Упрощают диагностику и анализы. Когда в 1977 г. в аптеках появился домашний тест на беременность, это был настоящий прорыв, но очень скоро вам вообще незачем будет куда-то идти для того, чтобы сделать тот или иной анализ – от наличия у вас инфекции и определения, какая бактерия ее вызвала, до функционирования органа и многого другого.

Но независимость от врачей не ограничивается просто постановкой диагноза. Важная точка приложения для технологий – мониторинг. При депрессии это постоянный контроль настроения в режиме реального времени, при сердечных заболеваниях – мониторинг работы сердца (функциональное состояние сердца, ударный объем и флюидный статус), в случае астмы и хронической обструктивной болезни легких (ХОБЛ) необходимо отслеживать функции дыхательной системы, а болезнь Паркинсона требует наблюдения за движениями и тремором. Едва ли существует такое хроническое состояние, которое не подлежит мониторингу с помощью датчиков, анализов и смартфона. После того как данные собраны, нужны лишь подтвержденные алгоритмы, обеспечивающие непрерывную связь с пациентом.

Я уже видел, как можно обходиться без врачей при необходимости самого элементарного мониторинга – гипертонии у огромного количества моих пациентов с гипертонией. После того как установлены целевые параметры давления, скажем, 130 – верхнее и 80 – нижнее, пациенты все берут на себя. При частом считывании и хорошей визуализации данных на экране смартфона пациенты теперь сами видят, поддается ли давление контролю, а если нет, то почему. Зная обстоятельства собственной жизни, вы имеете огромное преимущество в выявлении причин аномального давления и подборе лечения.

Конечно, есть такие области, где без врачей далеко не уйдешь. На большинство видов лечения это не распространится никогда – например, на хирургические операции и процедуры. (У нас могут быть роботы, способные пропылесосить дом или ассистировать хирургам, но они не будут усовершенствованы настолько, чтобы человек сам мог провести себе шунтирование сердца.) Хотя, вероятно, это не коснется большинства предписаний, я считаю, что, когда генерируемые пациентами данные и алгоритмические интерпретации получат признание, следующим шагом станет собственное назначение лечения при определенных состояниях (рис. 15.1, пунктирная линия). Например, у родителя есть объективные доказательства стрептококкового воспаления горла у ребенка, известно, на какие препараты у ребенка аллергия и что он принимал в прошлом. Так зачем нужен врач и его рецепт на антибиотик? Для многих ревностных приверженцев официальной политики здравоохранения лечение «без врачей» может означать переход ответственности к медсестрам, фармацевтам и другому медицинскому персоналу. Пациенты, обладающие таким большим количеством информации о себе, действительно делают такую передачу полномочий возможной, но большим сдвигом будет снижение зависимости от всех работников здравоохранения в пользу относительной независимости пациентов.

Лишь когда мы достигаем исцеления, вырисовывается линия независимости (рис. 15.1). Сейчас мы говорим о решающем значении лечения в сочетании с целебным человеческим контактом. Оно на самом деле строится на дифференциации способностей врачей – наличии исключительной базы знаний и умении дать оценку в соответствии с информацией о пациенте и в то же самое время проявлять сочувствие, вдохновлять и поддерживать человека, чтобы он оставался здоровым или поправлялся. Как удачно выразился Абрахам Вергезе в 2014 г. в своем обращении к студентам Медицинской школы при Стэнфордском университете в связи с началом учебного года, «вы можете лечить, даже когда невозможно исцелить, просто находясь рядом с постелью, – вашим присутствием»³⁵. В этой связи трудно сказать лучше, чем в XVI в. выразился Парацельс (его полное имя было Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм!): «Вот моя клятва: любить больных, всех и каждого, больше, чем если бы речь шла о моем собственном здоровье»³⁵. Никакие алгоритмы, суперкомпьютеры, аватары или роботы не способны на это. Тест Тьюринга[54] в медицине не пройти, а «сингулярность»[55] Курцвейла останется множеством.

Некоторые люди связывают понятие «мудрость тела» с представлением о том, что дети от природы наделены способностью выбирать подходящую для них пищу³⁶, или о том, что страстное желание какой-то еды во время беременности объясняется потребностью в необходимых питательных веществах³⁷, однако термин восходит к книге «Мудрость тела» (The Wisdom of the Body) Уолтера Кеннона, опубликованной в 1932 г.³⁸ Кеннон, известный гарвардский ученый, физиолог, занимавшийся медицинскими исследованиями, разработал концепцию гомеостаза – наше тело само регулирует себя, обеспечивая устойчивость таких показателей, как уровень сахара в крови, электролиты, pH, температура тела и многие другие. Все они – потоотделение или дрожь для поддержания температуры тела в определенном диапазоне, жажда или концентрация мочи для сохранения флюидного статуса – часть цепи обратной связи для обеспечения автоматической самокоррекции и равновесия. Кеннон даже увлекся концепцией социального гомеостаза, понимая сложные взаимодействия человеческого организма с окружающей средой и другими людьми. Эти прорывные идеи изменили наше понимание человеческой физиологии.

Теперь мы готовы перейти к новому измерению человеческого гомеостаза, потому что каждый человек может иметь непосредственный доступ к своим медицинским данным и обратную связь. Это скорее внешний, а не встроенный механизм для достижения устойчивого положения. Если вернуться к примеру с кровяным давлением, то наш организм не очень хорошо справляется с поддержанием идеальных параметров. Но теперь к человеку может непрерывно поступать ответная информация, а тот, в свою очередь, может предпринять корректирующие шаги, будь то определение своей чувствительности к соли, реакция на ту или иную диету и количественные последствия снижения веса, физических упражнений и сна, а при необходимости лекарственные назначения и дозировки. Это не только показания датчиков, анализы или индивидуальные снимки; это также обмен данными с другими людьми, которые могут обеспечить еще один виток обратной связи для человека. Все это не входило в оригинальную теорию гомеостаза Кеннона, но нетрудно представить новый путь к улучшению равновесия ключевых показателей здоровья, который выходит за пределы того, что когда-либо может обеспечить врач. В отличие от многих функций тела, эта внешняя система саморегуляции не является автоматической. Она подразумевает активное участие человека и может быть ускорена компьютерной обработкой его данных и рекомендациями на основании алгоритма. Эти дополнительные витки обратной связи, приводимые в действие благодаря наличию данных, которые раньше были недоступны, обладают способностью дополнять и увеличивать присущую нашим телам мудрость, описанную Кенноном.

На протяжении всей книги я подчеркивал, как важно обладать собственными данными. Безусловно, в экономике, управляемой данными, ценность индивидуальных данных заметно возросла. Достаточно представить себе, сколько могут стоить Amazon, Facebook и Twitter, чтобы понять ценность индивидуальных данных, не говоря уже о предстоящем потоке персонализированных медицинских данных. Интересный подход к пониманию важности владения такими данными продемонстрировала Дженнифер Лин Мороун³⁹. Она создала и программную платформу для управления персональными данными, и компанию (JLM Inc.) – зарегистрировав себя как юридическое лицо – для исключительного владения и контроля над своими данными. Используя устройство с многочисленными датчиками, которое она бо́льшую часть времени носит на себе (рис. 15.2), и программное обеспечение, названное DOME («База данных обо мне»), она может использовать платформу для создания пакета данных – «биологических, физических и умственных» – и их продажи. Это, вероятно, будет опыт с участием одного пациента, но он отражает новообретенное отношение к ценности ваших данных и к тому, насколько важно стало ими обладать.