Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– На квашеную капусту изрублю! – пообещал Лера.

Взялся за пояс и с удивлением обнаружил, что не только шпаги, но и самого пояса нет. Вместо дворянского платья на нём был его прежний школьный костюм с потёртыми локтями, а на ногах побитые жизнью кроссовки. Лера перевёл взгляд на друга и увидел, что Шурка тоже преобразился – ни бархатного камзола, ни кружевной рубашки, ни крови.

– Шурик? – позвал Лера в надежде и едва не заскакал от счастья, когда тот открыл глаза.

– Да живой я, живой, – с трудом сел Захарьев, – только бок болит и руки дрожат.

И он вытянул перед собой руки.

– А это что?

Шурка разжал кулак. На его ладони лежала большая приплюснутая с одной стороны свинцовая пуля.

– Это о рёбра, – поморщился Шурка. – Болят ужасно.

Перебравшись в школьный дворик, друзья присели отдохнуть на скамейке.

– Интересно, – огляделся Лера, – какое сегодня число?

– Трудно сказать, – отозвался слабым голосом Шурка. – И год может быть приблизительным.

– Как приблизительным?

– Пять лет туда, пять лет сюда, – пояснил Шурка. – Я ведь при смерти был, мог и напутать.

– Ёлки-палки! – расстроился Лера. – Получается, если мы на пять лет раньше вернулись, то мне должно быть девять лет. А если на пять лет позже – то девятнадцать. Что делать?

– Надо у вахтёрши спросить, какой сейчас год.

– Ага, чтобы меня Майя Сергеевна за умственно отсталого приняла?

– Тогда купи газету в киоске.

– Точно! – вскочил Лера. – Ты отдыхай пока, я быстро.

Шурка прилёг на скамейку и тяжело вздохнул, припомнив недавнее ранение. «Как это я расслабился и пулю проворонил? – корил он себя. – Всё нервы. Надо было не заводиться, а сделать пистолет Переверзева водяным или, например, звуковым. Нажал на курок, а из дула вместо выстрела кошачьи крики вылетают или ржание лошади. Или цветочный пистолет, чтобы фиалками стрелял. Или конфетный…». Шурка представил, как он ловит ртом шоколадные пули, и мечтательно заулыбался. Прервал его фантазии Лера.

– Шурик! – заорал он ещё издали, размахивая газетой. – Смотри, что творится!

– Что, год не наш? – испугался Захарьев.

– И год наш, и день наш, даже час тот же, когда мы от инопланетян ушли.

– Что тогда не наше?

– Да всё наше! – развернул газету Лера. – Смотри!

Шурка глянул, и лицо его засияло от удовольствия. Статья называлась «Ай, да фермеры!». В центре статьи располагалась групповая фотография самих фермеров, которых насчитывалось ни много ни мало – четырнадцать человек. Конечно же, это было семейство Лозовичей. В центре стоял сам Никифор Ворсанафьевич в синем рабочем комбинезоне. На переднем плане в обнимку с козой – Николка с Ванькой.

– А вот и Варя, – показал Лера на симпатичную девушку, одетую в джинсовый сарафан.

В руках недавняя крепостная держала ивовую клетку с двумя канарейками.

В статье рассказывалось о многодетной семье, которая приехала в Беларусь на постоянное место жительства.

– Взяв 36 гектаров земли, – взялся вслух читать Лера, – эмигранты выстроили просторную избу, несколько амбаров для скота и зерна, сараи для хранения сена и соломы. Теперь они содержат молочную ферму, половина которой состоит из коров, а другая – из коз. Ими возведена ветряная мельница. Кроме того, с помощью специалистов Лозовичи наладили выпуск комбикормов для животных. Вдобавок открыли в городе небольшой магазин, в котором продают плетённые из лозы клетки для певчих птиц, хлебницы, шкатулки, стулья, столы, детские кроватки и даже диваны. И самое интересное: хозяйство «Лозовичи» имеет единственную в нашей стране ферму по разведению канареек».

– Ну, ничего себе они развернулись! – восхитился Шурка.

– Слушай, – посмотрел он на друга. – А куда это мы собирались после школы пойти?

Лера наморщил лоб.

– Когда это?

– Да ещё до появления Фу-Фью с папашей.

– Так, на Панский пруд, – вспомнил Лера, – лебедей смотреть.

– Во! – хлопнул в ладоши Шурка. – А теперь пойдём канарейками полюбуемся.

– Ага! – рассмеялся Лера. – И Варей заодно.

Послесловие

В далёком 1786 году всё пошло не совсем так, как предполагал Шурка Захарьев. Сидя на жердочке под неусыпным надзором своего папаши, Фу-Фью умудрился создать автоматическую систему поиска за каких-то две недели. Ещё месяц ушёл на поиск варианта, который преобразовал бы певчую птицу в персидских купцов. И вот однажды поутру, придя к себе в кабинет, городовой обнаружил, что канарейки, как равно и попугайчик, исчезли. От самой клетки остались лишь обломки ивовых прутьев.

– Крысы, – заключил Евграф Андреевич.

И нисколько не веря в сей факт, наказал завести в остроге кошек.

«Хуже не будет, – рассудил Капищев, глядя за окно на первый снег. – А ежели масонские птички объявятся, то наши мурки их незамедлительно на харч изведут. Всё польза отечеству».

За окном белела первозданной чистотой Торговая площадь, походившая теперь на огромный обеденный стол, застеленный белоснежной скатертью.

А недавние «птички» в виде толстого важного генерала от инфантерии[188] и его квадратного адъютанта ехали в ту самую минуту по дороге в далёкий город Иркутск. Закутанные в медвежьи полости[189], они лежали в санях ямщика и смотрели на скованное морозом прозрачное вечернее небо, в котором проклёвывались далёкие хрустальные звёзды. Молчали. Только жёлтенький попугайчик, сидящий за пазухой у адъютанта, что-то обиженно щебетал о долгой беспорочной службе на благо её императорского величества.

вернуться

188

Инфантерия – название пехоты, в России до начала 20 века применялось наравне с термином «пехота».

вернуться

189

Медвежья полость – медвежья шкура.

42
{"b":"543509","o":1}