- Что?

- Раскройся, сладкий цветочек. Я хочу видеть всю тебя, - она снова подчинилась. Он передвинулся и встал на колени меж её ног, подталкивая локтями, развёл их широко в стороны, и она почувствовала, что краснеет от того, как он жадно поедал её глазами. Ещё раз помешав мёд, он поставил кувшин ей на живот и вытащил ложку.

Мед, все еще теплый и жидкий после огня, струился вниз на её живот. У неё перехватило дыхание, когда он протянул дорожку вверх, неторопливо вырисовывая спирали вокруг её грудей. Он зачерпнул еще одну ложку и теперь проложил дорожку вниз, и она снова задохнулась, когда теплый мед пролился у неё между ног. Она задрожала перед ним, уже балансируя на грани желания, хотя он и не прикоснулся к ней.

- Хочу узнать, - наконец-то объяснял он, отставляя в сторону кувшин и наклоняясь к ней, - что слаще. Ты или мёд.

- О, - произнесла она, когда он начал пробовать её на вкус. - О.

Прошло много времени прежде, чем он пришёл к решению, и к тому часу она была чистой-пречистой.

Чего, однако, нельзя было сказать о простынях.

Сэр Ари снова писал.

Алейда, стоя на лестничной площадке, наблюдала, как он изогнул переплетенную книгу, которой был поглощен. Он часто что-то добавлял в неё, но записями дело не ограничивалось. Она не раз замечала, как ближе к вечеру он яростно делает наброски на кусочке старого пергамента или на простом кожевенном лоскутке, или даже пару раз на куске дерева или коры. Позднее она неоднократно узнавала эти самые огрызки в руках мужа или сэра Бранда или видела, как те скручиваются, превращаясь в огне в золу - единственное видимое ей свидетельство того, что пути Ари вообще с ними пересекались.

День за днём её все больше интересовали его записи. Может, подозревала она, они связаны с тем, почему муж принадлежал ей по-прежнему только в тёмное время - время, которое, чем ближе лето, становилось короче, и она почти не видела мужа.

Не сказать, что Иво неумело использовал их ограниченное время. Она зарделась, лишь подумав о том, чему он научил её за последние недели - они оба, вероятно, попадут в ад, например, за его проделки с мёдом, и она никогда не получит отпущения грехов, так как ей ужасно хотелось когда-нибудь снова попросить повторить их. Когда-нибудь скоро, решила она, потому что от одной только мысли она увлажнилась внизу.

Алейда всё думала о меде, когда Ари обратил на неё внимание. Он немедля вскочил на ноги.

- Вам что-то требуется, миледи?

- Ммм? - какое-то мгновение она приходила в себя от жара, и, несомненно, Ари со своего места должен видеть краску на её лице. - О, нет, мессир. Я просто начала уставать от трескотни. - Она неопределенно махнула в сторону солара, где жалобы Милдрит на своего мужа прервал взрыв саркастического смеха. - У меня начинает болеть голова от шума. Что вы пишете, мессир?

- Летопись, - он склонился и нежно подул на надпись, чтобы чернила поскорее высохли.

- Обязанности монаха.

Он тихо засмеялся:

- Уверяю вас, я не монах, миледи.

- Ну да, я слышала, - она начала спускаться по лестнице. - Почитайте мне немного, позвольте узнать, о чём вы пишете.

Он положил квадратик тонкой кожи поверх страницы, чтобы защитить новые чернила, и она успела лишь мельком взглянуть на текст, как он плотно закрыл книгу и туго затянул ремешки.

- Нет, миледи. Мне было бы стыдно, заметь вы, что я, вообще, не силён в словах.

- Пфф. Я слышала, вы ораторствуете каждый божий день, сэр, и обращаетесь со словами, как золотых дел мастер со своими инструментами, - это вогнало его в краску, и она поспешила продолжить, поддразнивая. - Я всегда могу приказать вам почитать.

Он посмотрел вниз на книгу, затем поднял взгляд на неё, лицо его помрачнело.

- Прошу вас не надо, миледи, так как мне пришлось бы ослушаться.

Его сопротивление лишь подстегнуло её желание увидеть, что он написал, но это явно случится не сегодня.

- Я только намеревалась уговорить, мессир, не приказывать, - произнесла она беспечно, притворившись, что это совершенно несущественно. - Если ваше повествование настолько нескладное, вам следует оставить его при себе. Дайте мне другое взамен, а то я начала уставать от женской болтовни.

На его лице спало напряжение, хотя он продолжал держать руку на книге, будто думал, что она могла бы выхватить её.

- Ещё один дракон, миледи?

- Нет, в этот раз я, думаю, предпочла бы какое-нибудь другое чудище. Возможно…

- Миледи! - в дверь ввалился Том с деревянным тренировочным мечом в руке, красный от волнения. - У ворот человек. Он говорит, что принес послание от короля!

- Ну, миледи, - невозмутимо произнес Ари, сгребая книгу, чтобы унести. - Видимо, чтобы развеять скуку, вам таки не понадобиться моя история.

Со смесью любопытства и дурного предчувствия Иво взял у королевского посланника сложенный пергамент и жестом пригласил Бранда следовать за ним наверх.

Алейда встала, когда он вошёл, демонстрируя живот, который, он мог поклясться, стал больше, чем был только утром.

- Вы уже встре…? - она остановилась, заметив послание в его руке. Она заломила руки в тревоге. - Встретились. Он прибыл сразу после обеда. Что он сказал?

Иво запечатлел поцелуй на её щеке и улыбнулся её нетерпению.

- И я тебя приветствую, жена. Не хмурься так. Это всего лишь послание.

- От короля, - с неприязнью вымолвила она. - Оттуда мало чего хорошего приходило.

- Я получал от Вильгельма и хорошие, и плохие вести, - произнес Иво. - Позволь мне посмотреть, что там, пока ты не предположила наихудшее. Давай-ка, начинай ужинать. Я скоро спущусь.

Он подождал, пока за ней и её женщинами не закрылась дверь, а затем сломал печать. Послание был написано ровным и разборчивым почерком, и Иво, читая его, нахмурился, слыша в каждом слове жёлчный заикающийся голос Вильгельма. Однако просьбы короля таили в себе и возможности, и он быстро их оценил.

- Хм.

- Что? - спросил Бранд.

- Хорошее и плохое, как я и говорил Алейде. В Уэльсе стало больше беспорядков, к тому же, он подозревает, что Роджер из Пуату замышляет предательство в Камбрии, и приказывает мне заняться этим.

- Так это плохо или хорошо?

- Полагаю, и то и другое. Мне придется уехать именно теперь, когда у нас с Алейдой, наконец-то, настоящий брак - это плохая сторона. Хорошая - мы вынуждены уехать в час, когда ночи стали так чертовски коротки. Она снова расспрашивает о моем образе жизни.

- Интересуется, почему ты едва сняв одежду, опять начинаешь одеваться, да?

- Вроде того. Полагаю, Мейрвин никогда не спрашивает, отчего ты навещаешь её в такое странное время.

- По правде говоря, нет. Она, кажется, просто… мирится с этим, как мирится со всем.

Иво считал такое поведение странным, но и целительница была странноватой, потому он решил оставить эту тему.

- Вдобавок это решает другую проблему, - отметил он. - Летом этот лес слишком мал для медведя.

Бранд кивнул. Лето всегда было наихудшим временем. Длинные теплые часы вереницей гнали как простых смертных, так и знатных в лес за древесиной и пчелиным воском, прутьями и древесным углем, поиграть и пособирать ягоды, и трудно остаться незамеченным в чересчур долгие дни. Для Иво настоящий риск заключался только в том, что его могли заметить, когда он менял обличье; для Бранда, - что его, вообще, увидят - в Англии больше не было медведей.

- В Камбрии леса настолько густы, что в них и целые армии затеряются, - отметил Иво. - Ты там будешь в безопасности, пока я буду шпионить для короля, а к тому времени, как вернёмся, начнется сбор урожая, и в лесу будут лишь свинопасы. Я смогу уберечь тебя от них.

- Было бы неплохо. Но, что насчет третьей проблемы? - Бранд выгнул руки над своим животом, изображая живот Алейды. - Ты хочешь быть рядом, когда появится малыш. Ты будешь ему нужен. Ты будешь нужен ей.

- Она только, - Иво показал на пальцах, - беременна чуть больше четырех месяцев. У нас достаточно времени, чтобы вернуться, и, может быть, пока будем отсутствовать, что-то обнаружим, кое-что узнаем, появится новая идея. Не знаю. Но это лучше, чем сидеть здесь, без дела, наблюдая, как она округляется.