Каждое слово Анссета говорило о любви, и молчание Йосифа соответствовало ситуации.
— А ты как считаешь, Йосиф? — обратилась к нему Киарен, и тот сориентировался, что не слушал беседы.
— Прошу прощения, — сказал он. — По-моему, я задремал.
— С широко раскрытыми глазами? — рассмеялась Киарен. Правда, голос у нее был усталым.
Анссет внимательно поглядел на Йосифа. Тот думал, что мальчик пытается ему что-то передать; тот знал, что Йосиф солгал, что он вовсе не дремал.
— Почему бы тебе не пойти спать? — предложил ему Анссет. — Ты же устал.
Йосиф кивнул.
— Пойду.
— Да и я тоже уже лучше пойду, — сказал Анссет. — Все было замечательно. Спасибо.
Он поднялся из-за стола и направился к двери. Киарен провела его, болтая по дороге. Но Йосиф пренебрег требованиями вежливости и вернулся в спальню. Ему не нужно было времени на раздумья. Он знал, что следует сделать. Анссет не был всего лишь случайным знакомым, а самым обычным начальником. Киарен будет приглашать его снова и снова. Потому Йосиф начал снимать одежду с полок и укладывать ее в сумку.
И все же, он был уставшим и потому вскоре уселся на краю кровати, держа края наполненной до половины сумки. Размышляя, а поможет ли это. Сама мысль о том, чтобы покинуть Киарен была для него невыносимой. Но мысль о том, чтобы остаться была еще более страшной.
Ведь я уже так делал, подумал он. Все это уже было, и что хорошего мне это принесло?
Он вспомнил Пиотера, и после того уже не мог попросту подняться, закончить сборы, уйти. Пиотера он любил первой любовью. Именно Пиотер научил Йосифа, робкого мальчика исключительной красоты, как давать и принимать любовь. Тогда Йосиф открыл нечто, чего о себе никогда не знал. А именно, что если кому-то доверял, то не скрывал ничего. Что если любил, не мог полюбить никого другого. Он и Пиотер ходили повсюду вместе, делали все вместе. Они столь часто говорили «мы», что слово «я» с трудом проходило сквозь уста. Всего лишь год разницы в возрасте сделал их любовь такой мальчишеской, такой подчеркнутой, что никто не замечал в ней какого-то сексуального подтекста; но Йосиф узнал и то, что не может любить, не занимаясь любовью. Что одно является частью другого, центром мечтаний и желаний Потому он с Пиотером делили все, и казалось, будто бы так останется навечно.
Пока не появился Бант. Тот сразу все понял. До Йосифа так и не дошло, что же вызвало перемену. Попросту, в один прекрасный день все было, как и раньше: Бант — далекий приятель, и Пиотер — заслоняющий весь мир. А на следующий день все изменилось. Пиотер сделался чужим, а Бант, который наконец взял Йосифа в постель, полностью заменил его.
Йосифа пугало то, что он смог измениться так быстро, что все его чувства изменились в течение одной ночи. Ему не хотелось думать, будто бы причиной является секс; он воспроизвел ход событий и отметил зародыши перемен уже несколькими месяцами назад, когда Бант принял его на работу в качестве секретаря, и когда они начали обмениваться шуточками в офисе. Теперь Йосиф вспомнил прикосновения, жесты, улыбки; он менялся все время, вот только заметил это спустя какое-то время.
Он не мог вынести своей неверности в отношении к Пиотеру. В течение нескольких недель он пытался удержать их былую связь. Но у него не было ни малейшего шанса. Пиотер не был глупцом, и он страдал все сильнее, по мере того, как все четче становилось понятно, что Йосиф ему уже не принадлежит. И, наконец, Пиотер сказал: «Почему ты не ушел сразу, вместо того, чтобы теперь вот так рвать меня на кусочки?» На сей раз, подумал Йосиф, на сей раз я обязан уйти. Пока я не уничтожил Киарен. Ведь я же не смогу устоять перед этим мальчиком, и, раньше или позднее, случится перемена, если я и дальше буду видеть его.
Очень скоро уже не в сторону Киарен стану я направлять свои мысли и чувства; и даже если этот мальчик никогда не станет моим приятелем, очень скоро он станет для меня навязчивой идеей, как было с Бантом, что с Киарен я уже не выдержу.
Наполовину заполненная сумка лежала у него под ногами. Почему я не ухожу? — спросил сам себя Йосиф. Ну почему я до сих пор здесь торчу? Я знаю, что мне следует сделать, знаю причину, таков уж я есть, и единственный способ, чтобы меня здесь удержать — это все прекратить, а все еще сижу здесь, и до сих пор не уложил вещи, и не ухожу — так почему же?
Ответ стоял в дверях с изумлением на лице.
— Ты что делаешь? — спросила Киарен.
— Собираю вещи, — ответил на это Йосиф, но уже знал, что не уйдет. Он не мог покинуть ни Пиотера, ни Банта по собственной воле; не сможет он покинуть и Киарен. Я не владею собой, дошло до Йосифа. Я предался ей и уже не могу принять решения, чтобы окончательно освободиться.
— Зачем? — спросила Киарен, уже оскорбленная, поскольку не понимала его поведения.
Если я останусь, то уничтожу ее, точно так же, как уничтожил Пиотера.
— Останемся друзьями, — сказал Йосиф.
— Что произошло? Почему сейчас, в три часа ночи? Что я такого сделала?
— Анссет, — ответил на это Йосиф.
Киарен не поняла.
— Как ты можешь ревновать к нему? Ему всего пятнадцать лет. В Певческом Доме им дают лекарства, он бесплоден, созревание задерживают на целые годы… у него вообще нет пола, Йосиф…
— Я ревную не к нему, — возразил тот.
Какое-то время девушка глядела на него, потом до нее дошло.
— Все еще те самые шестьдесят два процента, так? — закинула она удочку.
— Нет, — возразил Йосиф. — Просто, я вижу возможность. И хочу этого избежать.
— Нет никакой возможности.
— Ты не понимаешь.
— Чертовски хорошо я все понимаю. Выходит, все это время я только грела тебе постель, пока ты не нашел красивого мальчишку на мое место?
Быть может, лучше все это отложить? — подумал Йосиф. Да, будет намного лучше, все это отложить. Я не могу сделать этого сегодня. Ведь Анссет — это всего лишь возможность, а Киарен — реальна, я люблю ее сейчас и не могу снести боли и гнева в ее голосе.
— Нет, — тихо, но с чувством произнес он. — Киарен, ты ничего не понимаешь. Я не выбрал тебя. Не я выбирал Банта. Такие вещи просто случаются. Все это сильнее меня.
— Выходит, тебе хватило одного вечера, и ты вдруг забыл, что любишь меня…
— Нет! — в отчаянии воскликнул Йосиф. — Нет! Киарен, просто я знаю, что такое возможно, и я не хочу, чтобы это случилось, как ты не понимаешь?!
— Не понимаю, — ответила та. — Если ты меня любишь, значит — любишь.
Йосиф поднялся и подошел к девушке, перевернув по дороге сумку.
— Киарен, я не хочу от тебя уходить.
— Так не уходи.
— Я хочу уйти, потому что люблю тебя.
— Если ты меня любишь — тогда останешься.
Йосиф знал об этом уже с того мгновения, как Киарен встала в дверях. Он не мог ее покинуть. Перемена, когда уж случится, совершится совершенно неотвратимо, и тогда он покинет Киарен, потому что полюбит кого-то другого, а что-то ему не позволяет любить двух человек одновременно. Теперь же самым главным человеком была для него Киарен, и он не мог уйти от нее, поскольку она желала, чтобы он остался..
— Я доставлю тебе боль, — сказал Йосиф.
— Не будет большей боли, если ты уйдешь сейчас, без причины.
Йосиф задумался над тем, была ли Киарен права, легче ли было уйти без причины или же по причине, которая появится в будущем. Наверняка, сейчас было легче. Наверняка, легче было вынести, если не знаешь, кто забрал сердце любимого.
Но, может, и нет; Киарен была женщиной, а Йосиф женщин не понимал. Быть может, она была права, и будет легче подождать.
— А кроме того, Йосиф, почему ты думаешь, что Анссет когда-нибудь поддастся тебе? Ты же знаешь, он устоял перед двумя императорами.
Тут она была права. Она была права, и Йосиф сам это понял, в связи с чем, подошел к сумке, вынул одежду и снова уложил ее по полкам.
— Он никогда меня не за хочет, — сказал он. — Какой же я дурак. Просто я устал.
Он разделся и лег в постель.
Любовью они занимались в молчании, и неоднократно Йосиф изумил Киарен силой своей страсти. Она не знала, что, несмотря на все усилия, он все еще видел колечки волос на шее Анссета, мягкую щеку, которой касался лишь в воображении, но которая из-за того сделалась еще мягче. Йосиф пытался выбросить из памяти лицо мальчика. Напрасно.
