Светило клонилось к западу, и Джим прикинул, что сейчас около пяти вечера — час, который Брайен и Даниель, вероятней всего, назвали бы серединой меж ноной и повечерьем — пользуясь средневековой терминологией католической церкви. И Джим сразу же принялся рыться в памяти, вспоминая название часов. Заутрене соответствовала полночь. Ранний рассвет — около пяти утра, в зависимости от времени года — назывался славие. Прима — восход солнца, около шести утра. Терция — девять утра; секста — полдень; нона — три часа пополудни. Вечерня наступала на закате — около пяти вечера или позже?.. И, наконец, повечерье — время отхода ко сну, наступающее не позже, чем спустя час после захода солнца, особенно если ты был монахом и вставать приходилось еще затемно.

Его размышления прервал Арагх, который поднял голову и сообщил:

— Я чую запах дыма.

Джим понюхал ветер, дувший им в спины. Обоняние дракона не слишком уступало волчьему, и он тоже различил слабый запах дыма. При очередном порыве стало ясно, что источник дыма находится совсем неподалеку от них.

Арагх ринулся вперед, а Брайен пришпорил лошадь. Джим ускорил шаг, а Даниель непринужденно бежала рядом. Преодолев незначительное расстояние, они вышли из лесу и остановились на расчищенном от деревьев участке, на самом краю деревушки, состоявшей из двух рядов хижин с соломенными крышами и стенами из глины и сплетенных веток. Некоторые хижины все еще дымились. Короткий дождь не обошел и деревню. Обнаженная земля вокруг хижин потемнела, а в канавках собрались лужи. С деревьев и крыш стекала вода, а воздух был мягким и влажным. Запах дыма усилился и завис над деревьями после того, как стих ветер.

В деревне стояла тишина, людей видно не было. За исключением нескольких дымящихся хижин, погашенных дождем, здесь уже ничего не происходило. Четверо или пятеро людей спало на улице или у дверей хижин. Джим вышел вперед Брайена и Арагха и заметил в дюжине футов от себя девочку-подростка в робе из грубого коричневого сукна, которая лежала на боку спиной к ним. Ее черные волосы были распластаны в грязи.

Джим был поражен. Что за празднество отмечали в деревне? Да так, что люди напились до состояния, что не могли пошевелиться и затушить возникший по пьяной лавочке пожар? Он сделал шаг вперед, намереваясь разбудить девочку и расспросить… В это время на противоположном краю деревни появился отряд всадников из двенадцати-пятнадцати человек, облаченных в полу-доспехи и стальные шлемы; они держали мечи наголо. Всадники развернулись и поскакали навстречу Джиму.

Последующие сцены напомнили Джиму резкие скачки кадров старого фильма со склеенной пленкой, которые мелькали в сбивчивой последовательности. Он понял, что произошло в деревеньке. Люди не спали, а были мертвы… убиты… а их убийцы маячили в конце улицы. Он сделал третий шаг вперед, и с нового ракурса увидел раскинутые руки с отрезанными кистями.

Запах дыма окутал сознание Джима. Он взмыл в воздух и бросился на всадников. В момент атаки он увидел поднятые вверх мечи, тускло отражающие солнце, но не ощутил их уколов. При ударе трое лошадей упало, и Джим когтистыми лапами отшвырнул в стороны двоих падающих всадников, а третьего, который находился перед ним, перекусил пополам одним движением челюстей.

Происходящие вокруг события слились в расплывчатое пятно. Он видел, как в грудь всадника, пробив латы, вонзилась стрела, а где-то справа, в ожесточенно вспыхнувшем бою замелькал блестящий клинок. Острие копья Брайена выкинуло из седла сначала одного, а затем второго всадника. Затем копье отлетело в сторону, зато меч Невилл-Смита с новой силой рубил направо и налево. Неуклюжий на первый взгляд боевой конь рыцаря преобразился. Он вставал на дыбы, ржал, бил передними копытами и рвал зубами лошадей противника.

Слева от Джима Арагх, запрыгнув на лошадь, выбил из седла всадника, его пасть открылась в восторженном зверином оскале, а затем со спины лошади он бросился на следующего всадника.

Бой прекратился внезапно. Двое или трое всадников и столько же лошадей — но без наездников — пустились в бегство. Арагх, уже на земле, раздирал горло раненому противнику. Джим остановился и, пофыркивая, осмотрел поле боя и Соратников.

Арагх и Брайен ранены не были. Даниель, к радости Джима, неторопливо шла по улице ему навстречу, держа наготове лук и стрелу, хотя тетива и не была натянута. Во время рукопашной схватки она благоразумно держалась поодаль и с расстояния отстреливала всадников.

Джим осмотрел передние лапы и тело. Их покрывала кровь — может быть, частично и своя, но боли он не чувствовал. В сознании его одновременно боролись два противоречивых чувства: дракон пребывал в яростном разочаровании, что нет больше врагов, которых надо уничтожать, а вот человека сильно тошнило.

— Стой спокойно! — прикрикнула Даниель. — Как мне прикажешь мыть тебя, если ты вертишься, словно угорелый?

Он хотел сказать, что адреналин в крови дракона, продолжая бурлить, не давал телу передышки. Но как объяснить это доступными Даниель словами? Цепную биохимическую реакцию вызвал чисто человеческий ужас, нахлынувший при виде мертвой девочки с отрубленными кистями рук, после чего Джим полностью превратился в дракона. Но вот полностью ли?

Джиму от всей души хотелось верить в это. Вероятнее всего, он может не сомневаться, что в некоторых эпизодах он был столь же безжалостен, как Арагх или Брайен; или как убитые им всадники.

— Все в порядке, — сказала Даниель после того, как обмыла тело Джима. Она оказалась квалифицированной медсестрой, но не из тех, кто проявляет сострадание. — Тебе порезали кожу, но глубоких ран нет. На три-четыре пореза желательно было бы наложить мазь и повязки. Но если сохранить их в чистоте, они затянутся и без лекарств. Только не валяйся в грязи, сэр Джеймс!

— В грязи? Да зачем мне валяться… — начал Джим, но Брайен, который снимал шлем и перчатки после того, как поднял и тщательно осмотрел копье, перебил:

— Ясно как божий день. Малвернский замок атакован. Эти свинячьи выкидыши не посмели бы открыто мародерничать!.. Думаю, что гарнизон Малверна, в лучшем случае, находится внутри стен замка и неспособен на вылазку! Необходимо незаметно и осторожно подобраться к замку и разнюхать обстановку прежде, чем вся округа будет знать нашу численность и намерения.

— Иначе, чем незаметно, я к замкам и не подхожу. — Арагх стоял рядом. И хотя высказывание было типичным для волка, он произнес его неожиданно мягким тоном. — А если замок уже не под контролем твоей дамы? Мы повернем назад?

— Нет, — жестко ответил Брайен. Желваки на скулах застыли буграми, лицо стало решительным. — Если замок захвачен, мне придется или спасать даму сердца, или мстить за нее, что отодвигает на второй план желание помочь сэру Джеймсу. Если враги удерживают замок, то мы заночуем на постоялом дворе, неподалеку отсюда. Но сперва выясним, что творится в замке.

— Я сгоняю в замок, и никто меня не заметит, — вызвался волк. — Ждите здесь.

— Но всадники, вызвав подмогу, могут вернуться в деревню, — предположил Джим.

— Только не с наступлением ночи, — возразил Брайен. — А темнота наступит очень скоро. Вероятно, будет благоразумно отправить вас на разведку одного, сэр Волк. Я и остальные направимся на постоялый двор и выясним, можно там остановиться или его постигла участь деревни. Но обожди… ты ведь не знаешь, где находится постоялый двор.

— Объясни, как добраться, — рыкнул Арагх. — Хотя при наличии времени я разыщу и сам.

— К западу от замка ты увидишь небольшой холм, поросший буками. С вершины холма, на расстоянии двух полетов стрелы, если смотреть на юг, лес уходит в ложбину. Постоялый двор и ручей находятся там, хотя с холма, за деревьями, их совсем не видно.

— До встречи, — сказал Арагх и исчез.

Ведомые Брайеном, Джим и Даниель двинулись в путь.

— Эти земли мне знакомы, — объяснил он. — Ребенком я три года служил пажом у сэра Оррина, учась хорошим манерам.