Холбрук попробовал кофе и скривился.
— Ну и варево! Я прослежу, чтобы нам доставили настоящий кофе, как только подойдут фургоны с провиантом. Однако, как ни плох кофе, почему ты не подумал о Памми? — Он прижал девушку к себе. — У бедняжки была нелегкая ночь.
— Она позавтракает в кухне, капитан. Для нее я не собираюсь накрывать поднос. Вставай, девка! Одевайся и марш в кухню. Ты скоро понадобишься миссис Софи.
— Полегче! — сказал Холбрук, крепче обнимая Памелу за шею. — Я думал, что она моя.
— Ваша, чья же еще, господин капитан! Но только ночью. Днем у нее будут дела по дому. Она теперь горничная миссис Софи. Но если вы хотите побаловаться с ней с утра, я не стану ее торопить. Я загляну позже.
— У вас тут все запросто! Нет, если Памеле надо спешить, я не буду ее задерживать. В конце концов, я здесь всего лишь гость.
— Нет, не только, господин капитан. Вы здесь живете, здесь теперь ваш дом. Если пожелаете, Памела будет приходить к вам каждую ночь.
Он подождал, пока Памела смущенно выберется из кровати и поспешно оденется, повернувшись к Драмжеру спиной. Одевшись, она осмелела, наклонилась к Холбруку, легонько чмокнула его в лоб и выбежала вон. Когда дверь за ней закрылась, Драмжер молвил:
— Вообще-то я не должен был ее прогонять, господин капитан, но уж больно мне захотелось поговорить с вами с глазу на глаз. Хочу попросить вас об одной услуге.
Холбрук поставил чашку на поднос, поднос же отдал Драмжеру, который опустил его на пол.
— Слушай внимательно, Драмжер, — сказал капитан, откидывая простыню и садясь. — Если я чем-то могу тебе помочь, то ты должен сообщить мне об этом без всякого стеснения. Ведь ты спас мне жизнь, приютил меня в своем гостеприимном доме, устроил самую запоминающуюся ночь в моей жизни. Господи, никто еще так обо мне не заботился! Проси!
— Тут вот какое дело, господин капитан. Сегодня я решил полностью изменить свою жизнь. Новая жизнь будет гораздо лучше старой. Мне хочется быть как вы! Я знаю, что белым мне не стать, но все равно хочу жить, как белый, поступать, говорить, как белые люди. Кем я был раньше? Бессловесной скотиной! Вот я и подумал: может быть, вы поможете мне превратиться в человека? Научите, как это делается! Раз вы тут живете, то можете мной руководить.
— Раз тебе этого хочется, Драмжер, я с радостью пойду тебе навстречу. Конечно, диплома гарвардского выпускника я тебе не обещаю, но могу придать тебе лоску, чтобы тебе не стыдно было появиться в лучшей гостиной на Бекон-стрит. Мы добьемся успеха, вот увидишь! Но тебе придется немного поднатаскаться. Такие вещи не происходят сами собой. Придется потрудиться.
— Я с радостью, капитан! Я на все готов. К примеру, сегодня я женюсь. Это будет первый шаг.
— Кто же эта счастливая девушка?
— Какая там девушка, капитан! Жаль, конечно, но что поделаешь! Я женюсь на миссис Софи.
Холбрук откинулся на подушку и долго не отрывал от Драмжера взгляда. Это продолжалось столько времени, что Драмжер испугался, что сейчас испустит дух. Все его надежды и стремления обращались в прах, не выдерживая неодобрения, которое он читал во взгляде новоиспеченного наставника. Конечно, он слишком лихо размахнулся. Черномазым никогда не сравняться с белыми. Даже этот человек, сражавшийся за свободу Драмжера и таких, как он, и теперь согласившийся ему помогать, не верил в его успех. Драмжер ясно видел это по его лицу.
— Но ведь она белая… — заикаясь, выдавил Холбрук.
— Да, белая, кому знать это, как не мне! Она — хозяйка Фалконхерста, дочь моего покойного хозяина. Вот поэтому я и решил на ней жениться.
— Но она гораздо старше тебя, Драмжер! Опомнись: ты очень красивый парень. Таких, как ты, я никогда раньше не встречал ни среди белых, ни среди цветных. Зачем же тебе связывать свою жизнь с такой старухой? То ли дело — молоденькая пташка, как Памела! С такой ты скорее обрел бы счастье. А женитьба на белой создаст трудности для вас обоих. Даже на Севере ты попал бы после такой женитьбы в сложное положение, а ведь мы не там, а здесь, на Юге…
— Разве это запрещено законом?
— Нет, — покачал головой Холбрук. — В штате Алабама сейчас вообще нет законов, есть только военное правление, которое в данном случае представляю я. Но ты подумай хорошенько, Драмжер! Предположим, у вас родятся дети…
— Об этом я уже подумал. Миссис Софи как раз вынашивает моего ребенка. За то, что я с ней сплю, она мне платит. — Он потрогал бриллианты у себя в ушах. — Я пару раз с ней переспал, и она подарила мне вот это.
Холбрук снова надолго умолк. Теперь он понимал, почему Аполлон Бошер женился на Софи. Если она была готова оплачивать услуги Драмжера, то и Аполлона она, должно быть, купила с потрохами; Холбрук хорошо знал Аполлона и догадывался, что он был не прочь продаться за хорошую цену. Он разглядывал Драмжера, напряженно морща лоб. Он явился в Алабаму с праведным намерением даровать чернокожим — статус свободных граждан. Ему нравилась мысль, что он будет помогать этим славным малым совершенствоваться ради того, чтобы они побыстрее заняли почетное место в обществе, в штате, в стране. Но чем больше он узнавал Юг, тем большим презрением проникался к белым южанам, находя их жестокими, заносчивыми и бездушными. Они поработили негров, низвели их до скотского состояния и пользовались ими, как хотели. Теперь выяснялось, что в этом преуспели не только южане, но и южанки. Например, безмозглая хозяйка Фалконхерста, притворяющаяся белой костью, охотно отдавалась смазливому чернокожему. Хуже того, она домогалась его, платила ему, покупала его услуги с такой же непосредственностью, с какой мужчина оплачивает работу уличной шлюхи!
Сначала мысль о брачном союзе между чернокожим и белой казалась ему неприемлемой. Каким бы искренним ни было его желание видеть в неграх равных ему людей, он оказался не готов к такой степени равноправия. Черные — это черные, а белые — это белые. Однако… Он вспомнил, что только что провел целую ночь в пылких объятиях цветной. Какое право он имеет ужасаться намерению черного жениться на белой? Разве так уж важна формальная скороговорка, освящающая брачный союз и делающая его законным? Боже правый, разве белые не измывались над черными с незапамятных времен? Почему бы теперь им не поменяться ролями? Пускай черные отыграются, пускай отомстят белым — он с радостью поможет им в этом справедливом деле. Если Софи так хочется черного мужчину, то пускай удовлетворяет свою похоть открыто, на глазах у всех, а не в тиши своей спальни, за плотно запертыми дверями. Пускай на всем пространстве от Нового Орлеана до Ричмонда узнают, что хотя бы одна плотская связь черного и белой вышла наружу и признана законной. Пускай на глазах у Севера и Юга рожденный этой женщиной ребенок станет первым полукровкой, появившимся на свет от законного брака, а не презренным выродком.
— Хорошо, Драмжер, — нарушил молчание Холбрук, — раз ты хочешь на ней жениться, то валяй, женись. Но как насчет ее согласия? Тебе известно, что ты не вправе принудить ее к вступлению в брак?
— Она согласна. Она только вчера сама мне об этом сказала.
— А кто будет вас венчать?
— Негр-священник в Новом поселке. Он за сегодняшний день переженит всех тамошних жителей. Лучше бы, конечно, доверить это дело белому, но никакой белый священник не согласится обвенчать меня и миссис Софи.
— А как ты посмотришь, если это сделаю я?
— То есть как?
— Очень просто: в качестве представителя военной власти в округе я являюсь здесь единственным носителем законности. Сейчас гражданские законы не действуют, их заменили военные. Я могу сочетать вас не религиозным, а гражданским браком, но сделаю это при одном условии: если ты признаешься, зачем это тебе понадобилось. Зачем тебе связывать свою жизнь с ее? Разве ты ее любишь? Никогда не поверю!
Драмжеру очень хотелось удовлетворить любопытство капитана, однако ему было нелегко выразить собственные чувства. Почему он решил жениться на Софи? О любви не могло быть и речи. По любви он скорее женился бы на Кэнди. Тогда в чем же тут дело? Почему для него так важно стать ее мужем?