«Все летают черные птицы…» Все летают черные птицы И днем и поутру, А по ночам мне снится, Что скоро я умру. Даже прислали недавно — Сны под пятницу — верные сны — Гонца из блаженной страны, — Темноглазого легкого фавна. Он подошел к постели И улыбнулся: «Ну, что ж, У нас зацвели асфодели, А ты еще здесь живешь. Когда ж соберешься в гости Надолго к нам…» И флейту свою из кости К моим приложил губам. Губы мои побледнели С этого самого дня. Только б там асфодели Не отцвели без меня. 25 ноября 1926 «Фальшиво во дворе моем…» Фальшиво во дворе моем Поет усталая шарманка, Гадает нищая цыганка… Зачем? О чем? О том, что счастье — ясный сокол — Не постучится в нашу дверь, О том, что нам не ведать срока Глухих потерь… Из-под лохмотьев шали пестрой Очей не гаснущий костер. Ведь мы с тобой, пожалуй, сестры… И я колдунья с давних пор. Чужим, немилым я колдую. Всю ночь с заката до утра, — Кто корку мне подаст сухую, Кто даст кружочек серебра. Но разве можно коркой хлеба Насытить жадные уста? Но голод душит — давит небо, Там — пустота. 27 ноября 1926 «Весь лед души обстал вокруг…» Весь лед души обстал вокруг, Как отраженная ограда, А там совпал полярный круг С кругами Ада. Там брата ненавидит брат… В немом молчаньи стынут души, А тех, кто обращен назад, Змеей воспоминанье душит. И громоздятся глыбы льда… Но кротко над вратами Ада Неугасимою лампадой Горит Полярная звезда. WEGWARTE [58] Вот облака закрыли журавли — Куда их бег? Не уходи от горестной земли, Останься, человек! Останься здесь, где есть песок и камень И солнца мед, — Но здесь цветок, он голубой, как пламень, Он расцветет. Все ночи жди, и будет ожиданье Напряжено, как молнии в грозу, — Где ты видал цветы благоуханней, Чем здесь, внизу? Пусть ты устал, пусть нет воды и хлеба, Пусть ты один и негде ночевать. Он голубой, он голубее неба… Ты будешь ждать? 28 марта 1928, Ташкент «От детства в нас горело пламя…»
От детства в нас горело пламя И вел неумолимый рок. Но только разными путями Пришли с тобой мы на Восток. И здесь, в стране воспоминаний, В песках, таящих кровь земли, Быть может, у последней грани, В осеннем меркнущем тумане С тобой друг друга мы нашли. 1928, Ташкент ДОМИК ПОД ГРУШЕВЫМ ДЕРЕВОМ[59] Предисловие В 1927 году от Р.Х., когда Юпитер стоял высоко в небе, Ли Сян Цзы за веру в бессмертие человеческого духа был выслан с Севера в эту восточную страну, в город камня. Здесь, вдали от родины и близких друзей, он жил в полном уединении, в маленьком домике под старой грушей. Он слышал только речь чужого народа и дикие напевы желтых кочевников. Поэт сказал: «Всякая вещь, исторгнутая из состояния покоя звучит.» И голос Ли Сян Цзы тоже зазвучал. Вода течет сама собой, и человек сам творит свою судьбу: горечь изгнания обратилась в радость песни. Ли Сян Цзы написал сборник, названный им: «Домик под грушевым деревом», состоящий из 21 стихотворения, всего в нем 147 стихов. Из них первое: БУКЕТ ИЗ ПАВЛИНЬИХ ПЕРЬЕВ На столе синий зеленый букет Перьев павлиньих… Может, я останусь на много, много лет Здесь в пустыне… «Если ты наступил на иней, Значит, близок и крепкий лед». Что должно придти, то придет. 9. IX. 1927 Из них второе: НА БАЛКОНЕ ПОД ГРУШЕЙ Покрыто сердце пылью страха. Оно, как серые листы… Но подожди до темноты: Взметнется в небо фуга Баха, — Очнешься и увидишь ты, Что это он весь страх твой вытер И наверху зажег Юпитер. 9. IX.1927 Из них третье: ИВЫ За домами, в глухом переулке Так изогнуты ветки ив, Как волна, на гребне застыв, Как резьба на моей шкатулке. Одиноки мои прогулки: Молча взял уезжающий друг Ветку ивы из помнящих рук 12. IX.1927 Из них четвертое: РАЗЛУКА С ДРУГОМ вернуться Домик под грушевым деревом. Цикл написан во время пребывания в Ташкенте Ю. К. Щуцкого. Щуцкий участвовал в написании стилизованного предисловия. Имя Ли Сян Цзы, с одной стороны, соответствует китайскому написанию имени Елизавета, а с другой, переводится как «Философ Грушевого Флигеля», что отражает реальные условия жизни Васильевой в Ташкенте. |
