Он ждал, и это ожидание было мучительным. Не потому, что он не знал, сколько ждать, а потому что не знал, чего ему ждать.

Иногда он задумывался, как он к этому пришел. Он признавал, что то, что он так много лет считал правдой про себя, оказалось ложью. Король Серебряной Реки мог называть это, как ему нравилось, но это все равно была ложь. Его воспоминания перемешивались людьми и местами, которых никогда не существовало, и событиями, которые никогда не происходили. Ничего из этого не было настоящим. Он признал, что он был существом, созданным из магии, не Волшебством или человечеством, а из их смеси.

Он даже признал, что он был предназначен стать лидером и проводником всем этим детям, их воспитателям и остальным, кто присоединится к ним по пути к месту, в котором они найдут спасение от конца света.

Прекрасно. Но что делать с тем, что он ничего не знает о подробностях его миссии? Как смириться с тем фактом, что он должен так много принять на веру? Что потребуется от него ужиться с необъяснимыми и непостижимыми особенностями поведения, которые так же влияют на его решение, как океанские течения на курс неуправляемого судна?

А как насчет его неопределенности о самом себе? Его удивительное использование магии перед лицом препятствий, мешающих их проходу, было как раз из этой области. Еще одним была его способность излечить и Чейни, и Логана Тома, когда смерть уже забирала их.

Теперь это. Ожидание.

Он ждал возвращения Логана Тома с эльфами, хотя он даже не имел понятия, когда это произойдет, или даже, произойдет ли это вообще. Он действовал на вере. Логан Том придет и принесет то, что было нужно. Откуда он это знал? Просто знал.

Еще более мучительным было его нежелание передвинуть лагерь.

Несмотря на то, что то существо, с которым Призраки столкнулись в горах, последовало за ними сюда и таскало детей, он не мог позволить им уйти. Нельзя.

Почему? Потому что его инстинкты сказали ему, что еще не время, что он должен оставаться на месте, пока не почувствует, что пора двигаться.

Это было трудно объяснить. Это было всего лишь ощущение и ничего более, но это ощущение было очень сильным и твердым. Он не испытывал его до того, как попал в Сады Жизни и встретился с Королем Серебряной Реки, но теперь оно так доминировало, что он не мог ему сопротивляться. Он ощутил его присутствие внутри в тот момент, когда вернулся из садов и готовился отправиться с Тессой на поиски Призраков. С тех пор оно не покидало его; оно было голосом, беззвучно шептавшим ему и направлявшим железной рукой принятие его решений. Ему хотелось, чтобы все было иначе, хотелось, чтобы он смог поторговаться с ним или просто не обращать на него внимание, но он понимал…

— Ястреб!

Звук его имени вырвал его из мечтаний и привел его почти лицом к лицу с Анжелой Перес. Она подошла к нему целенаправленно, на ее лице отражалась решимость, в которой было невозможно ошибиться. Он сразу понял, что она собиралась сказать.

Она остановилась перед ним:

— Мы потеряли еще двоих детей этим утром. Сколько еще нам находиться здесь до того, как мы покинем это место?

Вопрос был переполнен нетерпением и гневом. Она не просила ответа, а требовала.

— Я не знаю, — правдиво сказал он. — В любом случае, это не имеет значения. Монстр будет преследовать нас всюду, куда бы мы ни пошли.

— Может быть и так, — признала она. — Но мы должны что–то с этим сделать. Мы не можем просто сидеть и ждать.

Конечно, она была права. Он должен что–то сделать, чтобы прекратить эти убийства. Он даже знает, что именно. Они должны выследить монстра и найти способ уничтожить его. Для этого они должны использовать Ястреба в качестве приманки, потому что именно за ним охотился монстр. Потому что монстр был демоном, и был послан остановить его. Он это понимал. Но также он понимал, что не может этого сделать. Он не может подвергнуть себя опасности. На карту поставлено больше, чем его собственная жизнь.

Ему захотелось, чтобы события могли повернуть вспять. Ему захотелось вернуться в город, в заброшенный дом на Площади Первопроходцев, чтобы он снова смог жить там со своей семьей, и чтобы будущее оказалось не более чем сном, который так часто приходил к нему, напоминая, что однажды может произойти.

— Скоро здесь будет Логан Том, — сказал он. — Когда он прибудет, мы найдем этого монстра.

— Я бы могла это сделать и сама, — сказала она. Ее глаза были темными от гнева. — Точно так же, как и он. Мне придется, если он вскоре не вернется. Мы даже не знаем, жив ли он еще. Ничего не говорит, что он жив.

Что было правдой.

— Он жив, — во всяком случае сказал Ястреб, ощущая внутри уверенность в этом.

Она изучала его взглядом, который говорил все, что она чувствовала по отношению к нему. Она не верила ему. Она не думала, что он сможет сделать то, что утверждал. Она не была непосредственной свидетельницей его магии, и ее не убедило то, что ей рассказали. Она беспокоилась о детях, которых он собирался вести, и была подозрительна насчет того, куда он их заберет. Но он не знал, что с этим поделать.

— Возможно, мы сможем отправиться завтра, — сказал он ей. — Я скажу тебе вечером.

Она покачала головой.

— Я не знаю, что тебя создало, amigo. {9} Я не знаю, являешься ли ты тем, как ты говоришь, или нет. Может быть и ты не знаешь. Может быть ты делаешь то, что считаешь правильным. Возможно. Но если выяснится, что ты не знаешь, что ты делаешь, много людей станут очень злыми. Особенно я.

— Если я не знаю, что я делаю, то это уже не будет иметь значения, — ответил он. — Потому что мы все умрем.

Она долго посмотрела на него, как будто раздумывая, стоит ли продолжать. Затем молча развернулась и пошла прочь.

— Ты в этом уверен? — надавил Винтик, надеясь, что может быть другой мальчик ошибся.

Но Мелок быстро и твердо кивнул:

— Я слышал их разговор. Пары воспитателей. Мальчик и девочка исчезли ночью. Не вернулись. Никто не может их найти. Они отправили поисковые отряды, но никаких следов не нашли.

— Как и с остальными, — сказал Винтик.

Мелок поджал губы:

— Как и с остальными.

День уже подходил к концу, еще один знойный жаркий день на равнине над рекой Колумбией, еще один день сидения и ожидания чего–то. Они присели в тени высоких хвойных деревьев на одной стороне основного лагеря. Винтик работал над взрывным предохранителем, который он подобрал из хлама под мостом, где взрывные команды минировали этот мост. Если армия демонов, которых они ожидали, доберется до них прежде, чем они убегут, то им придется взорвать мост. Врагу потребуется время, чтобы найти другой путь через реку. По меньшей мере, день, а то и больше.

Он взглянул на Мелка, который начал рисовать изображения на сухой земле концом палки. Даже используя такие примитивные инструменты, он вскоре изобразил набросок гор на юге, с помощью темного и светлого песка и земли оттеняя и очерчивая их. Винтик наблюдал, как складывается эта картина, очередной раз поражаясь, каким талантливым был его друг. Никто не мог создать изображения с такой точностью и глубиной, как Мелок.

— Как ты думаешь, мы сможем в ближайшее время уйти отсюда? — спросил он.

Мелок пожал плечами:

— Ястреб принимает такие решения, не я. Даже леди, которая руководит лагерем, прислушивается к нему. Никто не уйдет до тех пор, пока он не скажет. — Он покачал головой и посмотрел на Винтика. — Мальчик и его дети. Ты можешь в это поверить? Мы все думали, что это была история. О, мы думали, что когда–нибудь это на самом деле может случиться. Но мы думали, что это касается только нас, Призраков, а не всех остальных.

— Я верил в это, — настаивал Винтик.

— Конечно. Но подумай вот о чем. Мы не верили, что это случится сейчас. Не прямо сейчас. В будущем, конечно. Но мы еще просто дети. Мы не готовы для этого.

Винтик посмотрел на загорелое лицо своего друга, кивая. Мелок не привык находиться на жаре. Он выглядел покрасневшим и сердитым.