— Нам ее выдают, — тихо сказал Вил. — Когда сможешь сам подойти к окошку раздачи, получишь такую же пайку. Сейчас мы с тобой делимся. — Передав дымящуюся банку супа Калли, он присовокупил пластиковую ложку, которая специально крепилась к каждой банке. — Попытайся впихнуть в себя сколько сможешь, а потом спи.

О’Рурк не стал возражать. Совет был очень кстати; к тому же, он узнал столько нового, что следовало как следует обдумать эти сведения.

Следующие несколько дней Каллихэн набирался сил. Он лежал на своем тюфяке из пенорезины и смотрел в металлический потолок, который в самом деле оказался нижней частью перехода между палубами. Таких палуб, занимающих весь объем грушевидной подводной секции, было пять, объяснил ему Вил, и они были битком набиты задержанными, преимущественно — с Приграничных Миров. Сама плавучая тюрьма была известна как Первая станция по задержанию иммигрантов, для краткости — просто «номер первый».

Пока мало-помалу возвращались силы, Каллихэн изучал своих странных опекунов. Один из них, за исключением редких моментов, всегда находился рядом с Калли. Доук оказался не слишком разговорчивым товарищем — но не потому, что не желал поддерживать беседу, а потому, что сказать ему, собственно, было нечего. В обществе Калли он либо спал — зачастую сидя, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене, — либо точил самодельный ножик. Такие ножи делали сами заключенные: лезвие — из полоски металла, заостренной, как игла, и наточенной до остроты бритвы, рукоятка — из тряпок, смоченных для твердости спиртовым лаком. Кроме того, как заметил Калли, Доук любил сидеть и рассматривать содержимое медальона, который на металлической цепочке носил на груди. Тауншенд всегда проявлял большую осторожность, чтобы Калли случайно не разглядел, что же он там прячет. Очевидно, скрывалось там нечто очень интересное — Доук часы напролет просиживал, поглощенный созерцанием.

На пятый день, когда Каллихэн почувствовал, что уже полностью пришел в себя, он выбрал момент, когда Вил остался с ним наедине, и напрямую поинтересовался странным характером Доука.

— Конечно, он немного с приветом, — пожал плечами Вил.

— Так я и думал, — сказал Калли. — Потому охранники его и побаиваются?

— Охрана его боится, потому что Доук не боится охраны, — серьезно сказал Вил. — Даже они понимают — что бы они ни делали, запугать его им не под силу. Если они переступят границу — Доук уже ни перед чем не остановится, не станет рассчитывать последствия. Потому с ним и нянчатся. Конечно, рано или поздно…

Вил вдруг замолчал.

— Рано или поздно — что? — повторил Каллихэн.

— Наверное… — Вил замялся. — Пару дней назад ты спросил, зачем мы тебя взяли к нам. Я сказал тогда, что есть причина, о которой мы поговорим позднее.

Он сделал паузу, словно ожидая реакции Калли.

— Продолжай, — попросил О’Рурк. — Какая же это причина?

— Понимаешь, это место — особое учреждение.

— Тюрьма, как я понимаю.

— По сути, да. Но официально — это лишь пункт задержания при Службе Миграции. Среди арестованных действительно есть несколько человек, незаконно прилетевших на Землю с Марса, Венеры или Пояса астероидов. Но на самом деле — это лагерь для интернированных, для жителей Приграничья; в течение последних трех лет полиция отправляла сюда всякого приграничника, которого им удавалось арестовать — под любым предлогом.

О’Рурк кивнул.

— Видишь ли, все дело в том, что на одного охранника приходится сотня арестованных. И поскольку мы не преступники, мы создали собственную систему управления и собственные законы. Полдюжины человек образуют так называемое Правление. Все его члены — известные участники Восстания, твои товарищи. Как только они узнают, что ты здесь… — Вил пристально посмотрел на Калли, — ты, скорее всего, тоже станешь членом Правления. Если нет, все равно будешь пользоваться немалым влиянием.

— Ну и что? — спокойно спросил О’Рурк.

Вил глубоко вздохнул.

— Я спрятал тебя здесь, чтобы мы могли поговорить, прежде чем тебя узнают старые друзья. Ведь как я уже упоминал, Правление выносит решения, обязательные для всех арестованных. — Он снова сделал паузу, глядя Калли в глаза, — Среди множества решений, — сказал он медленно, — есть одно очень важное: кому из арестованных удастся совершить побег.

Калли рассмеялся. Ну и ситуация! Но в смехе не было горечи — во всяком случае, не больше, чем в его чувствах к предавшей его Алие. Каллихэн не ждал, чтобы окружающие вели себя как святые. Скорее, наоборот. Вот почему, наверное, многие так хорошо к нему относились. Ничем другим нельзя объяснить, почему всю жизнь ему в этом смысле везло.

— Вот как! — проговорил О’Рурк. — А я уже начал подозревать, что вы меня пригрели из чистого альтруизма.

— Я не за себя прошу! — быстро сказал Вил. — Нужно спасти Доука. Ты же видишь, какой он. Раньше или позже он убьет какого-нибудь охранника — и погибнет сам.

— Да, вполне возможное дело, — отозвался Калли. — И ты молодец, что заботишься о товарище. Только, подозреваю, причина покажется многим недостаточно веской. Придется Доуку все же ждать своей очереди.

— Не будет никакой очереди, — сказал Вил; его обычное спокойное лицо разом посуровело. — Побег станет первым и последним на Станции номер один.

— Первый и последний? — насторожился О’Рурк, — То есть, ты хочешь сказать, до сих пор никто не пытался бежать?

— Именно, — кивнул Вил. — Ближайшая земля — Новая Зеландия — в полутора тысячах миль отсюда. Единственный способ туда добраться — захватить один из челноков, которые доставляют продукты, материалы и арестованных. Челноки совершают посадку на воду не менее, чем в сотне ярдов от станции. Кроме того, море здесь кишит акулами. Сам поймешь, почему, как только окажешься на палубе.

— Понятно, — протянул Калли. — Вопрос упирается в шлюпку. Чтобы добраться от станции до челнока, нужна какая-нибудь лодка, так?

— Да. Только на номере Первом лодок никаких нет. Грузы и людей перевозят в собственных шлюпках челноков.

— Как же тогда предполагается совершить побег? — спросил Каллихэн.

— Четыре месяца назад Правление решило тайно построить лодку. Среди арестованных об этом мало кто знает. Маленький ялик собирается из полусотни отдельных частей, каждую из которых легко спрятать. Он будет готов через шесть месяцев. Потом придется ждать случая пронести все части на палубу. Когда опустится челнок, арестованные инсценируют бунт — чтобы лодку успели собрать и спустить на воду. В ялике поместится пять человек. Минимум пять — иначе нет гарантии, что удастся захватить челнок. Но и не больше пяти. Это предел.

Он замолчал. Калли задумчиво кивнул.

— Понимаю.

— Значит, пятеро получат шанс на побег. Пятеро — из почти тысячи заключенных. Как ты считаешь, какова вероятность, что мы с Доуком окажемся среди них?

— Как, теперь и ты тоже? — с усмешкой полюбопытствовал О’Рурк. — Скоро ты распределишь все места. А тебе не пришло в голову, что и я был бы не против заполучить местечко?

Вил нетерпеливо отмахнулся.

— Не время шутить! Ты сам знаешь, что будешь в шлюпке! — сказал он, подавшись вперед. — Слушай внимательно! Доука тебе придется взять, потому что тебе необходим я. А я без Доука не уйду. Ты знаешь: я сорок лет провел среди молдогов. Я владею их языком. Больше того, я научился понимать их характер, способ, которым они мыслят. С моей помощью ты сможешь договориться с молдогами. А как только ты с ними договоришься, Старые Миры будут зависеть от твоей милости!

— Например? — со внезапно проснувшимся интересом спросил Калли.

— Не знаю… соответственно твоим целям, наверное. Правительственный переворот… Мне все равно! Главное вот в чем: я могу помочь тебе избежать кровопролития. Поверь мне, я изучил молдогов, я их знаю. На борту их корабля я отправился к их планетам, исследовал там мифы и легенды молдогов. Понимаешь? Мифы и легенды — вот ключ к пониманию мышления иноразумной расы…