— Ну, попробуй сейчас.

Винтик склонился над радаром, повозился с переключателями и кнопками, пытаясь расшифровать то, что они могли делать. Там были меню и варианты всех сортов, и много слов, незнакомых мальчику.

— Постой, — сказала вдруг Сова с заднего сиденья. — Спроси Воробышка, не видела ли она чего–нибудь.

— Воробышка? — в замешательстве спросил Ягуар.

— Она на крыше, — объяснила Сова, задумавшись еще произнося эти слова. Почему она так затихла? — Воробышек! — позвала она.

Ягуар и Каталия переглянулись, затем посмотрели на крышу машины, а потом снова на Сову.

— Забудь, — сказал Ягуар. — Там никого нет.

Все в молчании уставились на него.

Это был особенно резкий толчок, который сбросил Воробышка с крыши Лайтнинга.

Внезапный рывок машины, пробирающейся по окутанной туманом местности, был таким сильным, что даже держась изо всех сил, ей не удалось удержаться. По правде говоря, в тот момент, когда она не удержалась за перила на крыше, она смотрела на что–то еще и, возможно, потеряла честь концентрации, так необходимой, чтобы остаться на борту.

Легко корить себя потом, когда все закончилось и она лежала в грязи, в которую ее отбросило, Пархан Спрэй потерян, а машина урчала где–то в тумане. Она была настолько дезориентирована, что на какой–то момент просто лежала, сильно потрясенная, уставившись в непроглядный туман и ожидая, когда прояснится голова.

Когда она пришла в себя, то вскочила на ноги, думая, что сможет все еще догнать вездеход. Но ее ноги задрожали, а головокружение настолько сильно охватило ее, что она снова упала на колени и ее вырвало. К тому времени, как она справилась с этим, Лайтнинг исчез и она поняла, что не сможет его догнать, если попробует. Она даже не была уверена, в какую сторону он уехал. Самое лучшее, на что она могла надеяться сейчас, это то, что кто–нибудь заметит, что она пропала. Но она не питала очень больших надежд.

Все–таки, ее удача не совсем от нее отвернулась. Она заметила Пархан Спрэй, лежащий в шести футах от того места, где она стояла на коленях; его ствол тускло поблескивал на пыльной почве. Она поднялась на ноги, подошла и подобрала его.

Неповрежденный, решила она, проверяя механизмы оружия, чтобы убедиться, что они все еще работают, услышав знакомые щелчки и потрескивания от загрузки и огневых камер. По крайней мере, она была вооружена. Также, она потерялась.

Она огляделась в тумане, толстым покрывалом расползающимся во всех направлениях. У нее было лишь общее представление, в каком направлении ушли ее спутники, и они могли изменить его в любое время. Она больше не слышала двигатель вездехода, больше не слышала ничего, кроме тишины. Даже исчезли звуки погони ополченцев. Или, по крайней мере, приглушились. Было ощущение, что она осталась совершенно одна в мире.

Она пережила момент паники, но переборола и отбросила ее. Она была ребенком своей матери, напомнила она себе. Ребенком своей матери–воина. Никакой паники не разрешалось.

Она пробежалась пальцами по коротко–остриженным светлым волосам, закинула за плечи Пархан Спрэй и стала исследовать землю на предмет следов шин. Она нашла их почти сразу. Так, подумала она, не стоит волноваться. Она пробежалась по перечню ответных действий на возможные угрозы, которые уберегут ее. Если она увидит огни, то отодвинется подальше от них. Если услышит шум, то же самое. Если только не решит, что они от Призраков. Если заметит движение, замереть. Держаться подальше от всего, пока снова не прояснится, и тогда она сориентируется и найдет свой путь. В общем, она знала, куда идти и что искать. Прежде она терялась в местах еще более опасных, чем это, и она была гораздо моложе, когда это происходило. Это просто была еще одна вариация знакомого испытания. С ней все будет в порядке.

Но слабый голос предупреждал ее быть осторожной. Как раз перед тем, как упасть с крыши вездехода, она заметила что–то странное. Огромная уродливая тварь появилась из тумана, что–то смутное человекообразное. Он на мгновение неуклюже появился в поле зрения, идя вертикально как человек, но гораздо крупнее, а затем снова исчез. Она потеряла концентрацию и в следующий момент упала. Она до сих пор не знала, было ли реальным то, что она увидела. Однако, кажется это было настоящим, и этого оказалось достаточно, чтобы она забеспокоилась.

Она понятия не имела, где в данный момент это находилось, и не думала, что ей хотелось это узнать.

Внезапно справа от нее раздался глухой хлопок, бум, но слишком далеко, чтобы представлять угрозу или определить, что это было. Она посмотрела в направлении этого звука, но ничего не увидела. Она продолжила идти, стараясь придерживаться прямой линии, следуя по следам вездехода, которые были достаточно видны на мягкой земле даже в тумане и темноте. По мере продвижения, она вернула часть потерянной уверенности, ее беспокойство над сложившимся положением стабилизировалось, а решимость укрепилась. Чтобы сбить ее с толку, потребуется нечто похуже, сказала она себе. Гораздо хуже.

Она поймала себя на мысли о разговоре, который она подслушала предыдущей ночью между Ястребом и Тессой. Ребенок. Они собирались завести ребенка. Это заставило ее улыбнуться. По ее мнению, эта жизнь давалась взамен потери Белки. У нее будет новый ребенок, маленький мальчик или девочка, о котором надо заботиться. Тесса разрешит ей помогать; она в этом уверена. Она будет читать этому ребенку точно так же, как она читала Белке и Свечке. Она будет присматривать за ним, когда Тесса будет слишком занята. Она проследит, чтобы он был в целости и сохранности.

— Интересно, как они назовут его, — рассеянно пробормотала она.

Она остановилась, внезапно сознавая, что она нарушила молчание без особой причины. Она стояла неподвижно, вглядываясь в туман и прислушиваясь. Ничего. Какая же ты глупая! сердито упрекнула она себя. Она понимала, что не стоит говорить вслух.

Ее мать хорошо научила этому. Она должны быть более осторожной.

Какое–то движение, замеченное уголком глаза, привлекло ее внимание и она нацелила Пархан Спрэй. Она уже сняла его с предохранителя, пальцы работали слаженно и быстро, предчувствуя, что ей понадобится стрельба без пауз. Она стояла, вглядываясь во мрак, прислушиваясь и наблюдая. Она была очень напряжена и перестала дышать. Ничего не двигалось. Никакие звуки не нарушали тишину. Она подождала, сколько смогла, затем подождала еще немного.

Откуда–то издалека она услышала крики, резкие и наполненные ужасом. Крики превратились в вопли и молили о пощаде. Она хотела заглушить эти звуки, но не смогла.

То, как они резко обрывались, подорвало ее обороноспособность, которая утекала как вода.

Мама, сказала она себе перепуганным шепотом в своем сознании.

Она снова пошла, держа наготове Спрэй, снятый с предохранителя и блокировки. У нее похолодело внутри, ее кровь превратилась в лед. Она слышала такие вопли раньше, и они всегда означали одно и то же. Кто–то умирал. Но только не тот, кого она знала, говорила она себе. Только не те люди, о которых она беспокоилась.

Только не Призраки.

Она услышала голос своей матери, поющий ей.

Она повторила про себя эти слова, молча шевеля губами. Она не переставала думать о ее тренировках быть осторожной или каких–то еще. Все, о чем она могла еще думать, состояло в том, чтобы переставлять одну ногу за другой. Она просто хотела, чтобы между ней и теми звуками воплей было как можно больше расстояние. Она просто хотела, чтобы эти вопли исчезли.

Потом внезапно они исчезли, и она снова осталась одна с тишиной. Она продолжала идти, неуклонно и обдуманно двигаясь по этой пустой, мрачной местности. Холод внутри ослабевал. Страх уменьшался. С ней все в порядке, говорила она себе. Дух ее матери был с ней, а ее мать никогда не позволит, чтобы с ней что–то случилось.