Однако, что–то было другим. Она почувствовала изменение, даже не будучи способной различить его источник.

Когда она почувствовала себя достаточно сильной, она приподнялась и огляделась. Она сидела в лесу, деревья были живыми и здоровыми, их кроны густыми, а ветки черными руками переплетались в сером свете. Она смогла заметить птиц, снующих туда–сюда, таких же серых и бесцветных, как и сама местность. Она уловила проблески крошечных существ, движущихся в листве и порхающих среди деревьев. Звуки раздавались короткими всплесками, криками и писком, что говорило о ком–то, скрытом среди листвы. Вдалеке, едва видимая сквозь лесную завесу, вырастала стена темных и скалистых горных вершин.

Где она находилась?

Был только один способ это выяснить. Она поднялась на ноги, подождала немного, чтобы убедиться, что у нее нет головокружения или слабости. Она стряхнула со своих штанов хвою, траву и грязь и осмотрелась еще раз, пытаясь решить, в какую сторону пойти. Будучи опытным Следопытом она могла найти дорогу даже в темноте. Но не сейчас. Ей все казалось странным. Каким–то другим. Чередование света и тени не выглядело правильным; оттенки светлого и темного были как–то перекошены.

Потом вдруг сквозь ветви деревьев просочилась вспышка ярко–алого цвета, скользя близко к земле, паря по свободным промежуткам между темных стволов. Это был первая частица цвета, которую она увидела, и это было настолько неожиданно, что какое–то время она просто стояла и смотрела за ее полетом.

Это оказалась какая–то птица.

Это был алый голубь.

Но в ее мире не существовало алых голубей, только в мире Короля Серебряной Реки. Почему же она видела его здесь? Если только она все еще находилась в мире этого существа Волшебства, а не вернулась в свой собственный мир. Однако, как такое может быть, если вся причина ее согласия пропитаться сильной магией состояла в том, чтобы вернуться и помочь Пану?

Потом она поняла кое–что еще, настолько удивительное, что замерла на месте.

Забыв на мгновение вопрос о том, в каком мире она была или что она должна делать — почему она смогла увидеть яркий алый цвет голубя, но не видит нигде других цветов?

Она быстро моргнула, плотно сжала глаза и снова их открыла. Мир вокруг нее по–прежнему был чист от любого цвета, кроме серого и черного, светлого и темного. Ничего больше. Она осмотрела местность, пытаясь найти что–нибудь, что имело хоть какой–нибудь еще цвет.

Ничего. Повсюду.

Вновь появился голубь, проносясь мимо, его гладкая форма раскрылась в ярко–алых оттенках, его цвет был так невообразимо ярким, так непостижимо сочным, что у нее перехватило дыхание. Она дико огляделась вокруг, заново выискивая то, что объяснит случившееся. Однако куда бы она ни смотрела, сколько бы ни вглядывалась, не находилось никакого другого цвета.

Отчаявшись, внезапно испугавшись того, что случилось, она бросилась в лес, изо всех сил помчавшись в направлении, в котором летел голубь. Его было нетрудно найти, его алое тело четко выделялось на окружающем фоне и не было похоже на то, что он пытается от нее сбежать. Скорее наоборот, он улетал, а затем возвращался, повторяя это раз за разом, пока она наконец не поняла, что он призывает ее следовать за собой.

Почему он это делал и куда вел ее, она не могла сказать. Но голубь был спасательным кругом в крайне необходимом ей объяснении, поэтому она последовала за ним.

Наконец он спикировал вниз и уселся на низко висящую ветку над небольшим скоплением воды, прудом, который оказался чуть больше простой впадины в земле, через который петлял, как потерявшийся ребенок, маленький ручей. Она подошла к этой луже и опустилась на колени, глядя в ее чистую глубину. Там была она, Пру Лисс, глядевшая на нее, ее изображение слегка покрывалось рябью из–за вялого движения потока воды через эту лужу, напряженные черты ее лица…

Она присмотрелась. Что–то было не так. Она напрягла зрение, пытаясь определить, в чем дело.

Ее глаза. Что–то было не так с ее глазами!

Она еще ближе нагнулась, чуть ли не касаясь своим лицом поверхности воды, почти целуя губами воду, и увидела, что у ее глаз больше не было ясности. Они были не похожи на ее глаза — или глаза любого, кто мог видеть. Они выглядели как глаза слепого человека.

Мутные и пустые.

В шоке она отдернулась от воды. Что произошло? Ее глаза выглядели так, будто она была слепа, однако она могла видеть! Она быстро огляделась, убедившись, что так оно и есть. Да, она могла видеть. В этом не было никакой ошибки. Что же тогда означало это — что ее глаза были глазами слепого человека, но она могла видеть мир вокруг нее, даже если он был серым и бесцветным…?

О, нет! О, нет! Она молча выкрикнула эти слова в голове, неспособная доверять себе, чтобы произнести их вслух.

Она могла видеть ярко–алый цвет голубя, но больше нигде никакого другого цвета.

Она могла видеть птицу, которая не существовала в ее мире, однако, все равно в нем летала. Она находилась в своем мире, решила она. Ее предчувствия и ощущения сказали ей это. Это не был мир Короля Серебряной Реки. Эти два мира были достаточно разными, поэтому она сразу бы узнала, если это было не так. Она находилась в своем собственно мире, и в нем не было цвета.

Цвет был. Просто она не могла его видеть. Это и было целью голубя — знак от Короля Серебряной Реки, чтобы сказать ей, чего стоило применение его магии, индикатор того, что у нее забрали в качестве оплаты. Она по–прежнему могла видеть, но только черно–белое, в серых тонах и оттенках. Все цвета пропали.

Она качнулась на своих пятках и попыталась не заплакать. Ее рыжие волосы — она никогда снова не увидит их яркость. Зелень деревьев, разнообразную синеву неба, карие глаза Пана, его загорелое лицо — ничего, ничего, ничего из этих красок где угодно!

Теперь она заплакала, осознав, что это значило, сразу же поняв, как сильно ей будет этого не хватать, как ужасно будет жить в мире, где все цвета исчезли.

Навсегда.

Но именно это ее самопожертвование должно помочь Пану и она отказалась сожалеть об случившемся. Цена была четко определена. Она перестала видеть яркость в мире, так что могла увидеть, что скрывается в его темноте — все опасности, которые угрожали неосторожным, всех хищников, готовых украсть бесконечно более ценное, чем цвет. Она нужна Пантерре, чтобы спасти его, и чтобы он смог сделать то, что, по словам Короля Серебряной Реки, ему было суждено исполнить — спасти свой народ, вывести их из долины в новый мир.

О, в мир, в котором не будет красок! Для нее. Никогда снова! Она с трудом могла это вынести и снова начала плакать, вытирая слезы рукавом, содрогаясь всем своим маленьким телом от рыданий, раздававшихся в тишине леса. Ей было всего пятнадцать лет, сказала она себе, и она никогда снова не увидит цвета!

Ей потребовалось долгое время, чтобы взять себя в руки, гораздо дольше, чем она ожидала. Но когда она выплакалась и молча выговорила все свои горькие мысли, снова поднялась на ноги, всматриваясь куда–то в серость, которая теперь станет мерой ее будущего. Ей пришлось отпустить то, что было, и принять то, что будет. Она должна принять последствия своего решения помочь Пантерре Ку и помнить, что из этого получится что–то хорошее.

Если она справится, чтобы защитить его. Если она будет рядом с ним столько, сколько ему понадобится.

Когда вновь появился алый голубь, скользя среди ветвей деревьев, она сделала глубокий вдох, успокоила дыхание и последовала за ним.

Сейчас она стояла в дверях дома Пана, наблюдая за тем, как он воспринял ее ущерб, довольно громко вздохнул и быстро подошел, чтобы обнять ее.

— Твои глаза! — прошептал он ей в ухо, нежно покачивая ее.

Выглядело так, будто это его нужно было успокаивать, поэтому она сумела удержать свои слезы, которые грозились пролиться. Вместо этого, она вдохнула его запах и сжалась в его крепких теплых объятиях.

— Все в порядке, Пан. Все не так плохо, как кажется.