Он шагнул с опаской вперед, когда она натянула второй сапог и выпрямилась.

— Там что–то есть, — прошептал он, его слова были такими тихими, что Анжела едва их расслышала. — Что–то очень опасное, что–то…

В то же мгновение, она заметила Пожирателей, толпящихся в дверях за его спиной, гибкие и темные.

— Ларкин! — прошипела она.

Пол взорвался под ним, и огромная, в засохшей грязи рука ухватилась за его лодыжку и утянула всю его ногу в дыру. Он упал всей массой, махая по сторонам руками, откинув назад голову. Вторая рука, такая же массивная и испачканная, протянулась, разрывая в клочья уже расщепленные половицы. Анжела едва успела понять, что происходит, прежде чем услышала треск шеи Ларкина Куилла и увидела, как его безжизненное тело было отброшено в сторону, а Пожиратели, теперь уже просочившиеся через дверной проем, роились над ним одеялом тьмы.

Это случилось так быстро, что на какой–то миг она не могла поверить, что это вообще произошло. Только что Ларкин стоял здесь, готовый бежать, открыв рот, чтобы сказать, а в следующий момент жизнь была вырвана из него, унесена, как листья дуновением ветерка.

Умер, просто так.

Она уставилась в недоумении. Этого не должно было случиться. Вероятно, из–за схожести запаха, который предохранял Ларкина, кого в противном случае легко бы почуяли, от его обнаружения — аромата сырой земли, которым было пропитано все вокруг него, сливающегося с самой землей, настоянного на сырости и гниении растений, возвращающихся обратно в грязь, родившую их. Возможно, что–то было во внешнем облике существа, композиция составляющих, с которыми Ларкин никогда прежде не сталкивался и не смог идентифицировать.

Она почувствовала, как волна обвинения накрыла ее. Этого не должно было случиться. Если бы она держала свой посох, он бы этого не допустил. Его руны давно бы вспыхнули как предупреждение, и она бы поняла, что нужно действовать, было бы время, чтобы что–то сделать. Если бы она поставила посох рядом с душем, если бы она обращала больше внимания…

Ее разум закрутился узлом упущенных, утерянных возможностей, сожалений и самобичеваний, затратив на все несколько ужасных секунд, пока она стояла, застыв на месте.

Потом Пожиратели, покончив с Ларкиным, повернулись к ней.

Как раз вовремя, чтобы вырвать ее из шокового состояния. Она прыгнула к своему посоху, когда монстр, который убил эльфийского Следопыта, вырос через разбитые половицы, раздробив их окончательно, открывая зияющую дыру в подвальное помещение, которым он воспользовался, чтобы подобраться к ним незамеченным. Она избежала его попытки схватить ее за ноги и утащить вниз, изогнувшись и схватив свой посох, и развернулась, чтобы атаковать в ответ. Призвав магию в форме белого огня, она послала его разорваться на монстре. Но нападающий отмахнулся от этого удара, как будто его и не было, и начал отрывать половицы своими огромными руками. Доски разлетались и взмывали вверх, отбросив Анжелу к стене хижины. Она осталась на ногах, отчаянно стараясь удержать эту тварь на расстоянии. Она снова атаковала, послав магию резким толчком. И снова монстр отмахнулся от нее. Но в этот раз он вылез из дыры, восьми футов высотой, массивный, и направился к ней.

Она быстро попятилась из комнаты, через дверь, по двору и в лес, в качестве защиты держа перед собой свой посох. Она виляла влево–вправо, выискивая его, стараясь уловить звук его движения, приготовившись к следующей атаке. Ее дыхание участилось, а слезы жгли глаза. Она почувствовала, как мир наклонился под ногами, и у нее немного закружилась голова.

Но монстр исчез, забрав с собой и Пожирателей.

Она сделала глубокий вдох, успокаивая себя. Она не понимала, но и не могла позволить себе потратить время, чтобы попытаться это сделать. Она прислонилась спиной к старому массивному дереву. Если он придет за ней, она увидит и услышит его.

Она ждала, посох наготове, магия на кончиках пальцев, тело напряглось, чтобы сделать рывок в любом направлении, как того потребуют обстоятельства.

Но ничего не случилось.

Она ждала столько, сколько смогла выстоять, а потом кружным путем добралась до передней части хижины. Следы монстра были четко видны с того места, откуда он внезапно появился, ряд глубоких отпечатков и груды обломков. Она проследила по ним до тех пор, пока они не потерялись из виду у края воды. Затем она прошла по ним, двигаясь медленно, осторожно, к берегу реки.

Далеко на реке, темная бесформенная груда выросла над водами Колумбии, направляясь на север к противоположному берегу.

Она стояла, глядя ему вслед. Это действительно был демон? Она не могла быть уверена, но думала, да. Если он был им, то понял, что она была Рыцарем Слова. Так почему же он не пошел за ней? Почему он убил Ларкина, а ее оставил в живых? Почему он выбрал уход?

Она напугала его? Ее магия оказалась более эффективной, чем казалось?

Неотвеченные вопросы пронеслись в ее голове, как духи мертвых.

Когда она убедилась, что монстр ушел и не вернется, она вошла в хижину, взвалила Ларкина Куилла на плечи и вынесла его на открытый воздух, потом в лес под скалами. Найдя площадку на небольшом холме, она положила его на землю и вернулась за лопатой. Ей потребовалось меньше часа, чтобы вырыть яму и похоронить его, и после этого она долго стояла над ним, вспоминая как сильно она любила его и восхищалась им. Она старалась вспоминать только хорошее, а не плохое, старалась думать о нем живом, а не о мертвом. Ей хотелось, чтобы Симралин, которая так близка была с ним, оказалась здесь, чтобы разделить этот момент. У Симралин уже не будет возможности горевать над его телом. У нее никогда не будет возможности сказать прощай. Анжела сожалела об этом, но ничего не могла поделать.

Она сказала несколько слов по–испански, нежных слов, которые она запомнила, когда Джонни сказал их над телом мальчика, которого он любил и потерял. Жизнь нельзя измерить. Смерть была навсегда.

Когда она закончила, то собрала рюкзак с водой и пищей, закрыла хижину в последний раз и отправилась вверх по реке, чтобы найти детей и Хэлен Райс.

Солнце только взошло, а Призраки уже целый час были в дороге, медленно продвигаясь по двухполосному хайвэю. Выбор скорости движения от них не зависел; Мать Природа сделала это за них. Погода, война и пренебрежение объединились, чтобы изуродовать и уничтожить большую часть бетонного покрытия. Поначалу повреждения были минимальными — едва заметными в предыдущий день, когда они отправились в путь. Но сегодня, когда они добрались до подошвы Каскадных гор и дорога тянулась вдоль берегов реки Колумбии, условия изменились кардинально. Оползни блокировали целые участки дороги, трещины и выбоины оставили огромные бреши, а мусор и обломки завалили все остальное. Ничто из этого не задержало бы Лайтнинг, но для телеги все обстояло совсем иначе. Неустойчивая и с трудом маневрируемая при благоприятных обстоятельствах, сейчас она была практически неуправляемой.

— Это похоже на езду по крышам домов на Площади Первопроходцев во время одного из землетрясений! — заявил Мелок, бросая на Винтика обеспокоенный взгляд, когда телега покачнулась и подпрыгнула под ними, грозя опрокинуться с каждым новым препятствием.

Винтику тоже не нравилось, как ехала телега, но он был более уверен, чем его друг, что они будут в безопасности, если им удастся избежать попадания колеса в одну из ям на дорожном полотне. Однако, он ухватился за края телеги так же крепко, как и другой мальчик, скрипя зубами от такой грубой езды.

К полудню дорога настолько ухудшилась, что им пришлось останавливаться и расчищать путь много раз для того, чтобы проехать дальше. Ястреб шел вместе с Ягуаром, они оба выбирали путь наименьшего сопротивления, когда позволяли условия, что случалось все реже. Остальные ехали, за исключением Каталии, которой все казалось неудобным, кроме ходьбы пешком. С подпрыгивающей рядом с ней Крольчихой, она переходила с одной стороны на другую, изучая местность, разглядывая так и эдак, как будто искала нечто скрытое в ландшафте, что только она была способна увидеть. Что, вероятно, было возможно, не раз думал Винтик, наблюдая за ней с высоты телеги. Она казалась более приспособленной к этому огромному миру, ко всему, что было там, в основном скрытому и опасному. Она всегда была на страже, всегда наблюдала, никогда ничего не принимала за чистую монету.