— Принимали ли вы крещение? — спросил Хаззард, обводя взглядом посетителей. Те дружно помотали головами.

— Вступление в брак — священная церемония, — заговорил Хаззард тоном, не допускающим противоречий. — Я могу венчать только тех, кто окрещен. Для крещения вам надо погрузиться в воду. Одними брызгами тут не обойдешься. Сам Иисус принимал крещение в водах Иордана. Если вы хотите стать членами бенсонской паствы, то это можно устроить. Больше я не стану говорить. Давайте вознесем молитву! Опустимся на колени и помолимся о возвращении блудных овец в лоно Христово. Милостивый Иисус стоит у распахнутых врат и предлагает вам: входите! — Пастор рухнул на колени и воздел руки в черных рукавах к потолку. — О Боже всемогущий, прими грешников сих, алчущих Твоего благословения! Они — бедные путники, погрязшие во грехе, но они ищут Тебя, так яви им благодать Твою! Загляни им в сердца, излечи их от черного греха, отмой до снежной белизны! Усади их за стол Твой, дабы они возликовали об уготованном Тобой спасении! Дай им увидеть свет, дай им познать прекрасного Иисуса, принявшего ради них смерть. Омой их целебными водами, впусти в церковь Твою, где они станут возносить к небесам молитвы и чтить Слово Твое. Просвети их, сделай верными слугами Церкви Твоей! Бедные грешники, погрязшие во грехе, они потянулись к свету и пришли к слуге Твоему, дабы он вывел их из долины теней…

Он никак не мог остановиться, рисуя все более беспросветную картину всех вавилонских грехов, вместилищем коих якобы были двое его слушателей. Покончив с обличением их порочности, он стал требовать благословения для своей церкви и ее прихожан, расписывая их праведность и счастье в Божьей благодати. Не забыл он и о потребности его церкви в органе. Далее были заклеймлены проклятием все человеческие пороки и страсти, для живописания коих преподобный не жалел желчи. Перейдя к политике, он выразил уверенность, что Всевышний поддерживает правое дело южан, и не поскупился на советы, касающиеся способов выиграть войну, к которым следовало бы при активной Божьей помощи прибегнуть армии конфедератов. Затем он страстно призвал Аполлона и Софи довериться милости Божьей и закончил громогласным «аминь».

Аполлон измаялся стоять на коленях, от грубых досок ему было нестерпимо больно и тоскливо. Он неуклюже поднялся и помог подняться Софи. У той тоже затекли ноги, и она деловито потопала, а потом полезла в сумочку, откуда извлекла хрустящую купюру Конфедерации достоинством в пятьдесят долларов.

— Придется, наверное, обратиться к мировому судье. А я собиралась заплатить за венчание… — Она сложила купюру вдвое. — И не только заплатить, но и делать взносы на церковь — скажем, долларов по сто в год. Что с того, что мы не члены прихода?

Хаззард пожирал деньги жадными глазами. Он никогда в жизни не получал единовременно столь крупных сумм. Пятьдесят долларов сейчас и обещание ста долларов в год! Это гораздо щедрее, чем обычные пожертвования — свиной окорок или бушель кукурузной муки. Он заколебался.

— В глазах Господа брак, заключенный у мирового судьи, не Значит ровным счетом ничего. — Он нахмурился. — Насколько я понимаю, миссис Чарнвуд, вы разведены?

— Законным образом, — ответила Софи. — У меня дома есть все бумаги. Я имею право снова выйти замуж. Можете ознакомиться с документами, если пожелаете.

— А вы вправе жениться? — спросил Хаззард Аполлона с петушиной воинственностью, вызванной завистью к мужчине, оснащенному гораздо лучше его по всем статьям.

— Естественно, раз я никогда не был женат.

Хаззард подошел к Аполлону вплотную и долго изучал его.

— Вы белый? Закон требует, чтобы я задал вам этот вопрос. Я не могу обвенчать женщину с негром или с человеком, в жилах которого течет негритянская кровь.

— Если бы я не знал, что задавать такие вопросы вас вынуждает закон, то счел бы это оскорблением как для себя, так и для миссис Чарнвуд. Я — Аполлон Бошер, виконт де Ноай, сын князя де Ноай, адъютанта его императорского величества Наполеона Третьего, императора Франции!

Даже преподобный Хаззард слыхал о Наполеоне III. Перечисление титулов произвело на него впечатление.

— Святой Павел учил, что лучше жениться, чем сгореть в аду. — Он протянул руку и схватил деньги. — Кажется, мой долг заключается в том, чтобы обвенчать вас, даже если вы не принимали крещения. Не могу же я обречь вас на вечные адские муки! — Он натужно улыбнулся собственной шутке. Пятидесятидолларовая купюра исчезла у него в кармане. — Хотите обвенчаться прямо сегодня?

— Хотим, — подтвердил Аполлон.

— Тогда нам нужны двое свидетелей. — Хаззард заглянул в кухню. — Миссис Хаззард! — позвал он. — Сбегай за миссис Баллард и попроси ее зайти к нам на пару минут.

Послышались поспешные шаги. После недолгого ожидания, за время которого не было произнесено ни слова, а улыбкам недоставало искренности, снова раздались шаги, и появилась миссис Хаззард в сопровождении соседки, вытирающей о фартук обсыпанные мукой руки. Хаззард попытался скатать бумажную штору на окне, но она обрушилась на пол, подняв облако пыли. Другой на его месте разразился бы проклятиями, он же спокойно подобрал штору, свернул и поставил к стене. Комнату залило солнечным светом, и ее убожество еще пуще бросилось в глаза. Обе женщины уставились на Аполлона и Софи, отдавая должное богатому туалету невесты и запоминающейся внешности жениха. Сравнив его мысленно с собственными неказистыми мужьями, они скорчились от зависти.

Хаззард встал перед мраморным столом с Библией и подозвал Аполлона и Софи. Жена пастора встала рядом с Софи, миссис Баллард — рядом с Аполлоном. Софи воспользовалась обручальным кольцом, подаренным ей еще Дадли, — на приобретение нового не хватило времени; кольцо Аполлона лежало у него в кармане. Хаззард извлек из кармана маленькую книжицу и забубнил слова венчального церемониала. Текст оказался на диво коротким, однако, отбубнив, он поставил всех на колени и снова завел нескончаемую молитву. Она в общих чертах повторяла первую, однако Хаззард воспользовался ею как еще одной возможностью посоветовать Богу, каким образом вершить мирские дела. Только когда он исчерпал весь свой запас красноречия, паства с кряхтением приняла вертикальное положение. Миссис Хаззард подставила Аполлону для поцелуя свою шершавую щеку, сам Хаззард оцарапал бородой щеку Софи. Миссис Хаззард хотела было чмокнуть Аполлона, однако муж насупился, и она отступила. Зато миссис Баллард не упустила шанса и поцеловала красавчика прямо в губы, причем тому показалось, что она не собирается от него отлипать; потом кумушка разразилась слезами и сгребла Аполлона и Софи в охапку, после чего покинула дом, утирая фартуком глаза.

Хаззард долго прощался с обвенчанными, призывая Господа не обойти их благодатью, и даже проводил их по пыльной дорожке до коляски, где передоверил заботам Драмжера и Кьюпа. Большой Ренди взмахнул хлыстом, и лошади, невзирая на жару, бойко поскакали домой. Всю поездку Софи не выпускала руку Аполлона, утомив его своим потным пожатием.

В Фалконхерст они возвратились как раз к ужину. Лукреция Борджиа накрыла праздничный стол; Аполлон запивал вкусные кушанья горячим пуншем.

Нескончаемые молитвы и тягостная церемония лишили его сил, и он поторопился бы в постель, однако мысль о том, что душной ночью, под раскаленной крышей ему придется делить ложе с Софи, наполняла его ужасом. Он понимал, что в брачную ночь от него потребуют чего-то выдающегося, и уповал на то, что правда, то есть сообщение, что ничего подобного ее не ожидает, не вызовет сильного скандала. Он собирался раз и навсегда урегулировать свои брачные отношения, исходя из того, что время, которое ему осталось пробыть в Фалконхерсте, не будет посвящено усердным попыткам удовлетворить Софи. Для этого Аполлон избрал дипломатическую тактику увиливания, стремясь предотвратить взаимные упреки и безумные рыдания. Время поджимало: выяснение отношений следовало завершить до традиционной вечерней спевки. Цель заключалась в том, чтобы взор Софи утратил тревожащую его выжидательность.