— Слушайте, унтер-офицер, — гневно говорит он, — вы же видите, что я занят. Подождите в унтер-офицерской столовой, пока я освобожусь.

— Господин подполковник, — настаивает Штур, — дело, к сожалению, очень срочное.

— А что это за дело? — с интересом спрашивает капитан фон Ризенталь.

— Мне приказано ни с кем об этом не говорить, кроме начальника базы, — холодно отвечает Штур.

— Я военный адъютант канцлера, — резко обрывает его фон Ризенталь, — и прибыл сюда с инспекцией по распоряжению министра обороны. Унтер-офицер, приказываю немедленно мне рапортовать.

Штур вопросительно смотрит на начальника и по глазам угадывает, что тот решительно против.

— Я обязан выполнять приказ, — продолжает Штур. — И мне ничего не известно насчет того, чтобы инспектор из министерства обороны имел право отменять приказы, которые отдаются в частях особого назначения.

Капитан фон Ризенталь смотрит на Штура как на редкостного кусачего зверька.

— Унтер-офицер, вы ведете себя смехотворно. Как ребенок. Но раз вам так уж важно выполнить приказание вашего начальства, я не буду препятствовать. Рапортуйте подполковнику, а я уже от него узнаю, что это за срочное дело.

Ризенталь отходит на несколько шагов, прохаживается около склада, поднимает с земли какую-то гайку и с интересом ее разглядывает. При этом он искоса посматривает на стоящий поблизости вертолет, в котором неподвижно сидит майор Цопке. Этому тоже не до смеха.

— Ну говорите, черт побери! — нервничает начальник базы. — Вы что, не могли немного подождать? Кажется, в особые части подбирают людей с сообразительностью ниже среднего уровня. Вижу, что это правда.

— Разрешите доложить, господин подполковник, что я не мог ждать, — пропуская мимо ушей язвительное замечание, отвечает Штур. — Мы привезли…

— Знаю, что вы привезли. Это не сгорит и не сгниет.

— Как раз получилось что-то в этом роде. В одной из моих машин счетчик не только вышел за красное поле, а даже за самое верхнее деление на циферблате.

— Где эта машина?

— Мы ее на время оставили в лесу, в нескольких километрах отсюда.

— Вижу, унтер-офицер, что был к вам несправедлив. Вы очень разумно поступили. А что с остальными?

— Машины стоят у главного въезда.

— Это нехорошо. Очень нехорошо. Еще увидит этот красавчик и начнет задавать вопросы. Бумаги какие-нибудь есть?

— Никаких. Я получил приказ доставить груз на СБ-3, и больше ничего. Мне сказали, что вы обо всем знаете.

— Знаю, знаю. Но документ какой-нибудь не помешал бы. Подождите немного. Я пойду в канцелярию и велю выписать вам накладную. Вы ее потом возьмете, спрячете в карман и, если вас спросят, предъявите капитану.

— Понимаю, господин подполковник.

— Где их погрузили… то бишь товар, который вы везете?

— В открытом поле, на перекрестке шоссейной дороги из Эшерпфара до Уппердингена.

— Значит, не на шестой базе? Ну, все равно. Мы впишем СБ-6 как место погрузки.

— Господин подполковник, я слыхал, что на СБ-6 случилось что-то странное…

— Правильно, Штур. В таком случае мы впишем Секретную базу № 4. Знаете, где она находится?

— Разрешите доложить, что не знаю.

— На полпути между Дортмундом и Ламмерсдорфом. Прикиньте по карте, какое расстояние, и впишите в накладную. Можно на вас положиться?

— Так точно, господин подполковник.

— Вижу, что с особыми частями можно найти общий язык.

— Я раньше служил в штурмовой группе погранохраны.

— Это и видно, унтер-офицер. Ладно. Я сейчас займусь этим франтом, а вы делайте свое дело. Но сперва я должен зайти в канцелярию.

Унтер-офицер Штур обожал такие ситуации. Уже в погранвойсках он имел возможность видеть, как на самом деле живет правящая элита: не раз целые ночи ему приходилось охранять всяких важных лиц. А когда он пошел в коммандос, до конца избавился от иллюзий. И не упускал возможности обвести вокруг пальца этих типов из Бонна. Если бы унтер-офицеру приказали высадиться с парашютом во дворе президентского дворца и захватить сидящего там старого дурака Бонкова, он проделал бы это без колебаний.

Пока начальник базы беседовал с унтер-офицером Штуром, капитан фон Ризенталь вышел за территорию базы через ту самую злополучную дверь (на других базах, где хранилось нейтронное оружие, не было никакого другого входа, кроме въездных ворот, открывавшихся с помощью радиосигнала) и увидел стоявшие около нее автомашины, которые используются для транспортировки нейтронных боеголовок. Солдаты, их сопровождавшие, были, правда, не из разговорчивых, но капитан умел беседовать с нижними чинами. Через три минуты Куно фон Ризенталь узнал все, что хотел узнать. Только теперь он понял, почему канцлер дал ему такое странное и срочное поручение. Это было нечто большее, чем обычный беспорядок. В тридцати километрах от границы ГДР! Теперь майорские погоны обеспечены, да и дальнейшая карьера рисовалась в радужных тонах.

Куно фон Ризенталь подумал, что ему все-таки повезло. Он вернулся на территорию базы и увидел начальника, который высматривал место между складами.

— Ну что же, господин подполковник, — произнес фон Ризенталь, — я свое дело закончил. Остается только выяснить, что это за странный груз, и я не буду вам больше надоедать. Что вам сказал этот унтер-офицер?

— Он привез с четвертой базы части для ракетных установок «земля-земля». Это новейшая конструкция, и поэтому строго засекречена.

— С четвертой базы? Интересно. Я был там два часа назад и ничего не слышал ни о каких частях для этих установок. Даже проверял книги учета на складах.

Начальник теряется, но тут же спохватывается:

— Вероятно, это специальный груз, не учитываемый в складских операциях. Так иногда бывает.

Куно фон Ризенталь смотрит в глаза начальнику базы и произносит, отчеканивая каждое слово:

— Подполковник, вы что-то от меня скрываете. Сожалею, но я вынужден буду сделать соответствующие выводы. Эти машины доставили от французской границы, а вовсе не с базы номер четыре, какой-то тайный груз, документы на который отсутствуют. Вы собираетесь его принять и хранить на базе, нарушая все предписания, какие на этот счет имеются. Немного погодя я потребую от вас объяснений, а пока что прошу мне сказать, где тот унтер-офицер, который был начальником сопровождающей команды.

Начальник базы не может скрыть внезапной бледности: дело обернулось куда как скверно.

— Унтер-офицер Штур? Кажется, пошел в канцелярию. Но я, честное слово, не знаю, на чем основаны обвинения…

— Господин подполковник, я только родился, когда вы уже были на военной службе. Но боюсь, что вы чересчур понадеялись на мою неопытность или наивность. Вы, вероятно, догадываетесь, что, если федеральный канцлер направил меня с такого рода миссией, у него были основания взять под сомнение существующие в армии порядки. Не думаете же вы, что я обману его доверие.

— Я вовсе этого не думаю, господин капитан. Но подчас мне кажется, если позволите быть до конца откровенным, что у молодых офицеров наших вооруженных сил нет достаточно…

— Чего нет?

— Достаточно сильного, если можно так выразиться, чувства патриотизма.

— Интересная мысль, господин подполковник. Я позволю себе заметить, что мое имя Куно фон Ризенталь. Мои предки служили еще Генриху Льву.[10] Мой прадед был генералом у Гнейзенау, а отец во время последней войны командовал корпусом. Это, по-вашему, недостаточная гарантия патриотизма?

— А я, — говорит вдруг начальник базы, задыхаясь от гнева, — ношу фамилию Шмидт. Мой отец был мясник, а дед батрачил у голштинских герцогов. Только в третьем рейхе я почувствовал себя человеком. Мой опыт мне говорит, что господа графы дважды в этом столетии продали интересы немецкого народа и только простые солдаты защищали его интересы.

— В СС?

— Да. И в СС тоже.

— Времена изменились, господин подполковник. Никто вас не попрекает службой в СС, но если единственным воплощением германского патриотизма вы по-прежнему считаете указания фюрера…