Как я и ожидал, дух машины внял столь вежливой и обоснованной просьбе. Так что, хотя я даже не касался сенсорной руны включения питания, экран засветился, демонстрируя готовность к сотрудничеству.

Под удивленными взглядами Миа и Вальпурги, я зарылся в структуру хранения данных, имеющую мало общего с той, которая была бы привычна для жителя этой реальности века так до ХХIII.

Вынырнул я их хаоса светящихся символов только через десяток минут. Разумеется, для того, чтобы полностью разобраться в полученном сокровище, этого было мало. Просто ничтожно мало. Но вот немного и приблизительно оценить его… Здесь было все. Наблюдения опытного навигатора более чем за триста лет. Ветра и течения. Узловые точки и водовороты. Неутихающие шторма и штиль ока бури. Все.

Кай тихо мурлыкала на границе моего сознания. Задание сюзерена обретало некоторые черты воплотимости в реальность. Правда, эти черты все сильнее и сильнее вызывали в сознании слово «гекатомба». Небольшая. Можно сказать — совсем крохотная.

— Гарри? — позвала меня Миа.

Я успокаивающе взял девочку за руку, и склонился перед портретом Вальпурги.

— Леди. Ваш дар — бесценен. За свою жизнь в этом мире я встречал только одно сокровище более ценное, чем этот предмет. — «Бесконечно более ценное», — добавил я про себя, удерживая руку Миа. Но таких подробностей портрету знать не требовалось.

В ответ на эти мысли меня окатило ощущение пушистого искристого тепла. Миа, похоже, опять какой-то частью личности паслась в моих мыслях. Может быть, как следует задумавшись, я смог бы изобрести защиту… но — зачем?!

— Мори… — зазвучал в моем сознании голос Миа, — … мне… мне немного страшно, когда я вижу твои пути. Но… Я все равно поддержу тебя, и буду с тобой.

У меня не хватило слов на всех ведомых мне языках, так что пришлось обращаться к искусству, общему для Детей Многоцветной, и тех, кто отвернулся от Богини. И эмпатический образ, окутанный слоями смыслов, слабо воспроизводимых словами и знаками смертных, отправился к девочке. Миа поймала его, полюбовалась, а потом свернула таким способом, который я даже не мог представить, обнаруживая новые оттенки значений. После этого любимая крепко обняла меня, и поцеловала… в щечку. Портрет Вальпурги неодобрительно смотрел на все это со стены. Ей-то сен-образ не достался, так что смысла происходящего она просто не уловила.

Миа же, прекратив купать меня в теплых и радостных эмоциях, вновь повернулась к портрету хозяйки дома.

— Госпожа Вальпурга, а как Вы намерены нас учить? Ведь, насколько я поняла, Вы хотите оставить эти занятия в тайне от Сириуса? Да и появляться здесь слишком часто мы не сможем, и вообще — скоро уедем в Хогвартс…

В голосе Миа слышалась надежда, что Вальпурга придумает, как обойти ее возражения. И надежда эта немедленно оправдалась.

— Слева от входа есть небольшой ящичек, отодвиньте его — за ним есть маленький тайничок, в котором Регулус хранил свою коллекцию вкладышей от шоколадных лягушек, — разумеется, так оно и оказалось. — Возьмите из нее карточку с портретом Шарлотты Пинкстоун…

— Вот она! — Миа немедленно обнаружила требуемую карточку.

Некоторое время мы переглядывались с известной ведьмой, яростно выступавшей за отмену Статута Секретности. А потом она подмигнула нам, и скрылась за краем картины. А вместо нее на карточке оказалась Вальпурга.

— Так что я могу отправиться с визитами, и, разумеется, не могу не навестить свою старшую подругу.

После истории с когитатором я потихоньку начинал надеяться, что количество сюрпризов, подготовленных для меня этим летом, подошло к концу, Так что мы с Миа тихо готовились к началу нового учебного года. Шлифовали списки тех, кого будем вербовать в культ-прокладку, а так же и тех, кто сможет стать настоящим культистом, несущим миру ереси Кукловода Тысячи-и-одного-заговора. Доделывали домашние задания. Прикидывали, как подступиться к задаче «украсть чужую верность». По поводу последнего у нас даже были прикидки… на пути воплощения которых стояла государственная машина магической части Соединенного Королевства.

— Гарри… — Миа ненадолго отвлеклась от утомительного разбирательства в заданных Вальпургой исторических книгах, откуда можно было извлечь информацию о некоторых традициях и обычаях, имевших магическое обоснование, — я тут подумала… А как так получилось, что мистер Блэк не научился убирать без помощи магии? Ведь Филч уже тогда работал в школе, а отработки, которые он назначает — это, собственно, уборка и есть…

— Ну… — я улыбнулся, — …вообще-то тогда меня в школе не было. Так что я могу предложить несколько более-менее обоснованных гипотез, но какая из них верна, и есть ли среди них верная — не знаю…

— Я все равно хочу послушать. У меня как-то и одной нет… — ответная улыбка Миа была немного грустной.

— Версия первая, — сформулировал я. — Отработки, как известно, бывают разные. Кто-то коридор драит под мудрым руководством Филча, а кто-то — строчки пишет. Вспомни, что говорил Сириус: «… в то время, как мы сидели наказанные после уроков…» «Сидели», а не «пахали на Филча».

— Угу… — задумалась Миа. — В принципе… Но неужели ни разу за все семь лет?..

— Вот об этом и говорит вторая версия. Сириус учился во времена, когда первая война Волдеморта… — старая сигналка трепыхнулась, и я указал на это девочке. Она понимающе хмыкнула, и заблокировала срабатывание заклятья. — Тогда родовая аристократия в целом еще не была ослаблена потерями в ходе войны и ее репутация не подорвана послевоенными процессами против Пожирателей. Да и Блэки с Поттерами тогда были не захудалые рода, представленные одним наследником каждый, но серьезной политической силой. Так что подвергнуть их тогдашних наследников действительно серьезному наказанию… Директор, может и мог бы рискнуть, а у остальных учителей — рука бы не поднялась.

— А Дамблдор? — поинтересовалась Миа.

— А что — Дамблдор? Сколько раз ты видела, чтобы Альбус лично назначал наказания тем же близнецам? А ведь сейчас нет войны, так что, думаю, тогда директор уделял школе и вопросам дисциплины еще меньше внимания, чем сейчас…

— Если такое вообще возможно, — скептически высказалась Миа, уже успевшая разобраться, что в Хогвартсе Дамблдора интересует разве что инструмент политических игр, но никак не образовательное учреждение.

— Нет предела совершенству, — пожал плечами я. — Косвенно в пользу этой гипотезы говорит то, что Сириус упомянул о том, что «на отработках мы пользовались сквозным зеркалом, чтобы поговорить». Если ученики драят коридор все вместе — то зачем им переговариваться через зеркало? А вот если «белая кость, голубая кровь» — Сириус с Джеймсом, — получали одно наказание, а «свитские холопы» — Ремус и Питер — другое, то зеркало очень даже могло понадобиться.

— Но это же несправедливо! — вскричала Миа в образе Правильной девочки.

— Несправедливо. Зато может объяснить предательство Петтигрю. Если подобный подход его так сильно достал, а «на той стороне» ему пообещали встать вровень, а то и превзойти прошлого покровителя…

— Угу… — кивнула Миа. — «Имеющий раба — имеет врага»?

— Где-то, как-то так…

— А еще версии есть? — поинтересовалась Миа. Кажется, эта отвлеченная интеллектуальная игра начала ее увлекать.

— Есть, как ни быть. Но если первые две — друг другу не противоречат, то третья — их исключает. Она состоит в том, что Сириус «уборочные» отработки очень даже получал… Но до сих пор воспринимает их как некую «деятельность методом военно-морского флота», нацеленную не на достижение чистоты и порядка, а только чтобы наказанные за… мучались. Ну там, «круглое носить, квадратное — катать», «ломом плац подметать от КПП до вечерней поверки» и просто «копать от забора и до заката». Дома ведь творить такую фигню просто в голову не приходит — вот и Сириусу не пришло.

— Угу… А может, твой крестный просто так хотел выбросить из головы эти воспоминания, что это у него получилось? — сформулировала четвертую гипотезу Миа.