Тайфо резким движением сбил её с ног. В помещении запахло плазмой. Кариф, уже присев на корточки с бластером наготове, прикрывал с другого бока, отрезая любую возможность попадания в неё, но и лишая её возможности действовать. Мужчины переглянулись.

Раз – Тайфо высовывается из прикрытия и снайперски убивает троих агрессоров.

Два – Кариф, прикрывая её своим телом, проводит по узкому коридору.

Три – закрытая дверь взрывается, осыпая их осколками.

Четыре – Тайфо идёт первым, Кариф прикрывает со спины.

Пять – в клубах дыма отчётливо виднеется синяя полоска…

Она вальяжно разлеглась на широкой груди мужа. Тот крепко спал, пока супруга дочитывала ответ из столицы. Глаза уже слипались, но ей оставалось ещё пару страниц. Энакин недовольно повернул голову и тихо простонал. Нога дёрнулась в конвульсии. Падме посмотрела на лицо мужа, по виску стекал пот.

— Любимый? — она нежно коснулась его щеки.

Со сдавленным рыком он резко поднялся, перехватив её запястья. Сердце замерло, пульс стучал в висках, воздух настойчиво заполнял лёгкие. На неё смотрели синие испуганные глаза мужа. Он сморгнул, перевёл взгляд с испуганной супруги на державшие руки и нервно отпустил.

— Прости, — выдохнул он и выскользнул из постели, чтобы выйти из комнаты.

Падме медленно выдохнула и упала на кровать, борясь с последствиями испуга.

Что случилось? Опять кошмары? Только через пару минут Падме смогла собраться с мыслями.

Энакин замер около огромного иллюминатора. В комнате было по-прежнему темно.

— Снова кошмары? — с опаской спросила Падме.

— Нет… не такой… — еле слышно ответил он.

— Что ты видел? — она подошла ближе и провела по недавно образовавшиеся звездовидному шраму на правой лопатке.

— Как взорвали Алдераан.

Сердце пропустило удар.

— Как? — она не верила услышанному! Она же изменила будущее! Энакин никогда не станет тем чудовищем в чёрных доспехах, и их принцесса никогда не будет алдераанской! Почему он увидел во сне уничтожение планеты тем оружием, которого ещё не создали?

— Прямой зелёный луч в ядро планеты, — холодно пояснил ясновидец, — но это невозможно. У Алдераана сильные щиты, и по размеру он большой. Нет такого фокусиратора, который смог бы направить и выдержать такой поток энергии. А главное: зачем?

Падме обняла его со спины и только сейчас услышала, как до сих пор быстро колотится его сердце.

Что она делает не так?

Энакин сидел в большом кресле, сложив руки перед собой, переплетая пальцы. Освещение включилось, когда Падме с детьми вышла из «сада». Скайуокер застывшей фигурой смотрел на звёзды. С первого взгляда поняв напряжённую позу мужа, Падме увела детей в детскую. Сейчас его не интересовало окружающее пространство, он был где-то очень далеко, погружённый в свои мысли. Супруга тихо подошла к нему и присела на большой подлокотник кресла. Скорей всего, он ничего ей не расскажет, но если вдруг передумает, она будет рядом. Он всегда смотрел на звёзды, когда ему было плохо, или когда терзали сомнения. Они его успокаивали, дарили надежду, грели душу. Возможно, только это и осталось от маленького мальчика, который спас её много лет назад. А она с интересом смотрела на его глаза, обращённые к звёздам. Возможно, именно это осталось от маленькой девочки, которая случайно попала на пустынную планету.

Подобные рассуждения часто одолевали её, когда она вот так оставалась с ним рядом. Возможно, это был самоанализ или попытка возвращения старых, прекрасных и чистых, мечтаний, или осознание своих собственных изменений. Она не знала и не жалела. Ни о чем не жалела. Ей даже сейчас было с ним хорошо, только беспокойно за него. Но это поправимо, ведь он уже повернулся к ней и мягко извиняюще улыбнулся. Она нежно потрепала его волосы, а он обхватил её за талию и притянул к себе.

— Ты вкусно пахнешь, — он часто дышал, как дикий зверь, вынюхивая что-то интересное, щекоча дыханием грудь и шею.

— Только есть меня не надо, — засмеялась Падме, выворачиваясь от щекотки, когда супруг сделал попытку укусить её за ухо.

— А почему бы не съесть?

У неё он научился прятать свои переживания под игривым настроением, позволяя себе дурачиться и громко смеяться, скрывая терзания, ценя минуты настоящего счастья.

От этого действительно становилось легче, отметил Скайуокер, позволяя супруге забраться повыше, обхватить его руками и ногами.

— На следующей неделе мы возвращаемся на Корусант, — сообщил Энакин, когда они, немного успокоившись, сидели в обнимку.

— Зачем? — мгновенно насторожилась Падме.

— На годовщину Империи. Первого числа будет организован огромный праздник и бал в честь Империи.

— Ты опять спрячешься за троном Императора и оставишь меня одну? — Падме мастерски спрятала напряжение за ревнивым тоном.

— Нет, Ангел, на этот раз за нами первый танец, — наигранно недовольно сообщил он.

— Я так мечтала об этом на первом балу Империи… — и сильней прижала его к себе, чтобы помолчать, обдумывая перспективы поездки.

Они оба понимали, что там, на планете-городе, они опять окажутся в центре паутины интриг Сидиуса, политических разборок и многоплановой игры влиятельных людей, и у них просто не будет времени вот так, спокойно, сосредотачиваться на одной цели и разбираться в ней, ища компромиссы и наилучшие варианты решения.

— И с тебя должок, — лукаво улыбнулась она, — за прошлый бал.

— Солнышко моё, тебе придётся посидеть в коляске, — Падме старалась усадить непоседливого сына, — посидишь минут тридцать, ничего страшного.

Мальчик возмущался и пытался хныкать, напрочь отказываясь слезать с маминых рук. В соседней комнате отец старательно качал дочь, по всей видимости, решив, что проще перегрузить вестибулярный аппарат ребёнка, чем воевать с семейным упрямством. Но дети героически держались и упирались всеми конечностями, лишь бы не отрываться от мамы с папой. Спускаться на Корусант родителям хотелось ровно столько же, сколько и детям, но долг есть долг, поэтому утомлённый отец, особо не церемонясь, перенёс Силой детей в коляску и активировал защитный купол. Сначала детей порадовал «полёт», но оказавшись изолированными от родителей, они кинулись в крик. Падме сразу потянулась к ним, но Энакин жёстко отстранил её, и вывел из комнаты.

— Подготовь всё, — и вернулся к детям.

Леди и Лорд Вейдер решили, что самым разумным будет прилететь в столицу первого, и вечером, сразу к балу. Независимо от времени прибытия их появление в столице вызовет бурный ажиотаж у прессы, а попадание в их поле зрения двойняшек было категорически запрещено.

— Сандра, Тайфо полетит с вами, — инструктировала беспокойная мамочка, — Дорме уже всё подготовила, так что, как доберётесь сообщи. И я жду от вас сообщений об их состояний каждый час. Я не знаю, с чем связанно их поведение, и надеюсь, что они просто копируют моё состояние.

— Не беспокойтесь, Миледи, — Сандра сдержанно улыбалась, — мы позаботимся о малышах. И никто без вашего ведома к ним не подойдёт.

Падме даже не хотела знать, как Энакин усыпил детей в течение пяти минут, но детей везли на борт шаттла уже спящими.

— Мне беспокойно, — тихо произнесла она.

— Мне тоже.

Среди дорогих флаеров с различными знаками отличия, ютившихся на посадочной платформе впритык друг к другу, резко выделялся свободный квадрат, на котором могло поместиться и шесть флаеров. Артива Джерофа абсолютно не волновали крики и возмущение высокопоставленных граждан, пытающихся припарковаться на свободное место на первой площадке. А взвод штурмовиков доступно объяснял всем несогласным, что, независимо от их положения и ранга, их мнение никого не интересует. Среди нескончаемого потока машин военный лямбда-шаттл был виден издалека. Взвод 501-го выстроился в колонну, а адъютанты, поправив мундиры, приготовились встречать начальство.