— С какой практикой, доктор?

— Роды без посторонней помощи. То есть так, как рожают дикие животные. Женщина, которую вы здесь видите, родила ребенка в полном одиночестве. Роды были тяжелыми, с многочисленными осложнениями, с невообразимыми разрывами внутренних тканей, с проникновением инфекции, с которой затем никто даже не пытался бороться.

Шеридан нахмурил лоб.

— Она не получила ни акушерской, ни вообще какой-либо медицинской помощи. Ее раны — ужасные, мягкие ткани в области таза — в невероятно жутком состоянии. Настоящее месиво. Моей знакомой акушерке доводилось сталкиваться с подобными случаями, когда изнасилованные девушки пытались родить самостоятельно. Они скрывали свою беременность, а когда подходило время родов, рожали сами и затем избавлялись от ребенка. Эта женщина при родах едва не умерла — она была буквально на волосок от смерти. По словам акушерки, роды у нее произошли года три назад.

Ничего не ответив Кингу, Шеридан принялся молча разглядывать труп.

— А вот зубы ее — в безупречном состоянии, — продолжал Кинг. — По всей видимости, ей было чем платить за врачебные услуги. Но… Страшно представить, чтобы в наше время женщина рожала таким вот образом! Поймите, что…

— А как роженица, пусть даже и оказавшись в экстремальной ситуации, может самостоятельно отрезать пуповину? — перебил его полковник.

Кинг посмотрел на Шеридана и объяснил:

— Судя по внутренним шрамам, у нее не было никакого режущего инструмента. А если добавить к этому мучения, которые она, вероятно, испытывала… Поверьте мне, полковник, у вас пропадет всякое желание узнать, как она это сделала.

Шеридан на мгновение представил себе эту жуткую сцену и невольно отвернулся от каталки, на которой лежало тело несчастной женщины.

Бэзил Кинг повел его в другой зал, где тоже было полно трупов, обследуемых судебно-медицинскими экспертами. Здесь Кинг обратил внимание Шеридана на два особых случая.

— У этого молодого человека есть ожоги. Давнишние, но впечатляющие. — Он показал на запястья и лоб трупа. В верхней части лба виднелась отчетливая полоса, окаймляющая череп. Кожа на этой полосе была чрезмерно натянутой и потрескавшейся. Своего рода очень длинный шрам.

— И что это такое? — поинтересовался Шеридан.

— Ну, мне никогда не приходилось заниматься вскрытием тела человека, казненного на электрическом стуле, однако я уверен, что подобный труп должен выглядеть именно так.

Шеридан невольно вздрогнул: он представил себе металлический обруч вокруг головы и металлические ободки на запястьях — те, через которые при казни пропускают электрический ток.

— На электрическом стуле?

— Судя по ожогам — да. Впрочем, этот парень умер не на электрическом стуле. Ток, видимо, был не очень сильный. Однако его как минимум подвергали пыткам, — уверенно произнес Кинг.

Шеридан побледнел.

— Ну и дела! — буркнул он. — И что, на всех телах есть нечто подобное?

— К счастью, не на всех.

— У нас пока что выдвигаются версии о самоубийстве сектантов и самоубийстве «с посторонней помощью».

— В самом деле? Все токсикологические анализы показали полное отсутствие наркотиков, алкоголя и других веществ, которые обычно используются в подобных случаях. Могу с уверенностью констатировать, что эти мужчины и женщины в момент самоубийства находились во вменяемом состоянии. Именно это больше всего и пугает! Мы, безусловно, имеем дело с массовым убийством, которое было заранее спланировано и прекрасно организовано — можно сказать, почти идеально. Жертвы, похоже, практически не сопротивлялись. А иначе ничего бы не вышло, потому что невозможно было бы так тщательно прицелиться прямо в сердце, если бы эти люди не… помогали палачу. Так ведь? — Кинг поднял вверх указательный палец. — Впрочем, не все они проявляли подобную послушность…

Он повел полковника в третий зал. Там Шеридан увидел труп молодой блондинки, весьма красивой. Ей было лет двадцать, не больше. По-видимому, она была самой младшей из всей этой группы. Когда полковник зашел в зал, два судебно-медицинских эксперта как раз заканчивали вскрытие ее трупа. Внутренние органы девушки были упакованы в маленькие целлофановые пакеты, которые были небрежно засунуты в зияющую полость живота. Эксперты теперь занимались тем, что зашивали разрез.

— Что касается пули, то ситуация здесь совсем иная, — сказал Кинг.

— Что, для нее пули сорок пятого калибра не нашлось?

— Да нет, нашлось… Но в таком положении тела не все видно. — Кинг показал на рану в области сердца — такую же, как и у других жертв. — А теперь посмотрите с другой стороны, — предложил медэксперт.

С помощью одного из своих ассистентов он перевернул труп на правый бок, и Шеридан тут же заметил след от второй пули — прямо посередине спины.

— Вначале она получила эту пулю, — пояснил Кинг. — Пуля вошла в легкое, отчего эта девушка и умерла. Вторую пулю выпустили скорее для формальности.

— Первый раз ей стреляли в спину?

Кинг кивнул. Затем он вернул труп в первоначальное положение.

— Получается, — задумчиво произнес Шеридан, — что она пыталась убежать, да?

— Это всего лишь предположение, но весьма интересное. Кроме того, оно меня немного успокоило, а то эти похожие друг на друга педантичные убийства уже начинают всерьез раздражать. Как можно позволить убить себя таким вот образом, чтобы при этом не сработал инстинкт самосохранения? Похоже, что из всей толпы одна только девушка попыталась удрать с места бойни.

То, что услышал здесь Шеридан, было необычайно важным. Подумав, он решил, что все эти сведения нужно срочно передать Гарднеру и Таджару.

Роды без посторонней помощи, пуля, выпущенная в спину, электрический стул…

Кинг возвратился с Шериданом в свой кабинет.

— А теперь, — резюмировал медэксперт, — осталось дождаться, когда из министерства юстиции поступят результаты анализа взятых образцов. Вот увидите, нам вполне хватит того, что будут опознаны хотя бы некоторые из трупов. Такое большое число жертв в данном случае нам даже на руку. Всегда легче разобраться с убийством двух или трех человек, чем только одного, поскольку возникает гораздо меньше предположений и версий. Вначале нужно установить, какие связи имелись между погибшими, и тогда будет намного проще выяснить правду. А тут у нас больше двух десятков трупов! Значит, необходимо узнать, кем они являлись друг для друга. Это не так уж и трудно. Я уверен, в конечном счете мы обязательно разберемся, что к чему.

— Правда? Ну что ж, посмотрим…

Проснувшись в «Деррисдире», Фрэнк Франклин поначалу не понял, где он находится: ни привычного шума дорожного движения, ни беспорядочных автомобильных сигналов, ни отрывистого звука автобусных тормозов, ни гудения поездов надземного метро, снующих вдоль квартала, где находилась его квартирка в Чикаго, ни громких голосов рабочих, прокладывающих газопровод вдоль Эдисон-стрит. Был слышен лишь слабый свист ветра, пытающегося прорваться через щели между досками дома, в котором некогда жил покойный Майкрофт Дойл.

Франклин приподнялся на кровати, сделанной из сосновых досок. Старые потертые доски издавали легкий скрип, и это почему-то понравилось Фрэнку. Он взглянул на будильник: семь часов утра. На окнах не было штор, и слабые лучи зимнего солнца, проникая в комнату, окрашивали ее стены в голубоватые тона.

Фрэнк слез с кровати и поплелся в ванную. Включив душ, он ужасно долго ждал, когда же наконец пойдет горячая вода. Затем он долго рылся в своих рюкзаках и коробках, пытаясь отыскать подходящую для встречи с ректором одежду. Не прошло и двадцати минут, как он был готов, чтобы отправиться в дом Эмерсона.

Снежная буря давно стихла, но мороз усилился. Поглядывая на карту, нарисованную на куске картона, который оставил ему Норрис, Франклин без труда сориентировался в поселке преподавателей. Возникшее у него вчера в ночной темноте ощущение, что все здесь похоже на театральные декорации, при утреннем свете еще больше усилилось. Фасады домов, садики, яркие краски казались ненастоящими, словно он смотрел на старинную английскую картинку. Франклин не очень бы удивился, если бы узнал, что женщины здесь носят серебристо-белые парики и миткалевые платья и слушают Вона Монро.