Юноша кивнул.

— Вы неспроста взялись за это дело?

— Нет, что вы! — возразил Мулен. — Начинающим юристам подсовывают именно такие дела. Будь моя воля, я бы выбрал что-то менее безнадежное.

— Хм… Вам нравиться мадмуазель Софи Дюпон? — задал Макс другой вопрос.

Щеки юриста вспыхнули.

— Очень! — воскликнул он с юношеским восторгом. — Очаровательная девушка! Я счастлив, что она согласилась на свидания со мной!

— Мне кажется, мсье, что вы взялись за это дело, чтобы познакомиться с мадемуазель.

Мишель виновато опустил глаза. Он не знал, что ответить.

— Вы правы, — несмело произнес юноша. — К счастью, когда я попросил дать это дело мне, никто не возражал.

— Интересно. Мадмуазель Дюпон уверена, что вы сделаете все, дабы спасти ее несчастную подругу. А вы, оказывается, использовали дело Нароль, чтобы познакомиться с Дюпон, — укоризненно сказал Робеспьер.

— Вы ошибаетесь! — натянуто произнес Мишель. — Я буду бороться, чтобы справедливость восторжествовала!

— Вы делаете это ради Софи?

— Да, — честно ответил Мулен. — Можете считать меня подлецом, но мне совсем не жаль Филиппу.

— Даже если она невиновна?

— Даже если она невиновна, — повторил Мишель с жаром. — Она была кокетливой дурой. Терпеть не могу таких. Вот Софи — это прелесть! Из нее будет хорошая жена.

— А мадемуазель знает о том, что вы решили жениться на ней? — иронично спросил Макс.

Мулен осекся. Краска опять залила его лицо.

— Ну… думаю, она сразу поняла, что у человека вроде меня могут быть только серьезные намерения… Хотя я не знаю… Но я надеюсь! Кстати, вы беседовали с ней? Она вам что-то говорила обо мне?

— Только хорошее, — поспешил обрадовать его Робеспьер.

Покинув Мулена, Неподкупный сделал несколько пометок и выводов в блокноте.

— Расчетливый молодой человек, неглуп, эмоционален. Стеснительный, несмелый, пытается скрыть эти недостатки. Способен ли он на убийство? Вполне. Явный карьерист.

Кстати, что-то он слишком уверен в победе. Что это? Юношеская решительность или у него есть план?

Мадлен Ренар вошла в гостиную мадам Ролан. Бриссо, одетый в потертый костюм с оторванными пуговицами, вальяжной походкой направился к ней навстречу. На голове мсье красовался красный колпак из грубой ткани.

Бриссо внимательно осмотрел даму.

— Что-то не так? — спросила Мадлен удивленно.

— Да! Ваш корсаж так сильно расстегнут, что даже видна сорочка с чересчур глубоким треугольным вырезом. А эту розочку вы прикололи таким образом, чтобы ваша грудь еще больше оголялась.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовалась красотка.

Ей показалось, что, радуясь победе, Бриссо просто спятил.

— Ваш внешний вид не соответствует республиканской строгости! — важно произнес Бриссо.

Мадлен перевела вопросительный взгляд на Манон.

— Нет, он не сошел с ума, — поспешила успокоить мадам Ролан. — Он ведет политику доверия народа. Сейчас нам надо отвлечь народ от горестных мыслей и проблем.

— Странный способ, — пожала плечами мадам Ренар. — Кстати, Робеспьеру нравится мой облик. Сегодня утром он сделал мне комплимент. Особенно ему понравилась, как я приколола розу.

— Сейчас в моде образ революционера-санкюлота! — продолжал Бриссо. — Особенно красный колпак! Он подходит и мужчине и женщине. Он подчеркивает овал лица, оттеняет белизну кожи. Хотите примерить?

Бриссо снял с себя колпак и протянул красотке.

— Нет, благодарю, — поспешила заверить его Мадлен. — Не думаю, что женщины одобрят вашу политику.

— А что у вас за прическа? Старомодно!

— Да, мне нравится прическа в стиле мадам Помпадур. Мне не идут высокие прически как у королевы, а на пудру у меня непереносимость. Замечу, до вас никто не жаловался!

Мадлен стала терять терпение, хотя голос ее звучал спокойно.

— Я не о том! Сейчас в моде просто распущенные волосы! — пояснил Бриссо.

— А кроме моды, чем вы еще занимаетесь? — вмешалась Манон, понимая, что мадам Ренар скоро употребит фразы Жоржа.

— Мы стараемся быть ближе к народу, — ответил Бриссо. — Это выражается не только в моде. Мы выпускаем листовки, плакаты, газеты. Мы говорим, что блага народа для нас важнее всего!

— Понятно, — кивнула Мадлен. — Но одной болтовни маловато. Думаю, если вы организуете бесплатные обеды, лотереи, это куда больше поднимет ваш престиж.

— Неплохая идея, — одобрила Манон.

Робеспьер, Антуан и Светлана устроились за столиком в кафе де Фуа.

— Это просто возмутительно! — сказал Робеспьер, откладывая газету.

— Ага, — согласилась Светик, изучавшая меню. — Сегодня в меню одна каша и галеты… Ура, появилась яичница!.. Да здравствует весна!

— Светлана, речь идет о политике Бриссо! — с иронией заметил Антуан. — Меня до глубины души возмущает это подлизывание к народу и лесть.

— Они хотят усыпить бдительность, — сказал Неподкупный. — У них это получается, но надолго ли.

— Одно могу сказать, женщинам «республиканская строгость» быстро надоест, — сказала Светик. — Они пожалуются мужьям, а мужья соберутся и побьют их!

Макс рассмеялся. Антуан шутки не понял и просто промолчал.

— Кстати, у тебя модна прическа, — сказал Робеспьер Светик.

— Выходит, все это время я следовала моде, — улыбнулась она, поправляя просто распущенные волосы.

Робеспьер отпил из чашки.

— Кофе у Жюно стал хуже, — заметил он.

— Увы, мои запасы на исходе, — сказал проходивший мимо хозяин. — А поставщик поднимает цены. Еще немного и мы будем работать себе в убыток. Сейчас еле-еле выбиваемся в ноль.

— Простите, претензий я к вам не имею, — извинился Неподкупный. — Я понимаю, что виной всему дороговизна и проблема с продуктами! Почти как перед походом на Версаль.

— Не извиняйтесь, — махнул рукой Жюно. — Вы не первый, от кого я слышу подобные слова. Спасибо, что понимаете наши трудности.

Наконец состоялся день суда. Люди постепенно собирались. Неподкупный, Антуан и Светлана были среди собравшихся, они не могли пропустить это мероприятие. К числу праздных любопытных нельзя было отнести Клода Шапареля с отцом и Анжель Фужероль с матерью, которая властно держала дочь за руку. Жаклин Шапарель пришла в шляпке с вуалью, чтобы ненавистные родственники ее не узнали.

— Меня не оставляют размышления, приговорят ли к повешению эту девицу? — рассуждала Фужероль-старшая. — Она заслуживает сей кары!

— Маменька, если вешать всех дурочек, то в Париже женщин почти не останется, — мрачно пошутила Анжель. — Мне ее жаль.

— Эта девица вызывает у тебя жалость? — удивилась матушка. — Ты ангел!

Она была так поражена, что забыла сделать дочери замечание за просторечие.

— А я не могу испытывать жалось к девице, чуть было не ставшей виновницей гибели моего сына, — сказал отец Клода. — Моя уверенность в ее соучастии непоколебима!

«Какие мерзавцы! — подумала Жаклин. — С таким безразличием обсуждают судьбу несчастной девушки! Ни капли человеческого сочувствия! Только невеста Клода имеет чувство сострадания. Судя по всему, умная девушка. Зачем ей мой брат?»

Жаклин перевела взгляд на брата. Он стоял рядом, опустив длинные ресницы. Казалось, этот разговор не имеет к нему никакого отношения! Девушка отвернулось. Ей хотело ударить по его сахарной фарфоровой физиономии, вырвать у него клок огненно-рыжих волос.

Начало заседания отвлекло ее от размышлений. Девушка пыталась сосредоточиться на речах прокурора и Мулена, но мрачные мысли не давали. Наконец судья вынес решение.

— Начну с объяснений, — произнес он ледяным тоном. — Внимание!

Все, даже болтуны, притихли.

— Я тщательно изучил материалы дела, — продолжал Бюсьер. — Мсье прокурор, в какой руке у мадмуазель Нароль был найден нож?

— В правой, — отрапортовал обвинитель.

— Понятно. Мадмуазель Нароль подойдите сюда.