— Я получил мастер-карточку десять лет назад, — холодно ответил Калли. — И совершил больше перелетов, чем вы — в прошлом и будущем, до самой вашей пенсии, пока сидите на коммерческой линии. Ваш корабль в полной безопасности, капитан. Меня зовут Калли Уэн.

— Уэн?.. — машинально повторил капитан. Потом он вспомнил — это было видно по глазам. — Уэн? Значит, вы его забираете? Вам не просто нужно добраться до Меропы!

— Именно, — спокойно подтвердил Калли. — Мы идем на Калестин, и корабль останется у нас.

— Корабль останется… — Капитан сделал вторую попытку вцепиться Калли в горло, но старпом его удержал. Капитану пришлось излить бессильную ярость в словах: — Вор! Поганый пират! Ты за это заплатишь! Тебя расстреляют! Я сам тебя пристрелю…

— Ради бога, сэр, пойдемте же… — проворчал старпом, поглядывая на парализатор в руках пиратов. — Лучше пойдем…

Капитан продолжал выкрикивать угрозы все время, пока старпом тащил его к дверям рубки. Листром проводил их до винтовой лестницы, ведшей в отсек экипажа и дальше — на пассажирские палубы. Небрежно сунув карабин под мышку, здоровяк спустился вслед за ними по ступенькам и скрылся из виду.

— Доук, — приказал Калли, когда Листром ушел, — вызови наверх остальных. Вил…

Он не договорил. В руке Джемисона он увидел что-то вроде чемоданчика.

— Это еще что такое?

Но старик, положив чемоданчик на астрогаторский стол, уже открывал крышку. В чемоданчике лежали какие-то пакеты. Вил взял один из них — это была пачка длинных бумажных полос, скрепленных с одного конца. Калли подошел ближе. На верхней полоске имелся вертикальный ряд… слов? Каждая группа состояла из трех значков. На первый взгляд все они казались одинаковыми, но, присмотревшись, Каллихэн сумел разглядеть различия между этими своеобразными иероглифами.

— Что это? — спросил он.

— Какие-то документы, принадлежащие, очевидно, адмиралу Руну — если тот молдог, прилетевший на станцию, в самом деле был адмиралом Руном, — ответил Вил. — Я нашел чемоданчик на борту челнока и решил прихватить с собой. Ты ведь хотел научиться не только говорить, но и читать по-молдогски. Эти документы пригодятся как учебное пособие.

— Прекрасно, — согласился Калли. — Но я хотел с тобой вот о чем поговорить. Ты говорил, что Доук, в сущности, не опасен. Но мисс Брейт закричала, увидев его.

— Полагаю, от неожиданности. Заверяю тебя…

— Обещаний недостаточно, — твердо сказал Калли. — Если у Доука есть какие-то проблемы с женщинами, я должен знать — и сейчас же. Что ты об этом можешь сказать?

— Я? — в голосе Вила звучало нехарактерное для старика упрямство. — Это тайна Доука, а не моя. Верно, я говорил тебе, что у него с мозгами не все в порядке. Но кому судить? — Вил вдруг печально улыбнулся. — Может, и я слегка того — я ведь сорок лет исследовал инопланетных духов и гоблинов. Я не имею права рассказывать тебе историю Доука. Он мне доверился…

Джемисон внезапно замолчал, глядя куда-то мимо Калли. Повернувшись, О’Рурк увидел доктора Тоя и коротышку Доука. Они только что ввели в рубку стюарда и Алию.

— Я не против, — спокойно произнес Доук; он явно услышал последние слова Джемисона. — Калли — приграничник, поэтому я не возражаю, — он повернулся к Каллихэну. — Я разыскиваю отца. Он — землянин, и я думал, что он находится где-то на Земле.

— И ты не смог его отыскать? — спросил Калли. — Справочный центр в Женеве, по идее, должен располагать сведениями о любом жителе планеты. Ты пытался с ними связаться?

— Да, — все так же спокойно сказал Доук. — Но я заранее знал, что это бесполезно. Так оно и вышло. Наверное, он сменил имя, фамилию и прочие данные. Понимаешь… он не хочет, чтобы я его нашел.

— Твой отец не хочет, чтобы ты его нашел? — не поверил своим ушам О’Рурк.

— Да. Он знает, что я его убью. Это будет казнь… наказание за убийство.

— Убийство? — Калли смотрел на каменно-спокойного малыша, и по затылку у него бежали ледяные мурашки.

— Убийство моей матери, — тихо объяснил Доук. — Понимаешь, он ее убил. Ему приказали. И полагаю… в тот вечер он был пьян и ему больше нечем было заняться. — Малыш склонил голову к плечу. — Что с этим стюардом делать? — поинтересовался он.

— Развяжи и отпусти вниз, к экипажу, — сказал Каллихэн.

— И отведи мисс Брейт в капитанскую каюту. До конца перелета она будет жить там. Той, поищите способ перекрыть все коммуникации между нашей палубой и остальной частью корабля.

Когда они отправились исполнять полученные приказы, Калли вновь повернулся к Вилу Джемисону.

У старика был несчастный вид.

— Итак, теперь ты знаешь, — сказал он.

— Значит, ты имеешь полное право рассказать мне все остальное, — заметил Калли; он машинально очертил в воздухе круг рукой. — Это у него такие фантазии, да?

— К несчастью, все это правда, — печально произнес Вил. — Тебе что-нибудь известно о резне в Фортауне?

— Фортаун! — воскликнул Калли. — Вот оно что!

Конечно, он слыхал об этой истории. В тот год ему исполнилось десять, и он жил на Калестине. Молдогский корабль-разведчик, явно военный, ненадолго совершил посадку в районе небольшого поселения землян. Не причинив никому вреда, молдоги через несколько часов стартовали. Но когда сведения об инциденте достигли бюрократических лабиринтов Трехпланетья, там почему-то заволновались. Были высланы войска — три роты тяжелой космической пехоты. Солдаты занялись возведением укрепления рядом с поселком.

Однако корабль молдогов, никакого вреда не причинивший и вообще не проявивший агрессивных намерений, больше не появлялся. И вскоре бюрократическая машина, выславшая три роты пехотинцев, благополучно вычеркнула их из памяти.

Разумеется, официально они не были забыты — просто так или иначе, но их никак не могли сменить. Срок боевого дежурства периодически продлевался — в конце концов, они ведь находились в такой дали, на самых Плеядах, а в непосредственной близости от Трехпланетья имелись армейские дела и поважнее…

Поэтому Форт и его гарнизон постепенно морально деградировали. Вместе с ними катился в нравственную бездну и прилегающий поселок, известный теперь как Фортаун. Он превратился в рассадник всяческих пороков. В городок Красных Фонарей. В чертову дыру — и к тому же очень опасную.

Шулеры Фортауна потрошили карманы солдат, а проститутки, которые, честно говоря, вообще не должны были бы с волной переселенцев покидать Старые Миры, заражали их болезнями. И наконец наступил день, когда подполковник, командир гарнизона, дошел до предела терпения — таково было, во всяком случае, наиболее благовидное объяснение. Он сам был знаком с проститутками и шулерами не хуже, чем подчиненные ему солдаты. Но в тот день кто-то или что-то его достало. Он собрал гарнизон, выдал оружие и приказал очистить Фортаун от скверны.

Результатом стала Фортаунская Резня. В средние века командиры хорошо понимали эту неизбежную зависимость — если их войска слишком долго осаждали город, то после штурма уже ничто не могло спасти его жителей от грабежей, насилия и убийств. В Фортауне произошло нечто подобное — карательная операция, задуманная взбесившимся солдафоном, перешла в бойню.

И продолжалась она до тех пор, пока Амос Брейт, облачившись в офицерский мундир, не вылетел на место событий, не вошел в Форт и лично не арестовал подполковника. Где Брейт умудрился достать мундир — этого Калли так никогда и не узнал, но помнил, как несколько лет спустя наткнулся на него в дальнем чулане и с тех пор начал еще больше восхищаться Амосом Брейтом — человеком не только честным, но и отважным.

— …значит, мать Доука была среди фортаунских женщин? — спросил Каллихэн. — И отец убил ее во время Резни?

— Так считает Доук. Но ему было всего четыре года и отца он до того ни разу не видел. Мать всегда отсылала его погулять, когда отец приходил в гости. Так что никто не знает наверняка, что здесь правда, а что Доуку только мерещится…