчики поставили на пол, а сами сели на широкую деревянную скамью с высокой решетчатой спинкой. Оба утомились, хмель проводов давно прошел, хотелось подремать… и ты уютно, тихо прилег мне на колени. Мне понравилось, и ты с безмятежностью уснул. Проспал до утра.