— И как же ее можно убить? Она же мертвая и к тому же ведьма. Кто-нибудь знает, как это делается?

У гроба повисло тягостное молчание.

— Давайте ей в сердце кол осиновый вобьем, — раздался чей-то несмелый голос.

— Ну, ты и скажешь, это же не вампир. От осиного кола, говорят, только вампиры гибнут. А еще они погибают, если в них стрелять серебряной пулей.

Серебряной пули ни у кого, конечно, не было. Решили после некоторой дискуссии попробовать усмирить ведьму хотя бы осиновым колом.

— Хуже, я думаю, не будет, — высказался предложивший.

— А кто будет кол вбивать? Давайте решайте скорее. Еще не хватало, чтобы она на охоту вышла.

Все присутствующие подняли головы, чтобы убедиться, что черные тучи совсем закрыли небо, и было уже почти темно. От этого факта всем стало совсем неуютно около раскрытого гроба с ведьмой.

После длительных разговоров решили, что сделают это Юра, Гена и начальник местного отделения милиции Сергей Носков. Как — никак, бывшие одноклассники ведьмы. Кол осиновый изготовили быстро из растущей невдалеке осины, и молоток нашли в милицейском УАЗике.

С тяжелым сердцем приступили друзья к этой страшной процедуре. Когда начали вбивать кол, тело Маши согнулось в поясе, высоко подняв кверху стройные ноги, одетые в шелковые чулки, глаза широко открылись и уставились с недоумением на троих смельчаков. Рот открылся в немом крике. Стоящие вокруг зеваки в ужасе отпрянули от гроба. После нескольких сильных ударов молотком, плохо заточенный в спешке кол, наконец, прорвал ткань и вошел в тело.

Вокруг кола выступила кровь и черным пятном обагрила ткань вокруг. Хотели положить гроб в могилу, однако, большинство присутствующих на траурной церемонии воспротивились этому, и потребовали, чтобы умершую ведьму похоронили за пределами кладбища. Пришлось с торчащим колом открытый гроб положить в машину, рядом положили крышку и вывезли за территорию кладбища.

Трактором выкопали яму рядом с похороненной ранее бабушкой. Гроб положили в яму, прикрыли его крышкой и быстро закопали. Все участвовавшие в процессе, молчали, потрясенные неприятной процедурой.

В полном молчании все разошлись по своим делам. Юра и Гена вместе с Сергеем доехали до ближайшего продуктового магазина, купили пару бутылок водки. Закрывшись в кабинете Сергея, не разговаривая, стараясь не смотреть друг на друга, выпили без закуски.

Напряжение нервов было настолько велико, что алкоголь практически не подействовал на них. Так же молча, попрощались, пожав друг другу руки, и разошлись по домам.

Обессиленный и крайне возбужденный всеми событиями, Юра решил переночевать в сарае. Он давно уже оборудовал здесь себе спальное место. Еще во времена, когда он, будучи школьником, гулял с Машей все ночи напролет. Слегка покачиваясь от пережитого и выпитого, Юра открыл сарай и вошел внутрь.

Его старый топчан стоял на своем месте, заботливо устланный матерью. Юра очень вымотался за последние сутки. Бессонная ночь в поезде в думах и размышлениях о возможной встрече с первой любовью, о своей любви, ждущей его в городе. А тут еще эта неприятная, совершенно неожиданная для него процедура эксгумации Маши… Еще одну бессонную ночь он просто не выдержит.

После недолгого мучительного и беспокойного бодрствования, Юра, наконец, чутко задремал. Вскоре он проснулся от острого ощущения опасности, пронзившего его, словно удар током. Несколько быстротечных секунд балансировал он на зыбкой грани между сном и явью. Широко открытыми глазами вглядываясь в темноту, Юра пошевелился слегка, чтобы только ощутить свое тело, движение всех своих мышц, чтобы понять проснулся он или это сон.

Тяжелый, кошмарный, но сон, или реальность, не менее страшная, но от этого еще более пугающая. В помещении стояла темнота и гнетущая тишина. Тишина свидетельствовала, что до наступления спасительного утра еще далеко. Каким-то ранее не используемым чувством Юра понял, что из-за закрытой двери в сарай веет опасностью. Юра в недоумении приподнялся на локте, вглядываясь в темноту. Дверь скрипнула, впустив кого-то в помещение.

На фоне светлого прямоугольника открытой двери он увидел тень входящего человека. Однако, дверь с громким стуком вскоре захлопнулась и в сарае наступила такая темень, что абсолютно ничего нельзя было больше увидеть. Неожиданно необъяснимым образом в сарае начало светлеть. Свет становился все ярче и ярче. Он стал таким ярким, что Юра даже прикрыл глаза. Но перед этим он успел увидеть в сарае фигуру стоящей женщины.

Когда через несколько мгновений привыкания к свету открыл глаза, он увидел стоящую посреди сарая Машу. Из груди ее торчал осиновый кол. Белое платье вокруг кола было все в крови. Но больше всего вселяло ужас Юрию ее лицо. Бледное, с голубоватым оттенком, светящееся каким-то неземным светом с неподвижными закрытыми глазами и губами. Ее руки были безвольно опущены вдоль тела. В правой руке она крепко держала свой амулет в виде кельтского креста.

Морригана с закрытыми глазами поворачивала голову в, казалось бы, немыслимой надежде найти того, ради которого она пришла в этот сарай. Через несколько мгновений ее лицо, однако, оказалось обращенным в сторону Юры. Она вздрогнула и начала медленно, механически переставляя ноги, двигаться в его сторону.

От ужаса тело Юры потеряло всякую возможности двигаться. Он так тесно прижался к своему топчану, как будто хотел с ним слиться. Морриган остановилась у топчана, глаза ее по-прежнему закрыты. Из-под века правого глаза появилась почти черная капелька крови и начала медленно катиться по щеке.

Юра решил, что все это лишь страшный сон, навеянный переживаниями прошедшего дня и выпитым алкоголем. Сейчас наступит утро, он проснется и увидит яркое солнышко, зеленую травку. Жизнь потечет по своим законам. Да некоторое время, он будет вспоминать о том, что произошло. Но ему так хотелось верить в тезис, что время лечит. Время пройдет, затянутся нанесенные душевные раны, и жизнь потечет со своими новыми радостями и неприятностями. Он хотел пошевелиться, чтобы проснуться, но скованное ужасом тело осталось неподвижным.

— Юра, зачем ты вбил в меня осиновый кол, что я тебе сделала? — жалобно застонала Морриган. — Я, такая молодая и красивая. Разве моя вина в том, что все женщины в моем роду ведьмы, что жизнь на этой земле меня сделала несчастной и одинокой. Меня против моей воли запутали в ведьминские сети. И все меня совратили и обманули. Ты, единственный человек, которого я действительно любила, и тот меня предал. Ты, Юра, совершил страшный грех, вбив в меня этот дурацкий осиновый кол. Ведь я тебя любила и люблю.

— Любила и любишь?! А не дождалась меня с армии, изменила мне и нашей мечте на совместную жизнь, вышла замуж! — хрипло выкрикнул Юра.

Некоторое время Маша, молча, стояла около Юры и затем промолвила:

— Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе, как все было!

— Расскажи — с кривой вымученной усмешкой ответил Юра.

— Ты помнишь нашу последнюю ночь с тобой, здесь, в этом сарае, на этом самом топчане — Маша надолго замолчала, расстроенная воспоминаниями. Через несколько мгновений, однако, она справилась с волнением и продолжила: — Тебя провожали в армию. Весь вечер мы с тобой держались за руки, говорили о любви, строили планы на будущее, помнишь? Под утро мы убежали от всех в сарай, и долго с тобой целовались. Мы оба готовы были перейти ту черту, о которой мечтали. Но этого не произошло. Ты сказал, что хочешь убедиться в моей верности через два года.

Маша снова замолчала, собираясь с мыслями. Ведь необходимо в нескольких фразах поместить большой фрагмент своей жизни.

— Я училась в городе и жила в общежитии. На меня смотрели как на отсталую дикарку, двадцать лет, а еще девушка. Я избегала всех вечеринок в общежитии, потому что, как правило, они заканчивались знакомствами с парнями и сексом. Как-то раз соседки по комнате собрали у нас компанию студентов, праздновали встречу Нового года. Был среди гостей высокий, красивый парень, которому я сразу понравилась.