Литмир - Электронная Библиотека
A
A

так рекламировалась продукция фабрики «Эйнем». Какао «Золотой ярлык», конфеты «Пьяная вишня», карамель «Дюшес» и другие виды продукции – «Трюфели», «Мишки», «Белочки» и прочее-прочее – пользуются большим спросом и по сей день. Уже в наши дни на «Красный Октябрь» приезжал потомок основателя Карл Рудольф фон Эйнем. Ему торжественно вручили, как писала пресса, 5 акций предприятия «Красный Октябрь». Мне кажется, в душе он рыдал…

Рыдал не рыдал, а фотографии на память были сделаны. Кстати, о «фотках». Одним из лучших русских фотографов второй половины XIX века был итальянец Карл Иванович Бергамаско, его модное ателье находилось в Петербурге, на Невском, 12. На Международной выставке фотографии в Берлине перед работами Бергамаско всегда стояли толпы поклонников его искусства.

Другой корифей фотографии – Карл Карлович Булла. Он прибыл в Петербург из Германии еще мальчишкой, сбежав от родителей. Нанялся лаборантом-учеником в мастерскую Дюранта (еще один иностранец), где стал осваивать технологию изготовления фотопластин. Затем подучившийся лаборант стал владельцем фотоателье и основателем целой династии фотомастеров

Булла. Ему помогали сыновья – Александр и Виктор. Булла и сыновья не просто фотографировали, они проявили себя как подлинные фотоживописцы – всем известны портреты Анны Павловой, Шаляпина, Чехова, Репина и других деятелей русской культуры. Карл Карлович Булла и сыновья – это была громкая фирма! После революции сыновья Буллы служили советской власти, хотя в целом жизнь у них была далеко не безоблачной.

Мало кто из старой интеллигенции, особенно из иностранных родов, добровольно пошел служить новой власти. Многие эмигрировали, потеряв в России почти все, некоторые молодые воевали с большевиками в Гражданскую войну, и среди них «черный барон» Петр Врангель. Врангели – древний род пересекающихся прусских и шведских линий, к тому же включающий в себя и Ганнибалову ветвь. Врангели очень гордились, что в их жилах текла та же кровь, что и у Пушкина.

Петр Врангель был одним из злейших врагов «рабоче-крестьянской республики». Его родителям пришлось бежать из России, а надо заметить, что его отец Николай Егорович Врангель был замечательным коллекционером и в эмиграции, в Берлине, подготовил к изданию свои «Воспоминания (От крепостного права до большевиков)».

О, Россия! Страна дикости и культуры. Страна варваров и гениев!..

Они и мы. Восток и Запад

Смотри, как запад разгорелся
Вечерним заревом лучей,
Восток померкнувший оделся
Холодной, сизой чешуей!
В вражде ль они между собой?
Иль солнце не одно для них
И, неподвижною средою
Деля, не съединяет их?
Федор Тютчев, 1838

От персоналий вернемся к общим рассуждениям. Сделаем еще один заход, чтобы вникнуть в суть исторического процесса, хотя, конечно, окончательно понять и разобраться в России невозможно. Русь всегда находилась под давлением западного и исламского мира. «Латинщики хуже татар», – утверждал еще Александр Невский.

Восток и Запад постоянно боролись в России. Споры и распри шли веками. Страсти то накалялись, то ослабевали. Особенно бурно развивались события вокруг реформы Никона в 1654 году. Протопоп Аввакум и часть бояр полагали, что русские обряды «старой веры» ближе к первоисточникам христианства.

Старообрядческий митрополит Московский и всея Руси Алимпий говорит:

«Если посмотреть на современную карту России, то увидим, что она находится в границах 50—60-х годов XVII века, то есть в дониконовских пределах. А все то, что было присоединено к нашей стране после никоновской церковной реформы, оказалось непрочным, не удержалось под властью правителей России. Эта реформа принесла исконное Православие в жертву имперскому строительству…» («АиФ», 1999, 11 авг.).

То есть раздел СССР был заложен в XVII веке? Еще один любопытный взгляд.

Затем, спустя почти два века, схлестнулись в горячих разногласиях западники и славянофилы. Грановский, Кавелин, Чаадаев считали, что надо следовать по пути западных стран. Славянофилы резко возражали. Они исходили из мысли, что русский народ особенный, то есть такой, которому указаны другие пути, чем народам западноевропейским. У тех – индивидуализм и борьба личности с личностью за счастье, у нас – община; у тех – политическая свобода, нам этого не надо и т. д.

Проповедник славянофильства Константин Аксаков жаловался на порчу нравов и винил в ней Европу. «Назад», «домой» – вот символ его веры. Эта же идея питала и почвенничество. Его представители (Достоевский, Страхов, Григорьев) утверждали, что Россия, мол, оторвалась от «почвы», то есть народа. Короче говоря, не утихал спор, по какому пути идти, – извечная душевная мка и головная боль лучших умов России.

В лекции 1890 года Ключевский отмечал, что русский народ оказался прилежным учеником Запада, хотя иногда «вдруг закроет свои учебники и, высоко подняв голову, начинает думать, что мы вовсе не отстали, а идем своею дорогою, что Россия сама по себе, а Европа сама по себе и мы можем обойтись без ее наук и искусств своими доморощенными средствами. Этот прилив патриотизма и тоски по самобытности так могущественно захватывает наше общество, что мы, обыкновенно довольно неразборчивые поклонники Европы, начинаем чувствовать какое-то озлобление против европейского и проникаемся верой в необъятные силы своего народа…».

Встанет Россия, да, встанет Россия,
Очи раскроет свои голубые,
Речи начнет говорить огневые, —
Мир преклонится тогда перед ней!
Встанет Россия, все споры рассудит…
Встанет Россия – народности сгрудит…
И уж у Запада больше не будет
Брать от негодной культуры росток.

И кто, вы думаете, такое мог написать? Не поверите! Игорь Северянин в 1923 году, будучи уже не в России, а за ее пределами и ностальгически страдая по родине. И он же афористически выдохнул:

Моя ползучая Россия,
Крылатая моя страна!

Такие вот «капризные пароксизмы»!

Сгинь, Запад, – Змея и Блудница, —
Наш суженый – отрок Восток! —

выражал мысли определенно настроенной части России в начале XX века Николай Клюев.

Бывали времена, когда русское общество (не народ, а высшие его слои) находилось буквально в плену французских идей, романов, речи. Даже появился глагол «французить», т. е. делать все на французский манер. У Сумарокова, к примеру, Иванушка французит: «Ваш резонеман справедлив…»

Это преклонение перед чужеземным высмеял поэт Иван Мятлев:

Вот в дорогу я пустилась:
В город Питер дотащилась
И промыслила билет
Для себя э пур Анет.
…………………………………..
Берег весь кишит народом
Перед нашим пароходом:
Де мамзель, де кавалье,
Де попы, де зофисье,
Де коляски, де кареты,
Де старушки, де кадеты —
Одним словом, всякий сброд…

Типичный пример смеси французского с нижегородским. Алла Кторова, русская писательница и американская гражданка, написала даже статью «Происхождение простонародных русских собачьих кличек от иностранных слов». В ней она доказывает, что ни одна кличка не имеет русского корня.

19
{"b":"536479","o":1}