Ее румянец опустился вниз до самого мехового покрывала.

Сдерни его, побуждала его одна половина, которая не верила видениям. Посмотри, какими розовыми стали ее груди. Прижми ее. Попробуй ее. Возьми ее. Ари ошибается.

- Тебе будет больно,- грубо повторил он. - Я потребовал слишком многого от тебя прошлой ночью. Ложись, Алейда. Спи. Я не лягу сегодня с тобой.

Когда он завязывал завязки на брэ, она пристально смотрела на него, поджав губы в одну тонкую сердитую линию.

- Что?

- Ничего, - сдержанно сказала она.

- Ноги Господни, женщина, что? - От расстройства он закричал, и она вздрогнула. Он обуздал свой темперамент, и попробовал спросить снова, более спокойно:

- Почему сейчас ты такая грустная со мной?

Ее глаза сузились, когда она изучала его.

- Ты действительно не знаешь? Святые угодники, ты… Если ты меня сейчас оставишь, после сегодняшнего утра, мое унижение будет полным.

- Я не ухожу, - солгал он.

Он собирался спуститься вниз, держаться от нее подальше этой ночью, насколько сможет, чтобы не искушать себя. Но она права: будет еще одна тема для разговоров, которая никому их них не нужна, меньше всего ему, если намеривался продолжать владеть Олнвиком. Для этого даже больше чем в ней он нуждался в расположении людей и доверии. Ему только нужно соблюдать дисциплину.

- Я только оставлю свои штаны, как защиту от твоего очарования, жена, чтобы я вдруг не проснулся и не обнаружил, что был охвачен похотью и взял тебя во сне. Подвинься.

Иво понадобилось мгновение, чтобы потушить свечи, оставив лишь масляную лампу на ночь. Он быстро помолился про себя Фрейе, чтобы уменьшила его желание на ночь, затем скользнул под простыни, пытаясь не обращать внимания на тепло, исходящее со стороны Алейды, и несущее ее запах. В расстройстве он ударил кулаком по подушке, словно пытаясь придать ей соответствующую форму перед тем, как откинуться на спину. Если бы она там лежала…

Безмолвно, они прижалась к нему.

- Алейда.

- В комнате прохладно. Я замерзла, ожидая тебя.

Она попыталась положить свою голову ему на плечо, но это было неудобно ни для одного их них. Вздохнув, он обвил свою руку вокруг нее и притянул ближе. Она свернулась калачиком у его бока.

- Спасибо, милорд.

- Иво, - ответил он, не подумав, и жар начал накаляться между ними. Он впился пальцами в одеяло и пристально смотрел на драпировки над головой.

- Спи, Алейда.

- Ты ранен, - внезапно сказал она, дотрагиваясь до его руки, которая лежала на ее плече.

Иво приподнял свою руку, чтобы взглянуть. Она покрыта синяками и распухла, а тонкая полоска крови указывало место, где он разбил сустав пальца о стену.

- Ничего страшного.

- Она так не выглядит.

Она прижала свои губы к разбитому суставу, и когда она это сделала, ее голая грудь выскользнула из-под одеяла. Желание нахлынуло на его тело, подобно сильному потоку через фьорд, и в одно мгновение, он был уже сверху нее, прижимая ее к матрасу. Но он застыл в нерешительности, готовый, и ее глаза говорили, что она будет ему рада. Только еще раз, сказал он сам себе. Он сможет обладать ею еще один раз без волнения. Ари ошибался, так или иначе. Он склонил свою голову, чтобы поцеловать ее. Ее рот открылся ему навстречу, и в то же мгновение, в его мыслях, мягкий выдох из ее груди превратился в крик, когда она наблюдала, как ее ребенок улетал. С проклятием, он откинулся назад, на подушку.

- Милорд? - В ее голосе звучало потрясение, на гране слез.

- Я сказал тебе, мы не можем заниматься этим.

Он успел произнести эти слова без гнева, хотя сейчас он не был в этом уверен. Как он мог даже подумать…?

- Спи, мой цветочек.

Она молчала довольно долго, и он подумал, что она действительно послушалась его, когда ее голос донесся из темноты.

- Ты уезжаешь завтра утром?

- До рассвета, - ответил он. Сейчас он едва владел собой, и если она будет так много двигаться, он не мог быть уверенным в том, что он сделает. Он глубоко вдохнул и сказал настолько мягко, насколько он мог:

- Спи, мой цветочек.

Пожалуйста, Фрейя, заставь ее заснуть.

Иво покинул соляр до рассвета, забрав одежду и обувь, несклонный задерживаться внутри окружения приманок Алейды даже для того, чтобы одеться. Внизу, пока остальные спали, Бранд все еще занимая стол, изучал шахматные фигуры, как будто они могли раскрыть какой-то секрет, если бы он попристальнее вгляделся в них.

Он поднял взгляд на Иво, неодобрение выплеснулось из него как пар из котелка. Проигнорировав его, Иво бросил свою одежду на пустое кресло. Еще до того, как он смог натянуть рубашку, Бранд внезапно поднялся, подхватил ворона с жердочки и величаво прошествовал из зала. Его реакция только поддержала злость Иво, он рывками натянул оставшиеся вещи, умудрившись в процессе порвать один шнурок и уколоть себя в плечо брошью плаща. К тому времени, как он вышел наружу, его настроение перешло от отвратительного к кровожадному.

Накануне вечером свился кольцами туман, и Бранд стоял там с Ари на плече сплошной гигантской тенью мужчины и птицы в смутных отсветах факелов из ворот. Кулаки Иво сжались и разжались по своей собственной воле. Ему было необходимо что-то ударить, что-то более живое, чем стена и большее, чем птица. Бранд подошел бы.

До того, как он смог что-то сделать, из-за угла, спотыкаясь, показался мужчина и впечатался в него.

- Что… - Мужчина, вздрогнув, отпрыгнул назад, когда с плеча Бранда соскочил ворон и перепорхнул в укрытие карниза.

- Пальцы ног Христовы, мой лорд! Хорошо, что я только что помочился, или же, верное дело, я бы обдулся прямо сейчас. Клянусь всем святым, вы двое рано просыпаетесь. А у меня нет оружия кроме того, что я только что использовал.

Уот. Оружие. Ярость Иво облеклась в форму. В паузе между словами он крутнулся и заехал кулаком в шевелящиеся губы главного судьи. Уот с уханьем ударился о землю.

Иво угрожающе замаячил над ним.

- А сейчас ты можешь им поведать, о том, что мой кулак - такое же не плохое оружие.

- Ага, мой лорд. - Промямлил Уот, приподнимаясь на одном локте. Он сплюнул наполнившую рот кровь и осторожно прикоснулся пальцем к губе. - Ага, мой лорд, так и смогу.

- Что-то случилось, милорд? - С факелом приблизился один из мужчин на воротах.

- Нет, - ответил Бранд. Он встал между Иво и Уотом, схватил последнего за рубашку и вздернул на ноги.

- Возвращайся в постель, судья, и будь благодарен, что он выбрал свой кулак, а не клинок.

Уот принял добрый совет и, пошатываясь, направился прямо к замку. Бранд подождал, пока за ним закроется дверь, и обернулся к Иво.

- Попробуй на мне. Обнаружишь, что меня сломать труднее.

Иво выпрямился, но жестокость уже нашла свой выход с челюстью Уота. Фыркнув с отвращением он повернулся и гордо прошествовал прочь.

Бранд позволил ему пройти пару ярдов, после чего догнал и пристроился рядом. В напряженной тишине они пошли к конюшне.

Войдя внутрь, мужчины увидели мерцание свечного огарка, оставленного гореть в стоящем на бочонке грубом подсвечнике. От такой нерадивости Иво нахмурился, помрачнев еще больше, взглянув на стойло Фэкса.

- Я сдеру шкуру с этого мальчишки. Он на всю ночь оставил Фэкса оседланным.

- Я не оставлял, - запротестовал голос. Над верхней перекладиной стойла чалого Бранда показалась копна льняных волос, за которыми последовали глаза, ставшие как плошки, когда их обладатель увидел, кому он возражал.

- Прошу прощения, милорд, но о нем хорошо и должно заботятся. О них обоих.

Иво распахнул калитку и зашел в стойло, чтобы потрогать под потником Фэкса. Шерсть была гладкой и сухой, а не потной и свалявшейся. Он проверил коня полностью. Конечно же, тот был выскоблен скребницей, копыта вычищены. Даже гвоздики были отполированы.

- Кто приказал тебе, чтобы наши лошади были готовы к такому часу? - потребовал Иво.