— Калли! — сказала она. — Я могла бы и сама догадаться, что это твоих рук дело!

Это была Алия.

— … Да, это правда, — сказала Алия. — Заложники — это папина идея.

Голос ее подрагивал, что, впрочем, было неудивительно. Вернув корабли в точку связи, О’Рурк приказал привести всех заложников, чтобы они стали свидетелями церемонии — Калли предложил пленным молдогам достойное возвращение к их семьям.

В результате молдоги попытались покончить с собой. Попытки эти не удались — команда Калли была наготове — но произвели на землян не самое благоприятное впечатление. Люди были потрясены. Но лишь Алия и еще двое увидели в этом определенное выражение разницы в мышлении людей и молдогов, указание на то, что Трехпланетный Совет допускал серьезные ошибки в политике отношений с этой иноразумной расой. И только одна Алия была готова признать, что идея выдачи заложников оказалась ошибкой.

Но дальше этого признания отказывались идти и она. Девушка не могла сделать следующего логического шага и признать, что отец ее, Амос Брейт, ошибался и во многом другом, когда дело касалось молдогов.

— Конечно, послать добровольцев-заложников придумал отец, — повторила она. Они с Калли стояли в рубке «Беи». Больше здесь никого не было. Молдоги уже отправились восвояси — после того, как с их корабля полностью сняли вооружение.

— Да, папа был неправ — в этом смысле. Он принял неправильное решение. Но ты хочешь меня убедить, что одна-единственная ошибка означает, будто он ошибается во всем, что касается молдогов.

— Но разве ты не видишь — во всем, что он делает, он руководствуется тем же неверным принципом? — возразил Калли. — Начнем с того, что он меня арестовал…

— Ну, хорошо… В этом, возможно, он тоже ошибался! — Алия упрямо вскинула голову. — Но мы говорим сейчас о другом. Твоя беда в том, Калли, что ты хочешь сделать папу виноватым во всех твоих неприятностях. Я тебя не осуждаю, конечно. Но ты не там ищешь виноватых. Если тебе нужно кого-то обвинять — обвиняй меня! Это я вытащила тебя с Калестина на Землю, подставила под арест — пусть даже и не подозревая, что тебя упрячут в то самое место… — Она поежилась. — В плавучую тюрьму.

— Но с самого начала это было идеей Амоса, — Калли обнаружил, что Алия обладает способностью смягчать его гнев даже в такие моменты, когда это больше никому не удавалось. — Он исходит из неверных предпосылок, в основе своей неверно представляет, чего хотят молдоги и почему они поступают именно так, как поступают…

— Нет, не верю — даже несмотря на тот спектакль, который ты здесь нам показал! — возразила Алия. — У тебя нет полноценных доказательств! И если выбирать между тобой и папой, кому я должна верить? Конечно, он совершает ошибки — это естественно. Он всего лишь человек. Но вот ты — ты всего полгода просидел в провинциальной Ассамблее, тогда как отец всю жизнь занимается управлением, старается действовать в интересах людей, которыми его поставили управлять. Так кому же я должна верить? Думаешь, ему легко? Легко ему было на прошлой неделе предложить Руну эвакуацию Приграничья?..

Она вдруг замолчала, явно испугавшись тех слов, что сорвались с языка.

— Эвакуацию Приграничья? Он предложил отдать Плеяды молдогам? — Каллихэн едва не бросился на девушку. — Когда он сделал это предложение? Какое право он имеет распоряжаться тем, что ему не принадлежит?

Закончить тираду он не успел. В рубку ворвался Пит Хайд.

— Калли! Только что вышел из прыжка Листром, с ним восемь кораблей. Через пять минут мы с ним соединимся. У него есть для тебя новости… Он немедленно перейдет к нам на борт.

— Какие новости?

— Он не сказал. — Пит со странно каменным лицом смотрел на Каллихэна; губы его были плотно сжаты.

— Не сказал… — О’Рурк в упор взглянул на астрогатора, развернулся на каблуках и бросил через плечо: — Пойдем в рубку. Посмотрим, в чем там дело.

Калли лично послал запрос на приближающиеся под командой Листрома корабли — на экране сканера ближнего радиуса эскадра выглядела стайкой серебристых пескарей.

— Капитан Листром просил передать, что прибудет через несколько минут, — сообщил незнакомый Калли человек. — Он попросил подождать, пока не сможет переговорить с вами лично.

О’Рурк отключил связь, покинул рубку, коридором прошел в кают-компанию, а оттуда — ко вспомогательному бортовому люку. Алия и Пит следовали за ним. На скулах Калли играли желваки. Несколько минут спустя послышался звон магнитных захватов. Потом между кораблями установили герметическую трубу — переходник, и Листром перешел на борт «Беи».

Увидев Калли, он остановился. Лицо великана было мрачно.

— Что случилось? — спросил О’Рурк.

— Онвиток убит, — с трудом выговорил Листром. — Через четыре дня после возвращения. Калестин полностью в руках Ройса…

И он рассказал обо всем, что произошло — просто, прямо, не стараясь опускать ранящие моменты.

На следующий день после того, как Онвиток стартовал с Калестина, чтобы встретиться с Калли, Билл Ройс вынес на обсуждение Ассамблеи предложение арестовать О’Рурка и Мурфу по обвинению в деятельности, имевшей место на территории молдогов, «каковая деятельность могла повлечь опасность для жизни граждан Приграничья». Когда Онвиток вернулся, предложение было одобрено — в Ассамблее в тот день оказалась лишь горстка сторонников Ройса. Все остальные фактически оказались под домашним арестом — Ройс успел сколотить хорошо вооруженную армию головорезов, которые уже целую неделю скрытно стягивались в Калестин-сити.

Добившись своего, Ройс уже не обращал внимания на Онвитока, а отдал приказ захватить космопорт и все корабли, принадлежавшие к эскадре Калли.

Но произошла некоторая заминка. Полдюжины головорезов решили проявить похвальную инициативу, напали на номер в гостинице, где находился Онвиток, схватили юношу и повесили на заднем дворе, в арке ворот, ведущих на стоянку каров. Затем, довольные собой и в ожидании похвалы, поспешили отыскать командира — Ройс как раз отправлялся в космопорт.

К изумлению линчевателей, никто не собирался их хвалить. Ройс отнюдь не собирался убивать столь популярного в Приграничье политического деятеля, как Онвиток. Ройс обошелся со своими головорезами круто, показав, что под костюмом банкира еще осталось кое-что от былого угонщика космических кораблей: он велел швырнуть провинившихся за решетку. Одновременно он решил спасти хотя бы часть первоначального плана, захватив оставленные Калли корабли.

Отдав приказ выступать, он помчался в космопорт, надеясь застать людей Калли врасплох. И это ему бы удалось, если бы один из членов Ассамблеи, принадлежавший к числу умеренных последователей Ройса, потрясенный линчеванием Онвитока, не позвонил и не предупредил Листрома. Оказавшись перед фактом, тот задумчиво постучал по массивной челюсти громадным, покрытым шрамами кулаком. Конечно, его корабли, если поднять их в атмосферу и будь они в полной боевой готовности и с укомплектованными экипажами, могли бы не только в два счета разделаться с бандой Ройса, но и стереть с лица планеты несколько городов размером с Калестин-сити. К сожалению, термин «полная боевая готовность» с большим трудом можно было применить к стоявшим в доках захваченным кораблям, и у Листрома едва хватало обученных людей, чтобы поднять их с планеты. О ведении боя нечего было и думать.

В конце концов, он решил предоставить право окончательного решения Каллихэну, собрал всех людей, поднял корабли и направился к точке связи.

— …Вот такие дела, — хрипло сказал великан, заканчивая рассказ. Он не привык к таким долгим речам, и голос у него подсел. Теперь он ждал, как оценит его действия О’Рурк.

Но Калли был слишком занят собственными мыслями. Повернувшись, он отошел к экрану крупномасштабного сканера и принялся в молчании созерцать звезды. Он рассчитывал, что ситуация в Ассамблее дойдет до точки взрыва — чтобы встряхнуть население Приграничья и вернуть к активной жизни таких ветеранов, как Эмили Хазек. Но он не предполагал, что взрыв произойдет так скоро и так больно’ударит. Онвиток принадлежал к числу его самых близких и старых друзей в Приграничье.