Когда они ночевали в лодке, Оскар стряхивал с себя мрачную задумчивость и долгими часами беседовал с ним, как отец с сыном. Франц и не подозревал, какое значение придавал Оскар этой дружбе. Ему нужен был человек, который бы хоть немного понимал его, верил в его работу, сочувствовал в неудачах и радовался успехам. Его собственный сын был еще слишком мал для этого. С тайной горечью Оскар наблюдал, как мадам Бангер отдаляла от него маленького Эдзита. У нее мальчишка всегда чувствовал себя лучше, чем дома. Чуть что, он рвался к бабушке и успел уже стать баловником и плаксой. Стоило отцу сказать ему строгое слово, он сейчас же ударялся в слезы, а мадам спешила выступить в роли единственной и постоянной заступницы.

— Все-то тебя обижают, мой цыпленочек! Ну не плачь, не плачь, поди ко мне…

Поэтому даже на мечту о воспитании сына Оскар до поры до времени махнул рукой. Может, позже Эдзит сам оценит своих воспитателей и найдет дорогу к отцу…

…Как только установилась теплая погода, Фред согнал на постройку гостиницы всех строителей, какие только нашлись в округе. Тес, балки, бочки с цементом, изразцы для печей — все было на месте. Оконные рамы и двери были заготовлены еще зимой. Новая постройка росла прямо-таки на глазах у гнилушан. Крыша была готова уже в конце марта, за какой-нибудь месяц покончили с обшивкой и полами, и печники сложили изразцовые печи.

— Все идет как по расписанию! — выразился по этому поводу американец. — По ту сторону океана так и принято — небоскребы вырастают в две недели.

Сам владелец нарадоваться не мог на гостиницу. Каждый раз, когда «Титания» возвращалась из рейса, Фред проводил на постройке все свое время. При этом он ничуть не важничал и радушно водил всех знакомых по стройке, подробно объясняя, где что будет. Все соглашались, что человек действовал с большим размахом.

К троице гостиница со всеми балконами и садовыми беседками была отстроена, а участок огорожен. Широкие ступеньки вели к главному входу. По обе стороны парадных дверей стояли белые гипсовые львы, а в саду на небольших столбиках ярко сверкали на солнце цветные стеклянные шары. Чтобы каждый знал, с кем он имеет дело, Фред велел установить перед гостиницей высокую мачту с реей, на которой красовался металлический флюгер в виде пятимачтовика — это был штандарт капитана Менгелиса. Над парадными дверями золотыми буквами сияло с вывески название новой гостиницы: «Вилла Фреди». У ворот была прибита доска с адресом:

Оборудование гостиницы, мебель, посуду, ковры и предметы роскоши привезли из Риги. Буфетчика и шефа-повара Фред подыскал тоже в Риге, оттуда же он привез несколько смазливых официанток.

Наконец ближним и дальним соседям разослали пригласительные билеты на торжественное открытие «Виллы Фреди»; к этому времени рыбаки успели обзавестись кое-какими деньгами после весенней путины. Событие это совпало с днем раздела участков лова, когда, по обычаю, собирались все рыбаки из Гнилуш и Чешуй. Прибыли также крестьяне с ближних хуторов, из Риги приехали представители власти, разные заинтересованные лица и среди них, конечно, Гароза. Рыбаки никогда не могли поделить эти участки мирным путем: неводчики упрекали владельцев морских мереж в том, что они занимают все море, а те, в свою очередь, доказывали, что неводчикам и без того оставляют слишком много места. В таких случаях спор решал арбитражный суд из Риги, который выслушивал доводы обеих сторон и определял границы для тех и других. Сейчас же после решения арбитров распределили участки для мереж. Несколько лучших участков назначили в порядке очереди тем, кто еще ни разу не промышлял на них, судьбу остальных решала жеребьевка.

Только успели с этим покончить, как Фред пригласил собравшихся на банкет. На первый раз угощение было даровое, и, конечно, требовать, чтобы всего было вдосталь, не приходилось: довольствуйся уж тем, что есть на столе. Питериса попросили произнести речь — для него ведь это было дело привычное, — а потом гостей повели осматривать оба этажа.

Оборудование поражало великолепием. Длинная буфетная стойка, резервуары с кранами для пива, мраморные столики, ниши с красными портьерами, патефон-электрола с репродукторами в каждом номере, на стенах картины — все больше лодки и корабли, несущиеся на всех парусах; отдельные кабинеты для любителей уединения, и так далее, и так далее. Не был забыт и швейцар с золоченой лентой на фуражке — он же замещал дворника и исполнял многие другие обязанности.

После банкета часть приглашенных немедленно разошлась, но большинство осталось до поздней ночи. Все время играла музыка, в бильярдной парни учились гонять шары, а по залу быстро носились от столика к столику официантки. Это были шикарные девушки, все в одинаковых платьях. Они охотно болтали с посетителями и не обижались, когда какой-нибудь папаша, разойдясь, щипал их за бок. Они только посмеивались. Да, это было славное местечко, здесь каждый мог провести время в свое удовольствие!

— Разве я не говорил, что у меня все будет первейшего сорта? — улыбался Фред, выслушивая хвалебные отзывы гостей. — Вы у меня позабудете, что такое скука.

Он был прав — скучать здесь было трудно. Конечно, это стоило денег, но ведь всякое удовольствие стоит денег, иначе не бывает. Не беда, если дома станет одной прорехой больше, если рыбаки иной раз не смогут свести концы с концами и не успеют погасить в срок какой-нибудь вексель! Здесь ведь так уютно, так приятно уставшему человеку передохнуть после тяжелой работы, а то и до нее.

Гароза, давно предвидевший, что новое заведение еще сильнее укрепит его власть над рыбаками, весьма благожелательно отзывался о «Вилле Фреди».

Однажды в середине июня на взморье появился гладко выбритый, широкоплечий, коренастый человек с вытатуированным на правой руке красно-синим якорем. Судя по костюму заграничного покроя, он был моряк. Ему можно было дать лет тридцать пять или немного больше. Английская жокейка, которую он, по обычаю моряков, слегка сдвигал на затылок, молодила его.

Прибыв в Чешуи, незнакомец первым долгом спросил о Фреде Менгелисе. Ему посоветовали пойти в Гнилуши — может быть, американец окажется на берегу. В Гнилушах он встретил на пляже Петера Менгелиса, Румбайниса, Крауклиса и еще нескольких рыбаков, которые снимали с вешал просохшие сети.

— Вы его сейчас не застанете, — ответил ему Петер на вопрос о Фреде. — Его нет дома.

— Разве Фред опять ушел в море?

— Почти что так, только он сейчас не служит на пароходах.

— У него теперь свое собственное судно, — вступил в разговор Румбайнис.

— Вот оно что! Ну, понятно, он-то имел возможность… — усмехнулся незнакомец.

Рыбаки оставили сети и окружили его.

— Вы, наверное, его друг? — спросил Петер.

Незнакомец снова усмехнулся.

— Да, когда-то мы были друзьями, а как дальше будет, трудно пока сказать. Досадно все-таки, что его нет дома, мне очень нужно его повидать. А давно его нет?

— С позавчерашнего дня, — сказал Петер. — Обычно он возвращается через неделю.

— Тогда я подожду его здесь, у меня времени достаточно. Можно тут где-нибудь поблизости остановиться?

— А «Вилла Фреди» на что? Там всегда можно достать комнату, — заявил Румбайнис.

— Что это, дача какая-нибудь?

— Нет, гостиница. Фред построил недавно — прямо заправский отель.

— И даже гостиница? — удивился незнакомец. — Ну, этого можно было ожидать, Фред всегда был ловкачом.

— Вы бы остановились у меня, — сказал Петер. — Я его брат.

— Весьма благодарен вам, но я лучше остановлюсь в гостинице. Надеюсь, что мой приятель не очень много сдерет с меня за номер и стол.

— Как вас по имени? — спросил Петер. — Может, я уже слышал про вас от брата.

— Навряд ли он говорил. Меня зовут Карл Зиедынь. Когда-то мы с ним служили на одном пароходе, только он вернулся домой раньше.