— Да, нас не тронули, — согласился хозяин постоялого двора. Он зажег последний факел и обернулся. Теперь свет отчетливо очерчивал лицо каждого из присутствующих. — Я могу благодарить только Бога за то, что мастер Лучник остановился у меня два дня назад. Вчера утром, заслышав конский топот, мы подбежали к открытой двери и увидели, что из леса появился вооруженный отряд из пятнадцати-двадцати всадников. «Не нравится мне все это», — сказал я Лучнику. «Тебе действительно все это не по душе?» — переспросил он, сделал несколько шагов вперед и приказал всадникам остановиться.

— Только не говори, будто я сделал что-то особенное, — попросил Дэффид. — Он по-прежнему сидел, скрестив ноги на столе, но лук и стрелы были отодвинуты в сторону. — Всадники проехали примерно четверть расстояния от леса, и среди них не было ни лучника, ни арбалетчика.

— И все же, — настаивал Брайен, с интересом поглядывая на Дэффида. — Дик упомянул об отряде из пятнадцати-двадцати вооруженных всадников. Сомневаюсь, чтобы твое устное предупреждение остановило их.

— Конечно, не остановило, — объяснил хозяин. — Но когда он убил пятерых так быстро, что я не успел и глазом моргнуть, остальные еще быстрее обратились в бегство. Когда я отправился убирать трупы, то обнаружил — все стрелы вонзились в одно и то же место на груди убитых…

Брайен присвистнул.

— Миледи Даниель, — сказал он, — твоему отцу придется изрядно попотеть, чтобы победить в состязании этого человека, мастера валлийского лука. Дик, полагаю, воины сэра Хьюго больше не наведывались?

— Да пусть приходят, если возникнет желание, — тихо произнес Дэффид. — Я не силен в словесных перепалках, но уверен, что они не вернутся. Так оно и будет.

— Вероятно, — согласился Брайен. — Сэр Хьюго не настолько глуп, чтобы впустую терять всадников — пусть даже для того, чтобы захватить столь богатый постоялый двор.

Совершенно не к месту — хотя и непроизвольно — при упоминании «богатства» в Джиме вновь затлела искорка алчности. Повторилась та же ситуация, что и в драконьих пещерах, когда вслух было произнесено слово «золото». Увы, алчность являлась врожденным пороком драконов. Джим по капле выдавил из сознания это чувство…

Когда Джим немного очнулся, хозяин постоялого двора уже спрашивал:

— Какую еду и вино подать, сэр Брайен? Свежее мясо или солонину, хлеб и свежие фрукты… эль, пиво и даже французские вина…

Сознание Джима мгновенно отреагировало новой вспышкой интереса.

— И что предложить дракону? — Хозяин Дик обернулся к Джиму. — Я не держу скота, свиней или коз. Но если благородный зверь…

— Дик, — строго начал Брайен. — Этот дракон — джентльмен, сэр Джеймс Эккерт, барон Ривероукский, и живет он за морем. Злые чары превратили сэра Джеймса в дракона.

— О! Простите, сэр Джеймс! — Хозяин Дик принялся театрально заламывать руки. Джим с любопытством поглядывал на необычный спектакль. — Но чем искупить слова, навороченные моей глупостью? Двадцать три года я содержу постоялый двор, но никогда прежде не ошибался, когда порог этого дома переступал джентльмен. Я…

— Все в порядке, — немного растерялся Джим. — Это естественная ошибка.

— Нет, нет, сэр Джеймс! — мотая головой, воскликнул Дик, — Вы — сама любезность, а для хозяина постоялого двора любая ошибка непростительна, иначе он прогорит. Позвольте спросить, какую еду подать вам, сэр Джеймс? Вы разделите трапезу со своими спутниками? Я в неведении, что за яства предпочитают в землях заморских, но погреба мои полны…

— Если можно взглянуть, я выберу сам, — предложил Джим. — Ты упоминал… о вине?

— Да. Вина из Бордо, Оверни…

— Немного вина я бы выпил…

Что было сказано более чем скромно. В ту же секунду, когда хозяин произнес вслух слово «вино», в груди Джима разлился жар, сравнимый разве что с приливом горячей алчности при упоминании золота. Кроме слабости к сокровищам, драконы грезили по ночам винными складами.

— Еда и вино в подвале? — с невинностью ягненка осведомился Джим. — Тогда не тревожься на мой счет.

— Прошу следовать за мной, сэр Джеймс, — предложил Дик. — Полагаю, вы сможете протиснуться сквозь эту дверь. А вход в подвал достаточно широк, правда идти придется мимо бочек, но лестница достаточно прочна, чтобы выдержать вас…

Не умолкая ни на минуту, он провел Джима через дверь и узкий коридор в большую комнату, очевидно, кухню. Справа имелась открытая настежь дверь, за которой начинались ступени вниз. Джим спустился в погреб вслед за хозяином…

И быстро убедился, что у мастера Дика были все основания для гордости.

Погреб простирался под всем зданием и являл собой склад всякой всячины: от хлама средневековых чердаков до хранилищ и подвалов средневековых замков. Одежда, мебель, мешки с зерном, бутылки — полные и пустые, бочки с…

— Ага, — произнес Джим.

Вдоль дальней стены, на вбитых в массивные деревянные балки крючьях, свисали всевозможные копчености, включая необозримое множество солидных ветчинных окороков.

— Да, — выдохнул Джим, останавливаясь у ветчинного ряда. — Сие утолит мой голод. А где обещанное вино?

— Здесь, у противоположной стены, сэр Джеймс, — сообщил Дик, как-то вдруг засуетившись. В бутылках… но, возможно, вы захотите отведать вино из бочек? У меня большой выбор…

Дик наощупь пошуршал на полке — подвал освещался лишь факелом в руке хозяина. Дик протянул Джиму большой черпак из темной кожи; деревянная ручка была прикреплена металлическими скобами. На вид он вмещал три четверти галлона.

— Отведайте разных вин — они в этом ряду. Пиво и эль в следующем. А я пока отнесу сэру Брайену и остальной компании еду и вино. Потом я вернусь и отнесу наверх то, что выберете вы.

— Не утруждай себя, — слукавил Джим. — Мебель наверху не подходит для дракона. Мне неловко чавкать рядом с людьми, находящимися в своих естественных телах. Я выпью и закушу прямо в подвале.

— Как пожелаете, сэр Джеймс.

Дик ушел, предусмотрительно оставив у бочек с вином факел.

Потирая передние лапы, Джим огляделся…

Джим проснулся со смутным ощущением, что где-то поблизости идет разговор. Двое мужчин приглушенно, но с явным оттенком взаимной нервозности о чем-то договаривались. Время от времени эмоции брали верх и то один, то другой голос произносил фразу чуть громче, чем того желал его обладатель.

Сон уходил; не пытаясь подняться и не открывая глаз, Джим определил, что один голос принадлежал Брайену, а второй — хозяину постоялого двора.

Джим слушал лениво, почти не вникая в смысл разговора. Ему было настолько удобно, что все остальное не имело смысла. Впервые с тех пор, как он внедрился в драконову плоть, желудок оказался столь плотно и приятно набит. И не было у Джима-Горбаша ни малейшего желания добавить к содержимому желудка даже крошки съестного — вне зависимости от лакомости кусочка или близости его к пасти. А вино превзошло все ожидания и не напоминало о себе головной болью утреннего похмелья. Вероятно, драконы тем и отличаются от людей, что могут пить много и…

Последние обрывки сна плавно рассеялись. В глаза ударил свет факела — Джим вспомнил, как зашипел и погас факел, который оставил Дик. Но и в темноте Джим-Горбаш продолжал есть и пить; он уверенно чувствовал себя в бессветье подвала и уверенно ориентировался, используя обоняние…

Он лучше различил голоса и непроизвольно ухватил ниточку разговора, хотя собеседники явно старались не потревожить его сна…

— …Но, сэр Брайен, — печально шептал хозяин, — гостеприимство — одно, но…

— Лучник спас твою шкуру от шайки негодяев, изгнав сэра Хьюго, — с укором осадил Брайен. — Ты и твоя семья, вы снова заживете в мире и покое. Сэр Джеймс и я, мы дадим тебе этот желанный мир. Как оправдаешься ты перед дамой моего сердца, когда она вновь вступит во владение замком и прослышит, что ты поскупился на жалкие крохи еды одному из ее спасителей?

— Жалкие крохи! — Джим явственно представил в отчаяньи заламывающего руки хозяина Дика. — Сорок шесть лучших ветчинных окороков! Четверть бочки бордо и две дюжины бутылок других вин! Три трапезы сэра Джеймса, и я вылечу в трубу!