ЗОЛУШКА Утром меркнет говор бальный… Я — одна… Поет сверчок… На ноге моей хрустальный Башмачок. Путь, завещанный мне с детства — Жить одним минувшим сном. Славы жалкое наследство… За окном Чуждых теней миллионы, Серых зданий длинный ряд, И лохмотья Сандрильоны — Мой наряд. «Темно-лиловые фиалки…» Темно-лиловые фиалки Мне каждый день приносишь ты; О, как они наивно жалки, Твоей влюбленности цветы. Любви изысканной науки Твой ум ослепший не поймет, И у меня улыбкой скуки Слегка кривится тонкий рот. Моих духов старинным ядом Так сладко опьянился ты, Но я одним усталым взглядом Гублю ненужные цветы. «Твои цветы… Цветы от друга…» Твои цветы… Цветы от друга, Моей Испании цветы. Я их замкну чертою крута Моей безрадостной мечты. Заворожу печальным взглядом Двенадцать огненных гвоздик, Чтоб предо мною с ними рядом Из мрака образ твой возник. И я скажу… Но нет, не надо — Ведь я не знаю тихих слов. И в этот миг я только рада Молчанью ласковых цветов. «Я — в истомляющей ссылке…» Я — в истомляющей ссылке В этих проклятых стенах. Синие, нежные жилки Бьются на бледных руках. Перебираю я четки; Сердце — как горький миндаль. За переплетом решетки Дымчатый плачет хрусталь. Даже Ронсара сонеты Не разомкнули мне грусть. Все, что сказали поэты, Знаю давно наизусть. Тьмы не отгонишь печальной Знаком святого креста. А у принцессы опальной Отняли даже шута… Св. ИГНАТИЮ Твои глаза — святой Грааль, В себя принявший скорби мира, И облекла твою печаль Марии белая порфира. Ты, обагрявший кровью меч, Склонил смиренно перья шлема Перед сияньем тонких свеч В дверях пещеры Вифлеема. И ты — хранишь ее один, Безумный вождь священных ратей, Заступник грез, святой Игнатий, Пречистой Девы паладин! Ты для меня, средь дольних дымов, Любимый младший брат Христа, Цветок небесных серафимов И Богоматери мечта. «Мечтою близка я гордыни…» Sang de Jesus-Christ, enivrez moi St. Ignace de Loyola[53]. Мечтою близка я гордыни, Во мне есть соблазны греха, Не ведаю чистой святыни… Плоть Христова, освяти меня! Как дева угасшей лампады, Отвергшая зов Жениха, Стою у небесной ограды… Боль Христова, исцели меня! И дерзкое будет раздумье Для павших безгласная дверь: Что, если за нею безумье?.. Страсть Христова, укрепи меня! Объятая трепетной дрожью — Понять не хочу я теперь, Что мудрость считала я ложью… Кровь Христова, опьяни меня! «Ищу защиты в преддверьи храма…» Ищу защиты в преддверьи храма Пред Богоматерью Всех Сокровищ, Пусть орифламма Твоя укроет от злых чудовищ. Я прибежала из улиц шумных, Где бьют во мраке святые крылья, Где ждут безумных Соблазны мира и вся Севилья. Но я слагаю Тебе к подножью Кинжал и веер, цветы, камеи — Во славу Божью… О Mater Dei, memento mei! [54] ТВОИ РУКИ Эти руки со мной неприступно Средь ночной тишины моих грез, Как отрадно, как сладко-преступно Обвивать их гирляндами роз. Я целую божественных линий На ладонях священный узор… (Запевает далеких Эриний В глубине угрожающий хор.) Как люблю эти тонкие кисти И ногтей удлиненных эмаль, О, загар этих рук золотистей, Чем Ливанских полудней печаль. Эти руки, как гибкие грозди, Все сияют в камнях дорогих. Но оставили острые гвозди Чуть заметные знаки на них. «Замкнули дверь в мою обитель…» Замкнули дверь в мою обитель Навек утерянным ключом; И Черный Ангел, мой хранитель, Стоит с пылающим мечом. Но блеск венца и пурпур трона Не увидать моей тоске, И на девической руке — Ненужный перстень Соломона. Но осветят мой темный мрак Великой гордости рубины… Я приняла наш древний знак — Святое имя Черубины. вернуться «Кровь Иисуса Христа, опьяни меня». Св. Игнатий Лойола. |
