— Да я вообще запер этого негодника в карцер! — Хаммонд вскочил и шагнул к двери. Скэггз последовал за ним. Уже взявшись за дверную ручку, он вспомнил про Драмжера. — Как самочувствие, парень? Разве я не велел тебе отлежаться у Жемчужины, пока тебе не полегчает?

— Мне уже полегчало, масса Хаммонд, сэр. И потом, я подумал, что без Регины и Бенони я вам пригожусь. Теперь в Большом доме нехватка людей.

По выражению лица Хаммонда нельзя было понять, оценил ли он по достоинству рвение Драмжера, однако в его голосе прозвучала неуклюжая теплота.

— Да уж, ты мне сейчас кстати. Придется тебе пойти со мной. Патруль схватил Нерона, но Регину с Бенони так и не нашли.

— Кто такой Нерон, масса Хаммонд, сэр?

— Негр, которого я запер в карцер до отправки на аукцион. Уж больно он беспокойный! Должно быть, Регина выпустила его заодно с Бенони. Этот Нерон — неутомимый бабник: все рвался в Койн, к своей женщине. — Хаммонд озадаченно покачал головой. — Что-то я не возьму в толк, Скэггз, как он оказался за Бенсоном, раз не желает знать ничего, кроме Койна? Ладно, разберемся. Придется подействовать на него силой.

— Надеюсь, вы так и поступите, мистер Максвелл. Пообдерите с него мясца! Они только и ждут, чтобы дать деру. Ведь и до них долетает с Севера болтовня об аболиционизме. Вбили себе в голову, что стоит им там оказаться — и готово, они свободны! И о чем только думают эти проклятые янки, мистер Максвелл? Ведь их собственные женщины окажутся под угрозой в ту же минуту, когда к ним сунутся эти необузданные самцы!

— Вот когда начнут насиловать их жен и сестер, тогда они возьмутся за ум. Зачем янки негры? Они просто хотят прибрать к рукам Юг, мистер Скэггз.

Они вышли из дома, проклиная на чем свет стоит аболиционистов-северян. Драмжер мало что понял из их разговора. Он отлично знал, что неграм нечего надеяться на свободу, и был рад тому, что попал в рабы к массе Хаммонду: ведь теперь он жил в Большом доме, к тому же хозяин обещал дать ему женщину. Он недоумевал, как это в чьей-то глупой башке созрела мысль о бегстве. Конечно, у него самого отчаянно болела задница, но если разобраться, то разве масса Хаммонд этому виной? Драмжер и не держал на него зла. Он прибавил шагу, хотя ему стоило большого труда не отставать от двоих белых.

Перед дверью конюшни переминалась кучка рабов. Внутри находился Нерон: он сидел на повозке с прикованной к железной скобе рукой. Лошадь распрягли и отвели в стойло. Беглеца караулили двое белых с кремневыми ружьями, одетые немногим лучше рабов. При появлении Хаммонда негры расступились, давая хозяину дорогу, а белые почтительно поклонились.

— Мистер Симпсон, — обратился Хаммонд к более молодому белому, — будьте так добры, снимите с этого негодника кандалы и спустите его с повозки. — Он оглянулся на рабов, словно кого-то выискивая. Заметив среди черных лиц Олли, он поманил его пальцем.

— Держи-ка этого ниггера, Олли, и не вздумай выпускать.

Олли поставил раскованного Нерона перед хозяином. От недавней необузданности Нерона не осталось и следа. Он скорчился перед Хаммондом, сбивчиво доказывая свою невиновность. По черным щекам катились слезы, сильные руки хватали воздух. Однако он оказался неспособен сколь-либо вразумительно ответить на вопросы Хаммонда. В конце концов ему пришлось признаться, что прошлой ночью к карцеру пришла женщина, которая выпустила его и парня, которого он упорно называл Бенни. Сперва его версия сводилась к тому, что они оставили его у дверей карцера и он сам отправился в стойло, где взял лошадь и повозку. На вопрос, как получилось, что он поехал не в ту сторону, он лепетал что-то насчет того, что заблудился в темноте. Он твердил, что стремился в Койн, чтобы повидать свою женщину, и знать не знал ту, которая сняла с него кандалы. Она и паренек Бенни просто пропали в темноте, и он их больше не видел. Однако чем больше вопросов задавал Хаммонд, тем невразумительнее становилась версия дурня. Он договорился до того, что отвез женщину и Бенни в Койн, где они и находятся в данную минуту. Вернее, нет, он отвез их туда, где можно сесть на паровоз. В конце концов он так запутался, что его слова утратили всякий смысл.

Пока продолжался допрос, Драмжер приметил кое-что, ускользнувшее от внимания хозяина, и теперь терпеливо дожидался, пока ему предоставится возможность к нему обратиться. Он не осмеливался прервать хозяина, засыпавшего Нерона вопросами. Наконец, когда Хаммонд отчаялся и умолк, чтобы передохнуть и справиться с душившей его злобой, Драмжер подошел к нему и прошептал:

— Можно сказать вам словечко, масса Хаммонд, сэр?

Хаммонд кивнул, не оборачиваясь.

— Загляните под козлы, масса Хаммонд, сэр. Кажется, там лежит вещь мисс Регины.

— Похоже на саквояж. — Хаммонд пригляделся к бесформенному предмету под козлами. — Так и есть! Давай его сюда, Драмжер!

Драмжер подал хозяину сразу два предмета: он нашел под козлами не только саквояж, но и черную шелковую сумочку Регины. Хаммонд начал с сумочки: открыв ее, он нашел деньги и подделанный Региной пропуск. Потом, обнаружив в саквояже одежду Регины и Бенони, он сунул все это под нос Нерону.

— Она была с тобой! — крикнул он. — Вы бежали вместе. Где же она сейчас? Если бы она убежала, то взяла бы вот это. Почему она этого не сделала?

— Не знаю, масса Максвелл, сэр! — Нерон немного приободрился. — Знать ничего не знаю об этой женщине. Даже не видел ее! Никуда я с ней не бежал, масса Максвелл, сэр! — Нерон так крепко сцепил свои сильные пальцы, что побелели костяшки. Его лицо исказил страх, смешанный с чувством вины, однако он упрямо цеплялся за версию, будто не имеет отношения к исчезновению Регины.

— Раздевайся! — приказал ему Хаммонд, окончательно лишившись терпения.

— Зачем, масса Максвелл? Что вы собираетесь со мной сделать?

— Сними с него всю одежду, Олли!

Олли не стал возиться с пуговицами, а одним рывком разорвал на Нероне рубаху от ворота до пояса. Потом он дернул его за штаны. Пуговицы не выдержали рывка, и штаны поползли вниз.

Нерон дрожал, громко всхлипывал и все молил Хаммонда пощадить его.

— Пускай кто-нибудь поможет тебе связать его! — распорядился хозяин.

Олли, не выпуская Нерона, подозвал еще одного негра и с его помощью принудил пленника растянуться на животе. Пока Олли сидел у него на спине, подручный сбегал за веревкой и перекинул ее через блок на стропиле. Олли привязал конец веревки к ноге Нерона; потом появилась еще одна веревка, которую, также предварительно перекинув через стропило, привязали к другой ноге. С помощью добровольцев из числа рабов Нерона приподняли вверх ногами. Тот истошно орал, пока его волочили животом по шершавому полу, и цеплялся руками, пока его не вздернули так высоко, что он больше не мог дотянуться до пола. Его ноги оказались широко растопыренными, тело медленно раскачивалось. Он пытался привести голову в горизонтальное положение, все еще надеясь, что его мольбы найдут отклик.

Хаммонд неторопливо подошел к нему, проверил узлы и вернулся к троим белым патрульным.

— Мы в Фалконхерсте уже лет десять не подвергали негров бичеванию, обходясь кнутом или палкой. Но этого придется так отделать настоящим бичом, чтобы содрать у него со спины все мясо. Сними-ка со стены бич, Олли!

Бич — длинная узкая полоска бычьей шкуры, давно не смазывавшаяся маслом и затвердевшая от пыли, — совершенно не гнулся и напоминал стальной прут. Олли попытался стегнуть им воздух, но бич даже не изогнулся. Олли вопросительно взглянул на Хаммонда.

— Ничего, смажется, прогулявшись по спине этого мерзавца, — молвил тот и повернулся к замершим в дверях чернокожим. — Сейчас я вам объясню, почему я решил отделать этого негра бичом. Он — беглый негр. Ночью он выбрался из карцера, украл мою лошадь с повозкой и попытался удрать. Сейчас вы своими глазами увидите, как поступают с беглыми.

Глаза Нерона, только что глядевшие снизу вверх с дурацким любопытством, теперь в ужасе округлились.

— Не надо, масса Максвелл, сэр! Я о них ничего не знаю! Я их не видел! Поверьте, масса Максвелл, я вам не вру. Я не…