Укропов. Вот излагает… ах!

Лев. Унижение давно исчезло, а пережитки остаются. О чем говорила Рузия? О тяжкой доле бедной женщины, которую «бросают». Вздор. Почему вы никогда не говорите о другом, обратном положении? Я хочу присутствовать на таком же собрании, на котором бы клеймили девушку за то, что она меня бросила. Я люблю Зину, как и Ивана, и для меня они равны. Они равны в правах, равны материально, даже по успеваемости равны. Но я готов судить их… только вместе.

Саня. За что?

Лев. За легкомысленность. То, что происходит, крайне легкомысленно, неприятно, нехорошо. И мне обидно, что они расстаются. Но «бросил», «негодяй», «обманщик» — этого я не понимаю.

Генриета. А я понимаю! Вас не компрометирует, а нас компрометирует. И вы же сами… да. Ты, Лев, молчал бы. У себя на факультете ты чистенький. Бегаешь на геолого-разведочный.

Лев. Личные выпады — признак неустойчивости позиции.

Генриета. Ты умеешь запуститься! Знаем. «Бросил» — устарелое понятие. А вы не бросайте, тогда не будет устарелых понятий. Я не буду настаивать, если месяц-два… Это всего-навсего неудачное знакомство. А тут что было! Год… второй… Он не одну Зину обманул. Он всю группу обманул!

Денис. Ну уж! Скажешь еще — курс!

Лев. Все студенчество.

Генриета. А я так и говорю. Всю молодежь. Всю молодежь, которая слушала Зину с трибуны съезда и вместе с ней верила ее словам о счастье. А ее счастье в это время с Вавкой обнималось.

Укропов. Она говорила об общем счастье.

Генриета. В общее счастье и это входит.

Саня. Счастье без любви не полное счастье.

Томаз. Ручаюсь. Вавочка не обнималась.

Денис. Не ручайся ты за них!

Генриета. Я продолжаю.

Укропов. Генриета Вальдемар продолжает. Давайте уважать выступающих.

Хор. Давайте уважать.

Генриета. Мы все… Ивана с Зиной… это же факт… считали лучшей парой на курсе. Никто никогда шутки не позволил по их адресу. Они, по-моему, были классическим примером чего-то хорошего… действительно светлого.

Лев. Иван! А это убедительно.

Каплин. Молчи ты.

Генриета. И тем более возмутительно!.. Лично я не знаю что бы сделала. Передать характеристику в комитет… написать в газету. Позор!

Укропов. Есть еще желающие? Не находится. Тогда я. За сорок лет нашего существования…

Голос. А тебе сколько?

Укропов. За сорок лет, которые мы прожили…

Бас. Регламент.

Укропов. Я повторяю: за сорок лет своего победоносного…

Два голоса. Регламент.

Укропов. Но я должен здесь сказать, товарищи, что комсомолец Каплин Иван никогда не отличался активностью. И поэтому не случайно он снизил и уронил высокое звание…

Хор. Ре-гла-мент!

Денис. Жора, сядь, родной.

Генриета. Веди собрание и молчи.

Лев. Ты не умеешь жечь сердца глаголом.

Укропов (без обиды). Я хотел… да разве с вами можно? Подведем черту?

Саня. Погоди ты с чертой. Девочки, я обращаюсь к вам. Давайте будем искренними. В морали, в поведении можно тон задавать, а мы какие-то… Вот я скажу про себя.

Укропов. Давно пора!

Саня. Тебе нужна исповедь? Не дождешься. Я только вот что имею в виду: сама я долго относилась совершенно пассивно к поведению одного малого. А потом до меня дошло, что он — негодяй. Сущий. Но главное, что из-за своей пассивности я не видела, как он и меня тянет туда же.

Денис. Куда?

Саня. Мне говорить об этом поперек горла. И мне очень понравилось выступление Льва. Правильно. Нельзя на одного Каплина валить. Наверно, в чем-то виновата Зина. И потому так несерьезно получилось. Нам казалось, что у них большая любовь… красиво. А в итоге — вакуум.

Воронько. Скажи просто — пустота. Это убедительнее.

Лев. Мы ученые.

Саня. Надеюсь, понимаете, о чем я говорю.

Укропов. Воронько, а ты?

Воронько. У нас на селе мы задали бы ему… Но это некультурно.

Томаз. Я не понимаю, кто является козлом отпущения, он или она?

Укропов. Товарищ Чебукиани, никаких козлов отпущения здесь нет.

Томаз. Я хотел сказать…

Денис. Ладно, Томаз, потом скажешь.

Хор. Каплин! Каплин! Каплин!

Каплин. Я вас понимаю, вы хотите, так сказать, организовать отношения в таком вопросе, как любовь. Но если бы любовь поддавалась организации, то не было бы у нас такой поэмы, как «Евгений Онегин», «Ромео», не было бы прекрасного «Отелло»… Согласны? Это дело, как говорится, тайное, великое, и тут нам с вами обсуждать нечего. Нельзя. А вот профанацию любви обсуждать можно. Профанация любви в наши годы — страшная штука, грязнее некуда. Но если кто-то разлюбил, что поделаешь? В любви есть точное понятие иллюзий. Самообман… Можно мне расширить тему? Я немного. Все мы — и мальчики и девочки — обращаемся с любовью так, как будто этого добра в жизни хоть отбавляй. А добра этого так мало, что не всем оно и достается. Мы поразительное племя, братцы. Я имею в виду нас, студентов. Мы ухитряемся на такой огромный, неповторимый, драгоценный этап в нашей жизни, как университет, смотреть с мальчишеским презрением.

Голос. Брось. Неверно.

Каплин. С пренебрежением.

Голос. Это верно.

Каплин. Плохо учимся. А то нет?.. Нас ведь без конца здесь спасают. А когда поймем, оценим, что это за вещь, университет, — поздно! На руках средненький дипломчик. Так и в любви. Когда поймем, что означает в нашей жизни настоящая любовь, ан уже поздно. Душа растратилась, пообмельчала…

Укропов. Ты к себе поближе.

Голос. Не мешай.

Каплин. А про себя… что ж сказать вам! Сплоховал я. Пошел на пошлость.

Лев. «Пошел на пошлость». Хорошо сказано.

Каплин. Я — человек неинтересный, нудный, роюсь в теориях… К чему это я?

Денис. Вот именно, к чему?

Каплин. Не заметил громадной разницы… Зина, Вава… это громадная разница. Одним словом, я виноват во всем.

Рузия. В чем — во всем?

Каплин. И ты и другие говорили очень правильно. Я — не то. Она поймет.

Лев. Позволь, их две? Кто — она?

Каплин. Она.

Генриета. А что поймет? Что ты не то?

Появляются Зина и Вавка обнявшись.

Денис. Теперь вы их поймите!

Вавка. А мы ведь никогда и не ссорились.

Зина. Вавка только сейчас поняла, что мы никогда не ссорились.

Воронько (гневно Вавке). Ты не ссорилась?! Какое дикое поведение! Да мы из-за тебя пожертвовали ее днем рождения. Мы пожертвовали дружбой. Мы сейчас обсуждали поведение Каплина… а они как… Слов мало!

Зина. Я скажу тут главное: Вавка чистая девочка… чистая в большом серьезном смысле слова. А что шальная, это пройдет.

Вавка. Маргарита, не сердись, я так счастлива. Томаз, ты, надеюсь, все понимаешь?

Томаз. Я все понимаю. Я им говорил. Они не хотели меня понять. Я тебе верю, дорогая.

Каплин. Ребятки, я прошу вас… на минутку… Сейчас, под горячим впечатлением, ей… только два слова.

Зина. Что тут происходит? Почему у вас такие лукавые физиономии?

Их оставляют.

Иван, ты что намерен? Но ты не приближайся. Ты не забывай, что ты изменщик… Ты очень низкий, недостойный. Иван, спрячь руки. Я позову их всех.

Каплин. Не позовешь… цыц!

Зина. Сам цыц.

Каплин. Мне надоел этот режим. Ты меня довела… Кончено.

Зина. Ты с нею целовался?

Каплин. Сама довела и спрашивает.