Рузия. Бегу искать Укропова! На когда собрание?

Генриета. Только не сегодня. Надо поговорить с ребятами.

Рузия. Я пошла.

Интермедия беготни и шумных разговоров, не имеющих прямого отношения к действию. Неподвижный Женя с папиросой. Возвращается Саня.

Саня. А ты захочешь выступить против своего друга?

Женя. Я уже выступил.

Саня. Мы собираем группу.

Женя. Если бы не я, то зло торжествовало бы.

Саня. И ты считаешь это злом?

Женя. Для Каплина — зло. А Зина проживет без Каплина.

Саня. Для чего же мы стараемся, если так?

Женя. Старательные укрепляют общество. Сядь рядом. Тебе не трудно?

Саня. С тобой интересно. Сяду. Стихи будешь произносить?

Женя. Да, стихи, но самые избитые.

Саня. Все равно. Произнеси.

Женя. А ты отвернись.

Саня. Ну вот тебе… Может быть, неприличное? Имей в виду, я неприличного не переношу.

Женя. То, что я произнесу, ты, может быть, и перенесешь.

Саня. Да говори же наконец!

Женя. Это, конечно, подло с моей стороны. Я тобой живу.

Саня. Женя, ты меня убил. Смешно и трогательно.

Женя. Я знал, что смешно. (Уходит.)

Саня. Но ты меня не видел все четыре года. Никто не знает, кого ты видел вообще. (Оглянулась.) Как он умеет исчезать! Никто так не умеет. «Я тобой живу». Зина права, мы давно взрослые, а принимаем друг друга за детей.

Идет Денис.

Денис (в восторге). Санька, родная, поздравь меня! Впервые за четыре года я получил за одну сессию два «отлично».

Саня. А ты меня.

Денис. Тоже пятерки?

Саня. Одна! Но какая! Сверхъестественная…

Затемнение

В университетском молодом парке. Днем.

Генриета, Воронько, Рузия, Саня, Лев, Томаз, Денис, Укропов, лица из группы. Входит Каплин.

Каплин. Придумали… с трудом нашел вас. Почему не в доме?

Саня. Дома ремонт, уборка… все закрыто.

Голос. Здесь приятнее, чем в стенах.

Генриета. И никому нет дела до нас.

Каплин. Кого мы ждем?

Рузия. Тебя.

Каплин. А почему такой неприятный тон?

Рузия. Не всегда же нам тебя боготворить.

Каплин. Не вижу Зиночки и Вавы.

Саня. Без них обойдемся.

Каплин. Все налицо, а их нет (Тревожась общим настроением.) Не понимаю.

Воронько. Сейчас поймешь.

Генриета. Кто будет вести?

Воронько. Укропов, конечно.

Укропов. Срок моих… как его… полномочий кончился. И вообще мне надоело. Бесконечно критикуете. Я не такой. На пятом курсе выберете себе лучше.

Генриета. Представь себе, жалеем… тебя надо было выбрать комсоргом. На пятом выберем тебя.

Укропов. На пятом — Зину.

Генриета. Тоже мысль.

Саня. Ты своих полномочий еще не сдал. Веди.

Хор. Укро-по-ва!

Укропов (как председательствующий). В каком разрезе будем? В моральном, бытовом, этическом? Генриета, ты инициатор.

Генриета. Все вместе — и моральное и этическое.

Укропов. Товарищи, проведем нашу последнюю встречу на самом высоком уровне. От некоторых комсомольцев поступило предложение обсудить моральные поступки студента-комсомольца Каплина Ивана.

Каплин. Мои?.. Моральные? Мои?!..

Укропов. Твои, Ваня, но ты не забегай. Получишь слово в заключение. Желающих прошу.

Лев. Я ничего не желаю, потому что меня не вдохновили. Ты вдохнови меня гневной речугой.

Укропов. Речуг не будет.

Томаз. Я прошу реплику!

Укропов. Давай реплику.

Томаз. По-моему, происходит вопиющее недоразумение. Не будем тратить нервы Каплина.

Укропов. Все?

Томаз. Все.

Каплин (оглядываясь вопросительно). Не понимаю, что тут происходит. Скажите наконец!

Саня. Очень странно… Девочки?

Лев. За отсутствием повестки дня ассамблея распускается до осени!

Укропов. Ты это брось… не срывай.

Рузия. Он старается для друга.

Лев. Тогда имей смелость назвать вопрос.

Рузия. И назову.

Голос. И назови.

Укропов. Слово имеет… (Рузии.) Ты? Говори, комсорг.

Рузия. Пожалуйста… Почему все закрыли рты? Потому что мы из Каплина сделали культ личности.

Хор. Рег-ла-мент!

Все. Короче!

Рузия. Постойте орать, я еще двух слов не сказала.

Денис. А ты не городи того, что никто не думает.

Рузия. Если говорить о том, что все думают, то зачем говорить?

Лев. Это мысль. Знаете ли!

Томаз. Ты обещала что-то назвать. Называй.

Рузия. Каплин сверлит меня своим взглядом.

Укропов. Каплин, не сверли.

Каплин. Я жду. Пусть говорит слова. Я — не каменный.

Саня (Рузии). Если не получается, посиди.

Рузия. Они же не дают говорить… и они же…

Голос. «Они же», «они же». Ты вырази что-нибудь… Мысль облеки… Гнев давай!

Рузия. Каплин бросил Зину… гуляли два года… и все мы радовались, в особенности за нее радовались… до ссоры с ней из-за Вавки… Помните день рождения? И он бросил. Грубо, нетактично… Даже, я сказала бы…

Лев. Скажи.

Рузия. Вот и говорю. Подло бросил.

Молчание.

А то нет?.. Что говорит Гегель[29]… Бебель[30]…

Лев. Мебель.

Рузия (Укропову). Скажи ему!

Саня. Что Гегель говорит, мы знаем. Ты сама…

Рузия. Хорошо. Тебе, Иван, не стыдно бросить девушку?

Лев. Что значит — бросить? Какой-то бабий разговор.

Каплин (очень серьезно). Лев, не мешай. Пусть.

Рузия. Нет, ты ответь, тебе не стыдно? Пусть он ответит.

Укропов. Рузия, не волнуйся. Он потом ответит. Продолжай спокойненько.

Рузия. Я не могу спокойненько. Если ему не стыдно, то все мы находимся еще на очень низком моральном уровне.

Денис. Почему все? Я ни с кем не гулял и никого не бросал.

Рузия. Все, все, все! Не придаем значения… Не осуждаем… не клеймим! И сколько несчастных девушек остается!

Укропов. Ты не обобщай.

Рузия. Буду обобщать. Все!

Укропов. Рузия, не обобщай!

Лев. Пусть. Она не Гегель.

Укропов. Ты у нас Гегель? Да? Вот и выступай.

Голоса. Лев, выяви!

— Дай исторические справки.

— Блесни.

— Просим, просим.

Лев (солидно). Я предпочел бы не вмешиваться в этот лирический инцидент по причине неразрывной дружбы как с Иваном, так и с Зиной. Но вселенная устала от бабьих вздохов… и я выскажусь.

Девушки. «Бабьих».

— Отвратительно.

— Одеваться ты умеешь, а говоришь…

— У него старорежимные понятия.

Лев. Повторяю: бабьих! И попытаюсь, если вы не будете вопить, объяснить этот древний и не мною одним принятый термин.

Саня. Лев, все-таки это Лев!

Голос. Жаль, нету Женьки. Тот бы подыграл.

Лев. Я продолжаю. Есть понятия «бабье лето», «бабья доля»… Вы против них не возражаете! Что означают эти понятия? Прежде всего то, что они старые понятия. Затем, что они бабьи, то есть возникшие в те времена, когда из азиатского слова «би-би», занесенного к нам татарами, произошло слово «баба» и стало синонимом унижения русской женщины, в первую очередь крестьянки.