— Не бойся, мать, у меня маузер с собой. В обиду не дам, — я успокаивающе хлопнул себя по карману. Как же, отпустит меня Варька на пьянку, с оружием! И большое ей, кстати, за это спасибо.

— Ты сам–то, кто? — насторожилась тетка.

— Агент национальной безопасности. Кино видала? Я такой же только круче.

— Тьфу ты, чертяка! — рассмеялась вдруг она, вероятно только теперь учуяв исходящий от меня алкогольный дух. — И впрямь напугал! Ну можно ли так шутить? Убивец! Агент! А я‑то, дура, уши развесила! Ты за самогонкой сходить хочешь?

Но тут сзади раздался стук и обернувшись дежурная вновь переменилась в лице. За стеклянной дверью перед входом в ДК топталось человек шесть в милицейской форме.

— Виктор Сковорода! Мой начальник, Варвара Викентьевна Шереметьева, вам звонила! — вытянувшись во фрунт молодецки доложил я, едва блюстители порядка пересекли порог очага культуры.

— Капитан Семенов, — разом оценив степень моего опьянения представился первый из вошедших. Будь я трезв, в этом не было бы нужды. Семенов оформлял наши с Варькой показания когда закрывалось «Городищенское» дело. Из–за его плеча я поймал на себе уважительный взгляд дежурной. Кажется мои акции, на поприще агента национальной безопасности резко пошли в гору.

Одного милиционера Семенов оставил на дверях, остальные двинулись за нами.

— Убит Юрий Хорьков, редактор «Степаныча». Газета такая местная.

— Подозреваемые есть?

— Двое. Один из них — я.

Семенов остановился и посмотрел на меня с любопытством.

— Мы с профессором Чупрыной, — уточнил я стараясь всем своим видом выразить страстное желание помочь следствию. — первыми обнаружили труп. Ну, а до этого, хотели набить ему морду.

— Трупу? — вежливо полюбопытствовал Семенов.

— Прямо как у Булгакова получается, — огорчился я. — Ну, может быть, Варвара Викентьевна все объяснит.

— Ну, может, — флегматично согласился Семенов.

Оказавшись в холле он первым делом закашлялся от табачного дыма. Оккупировавшие же невысокую сценку музыканты разом перестали играть. Позади них грудью упав среди расставленных на стойке жестяных тарелок с закуской уже спала какая–то девица. Зинка Балагурова застыла с ней рядом так и не успев донести до рта белый пластиковый стакан.

— Граждане, прошу сохранять порядок! — зычно объявил Семенов. — Прошу никуда не расходиться! Совсем недавно в кинозале был убит гражданин Хорьков. Прошу сразу же сообщить, если кому–то известно что–либо по этому поводу!

— Это он убил! Он! Он! Я все видела! Он его бутылкой! — раздался истеричный женский визг и тыча в меня пальцем откуда–то сбоку выскочила кукольнолицая Верка.

Семенов и бровью не повел.

— Ефимчук! — громко объявил он. — Найдите гражданке чего–нибудь успокоительного, отведите в сторону и запишите ее показания! Еще кто–нибудь желает сказать?

— Какой там «сказать»? — жалостливо вздохнул сидевший неподалеку на подоконнике Севка. — Тут все уже лыка не вяжут.

Почему–то откуда–то снизу появилась задумчивая Варька и подошла прямо к Семенову.

— Здравствуйте, Володя, я тут немного осмотрелась…

— Присядьте пока, гражданин Сковорода, — официальным тоном разрешил тот и что–то на ходу обсуждая направился вместе с Варькой на первый этаж.

Из кинозала выпустили наконец Филю и он поспешно направился к подоконнику на котором примостилась его жена. Я устроился неподалеку от Галки Есиной.

— Вик, а что там хоть?..

— Зашли мы туда с профессором, а там труп, — ей на ухо пожаловался я. — Такое, понимаешь, паскудство!

— Извини, что так вот все… — грустно вздохнула она.

— Да ты тут причем? — отмахнулся я. — Не ты же его пришила.

— Ну, — задумалась Галка. — Не везет мне просто по жизни. Думала, устроим презентацию, погуляем…

— Да мало ли в нашем городе стихов напечатано и презентаций отмечено, — начал успокаивать я. — И в кабаках, и здесь, и в старом ДК. Водку пили, морды били. Всякое было, но такой как у тебя, а? Такой еще не было и долго еще не будет. Ты прикинь, — презентация с трупом, а?

— Да, уж, такое надолго запомнят, — решительно тряхнула своей коротко стриженной шевелюрой Галка. — Это верно.

Со стороны, осторожно, бочком–бочком ко мне пробралась Люда, но по ступеням пыхтя и отдуваясь уже поднимался начальник нашего ОВД полковник Дрожко.

— Труп я не трогала, пусть этим эксперты займутся. Двери на сцену и в кинозал с первого этажа были закрыты. Через нашу дверь, кроме покойника не входил никто, кроме обнаруживших труп. Остается служебная лестница. Вверх по ней будка киномеханика, и пара офисов. Все помещения закрыты. Есть еще выход в чердачное помещение, но обследовать его в полной темноте затруднительно. Если идти по служебной лестнице вниз, то через туалет можно попасть на первый этаж. Там есть еще одна дверь на улицу, она заперта, но теоретически… — рассуждала Варька.

— Там снаружи замочная скважина стальной пластиной заварена, — перебил Семенов. — Наши ребята здесь на дискотеке дежурят, я это точно знаю.

Я подошел сразу же как только увидел, что Варька и Дрожко обменялись рукопожатиями. Полковник вперил в меня тяжелый неподвижный взгляд.

— Исключено, — тихо сказала моя начальница. — Можете мне поверить, товарищ полковник, — абсолютно исключено. Удушить шнуром? Уж я‑то его знаю.

— Эх, Варвара Викентьевна, — грустно пробормотал Дрожко, — ну что вы постоянно… — он вздохнул. — Проверить надо эту пластину.

Последнее относилось к Семенову, но Варька отправилась вместе с ним. Я вдруг почувствовал нечто вроде ревности.

— Идем–ка, — поманил меня полковник подальше от вертящихся вокруг милицейских чинов. В холле наступила зловещая тишина. Я просто физически ощутил на себе взгляды собравшихся. Вернее, тех из них, кто еще был достаточно трезв. Наверное, со стороны это выглядело как картина, достойная кисти Репина: «Полковник Дрожко лично допрашивает убийцу Хорька».

— Генерал! — тихо и зловеще уставившись мне в глаза вдруг промолвил полковник. — Генерал возлагает на тебя большие надежды. И ему очень не хочется, чтобы ты его разочаровал,

Мне стало не по себе, потому что я сразу же понял о ком это он. Генерал — это Варькин дядя Сережа, начальник нашей областной милиции, пришедший на этот пост из других, куда более значимых органов. Учитывая, что, по Варькиным словам, всему, что она умеет, она научилась у дяди, разочаровывать его мне сразу же расхотелось. Видели бы вы, как Варька ребром ладони перебивает дюймовые доски.

— Он надеется, — так же тихо и зловеще продолжил полковник Дрожко, — что она будет жить, как положено нормальной девушке ее возраста. Не будет заниматься уголовными делами. Выйдет замуж. Может быть, родит ребенка.

— Так это… Товарищ полковник, — начал оправдываться я. — Никаких же уголовных дел. Мне это самому, как нож к горлу! Я‑то думал: ну, выйдем на городское культурное мероприятие. Поэты, опять же, народ интеллигентный. Музыканты всякие. Пусть развлечется девчонка. Чего ей в четырех стенах сидеть. А тут гнида эта, Хорек проклятый! Угораздило же его кого–то так достать, что его пришили!

— Поэты? Музыканты? — Дрожко с омерзением окинул взором окрестности. — Алкаши! Наркоманы! Богема чертова!

Слово «богема» прозвучало в его устах как самое страшное ругательство.

— Пластина на месте. С той стороны дверь не откроешь, — доложил запыхавшийся Семенов.

— И не закроешь, — добавила подошедшая вслед за ним Варька.

— Милая, — как можно ласковее воззвал я. — Пусть уж милиция занимается. Давай пока посидим в сторонке.

— Идем, дорогой, — она заботливо взяла меня под руку и отвела подальше от остальных. — Ты что себе позволяешь, а?

Я быстрехонько пересказал ей все, что узнал от Дрожко о надеждах возлагаемых на меня генералом.

— Все просто отлично, — просияла Варька. — При полковнике так и действуй: милая, любимая, родная, Варенька, Варюша. В конце концов, ты первый мужчина, живущий в моем доме. Почему бы дяде и не поверить в то, что мы любовники?