Они прохаживались по улице, никого не встречая. Время от времени Аните приходилось высыпать из туфель песок; при этом она держалась одной рукой за плечо Оскара, а другой снимала туфлю. Было так приятно чувствовать эту легкую руку на плече; ах, он ничего не имел бы против, если бы она задержалась там подольше. Постепенно остывало в нем чувство нетерпения. Теперь уже поздно идти к Зенте. Жаль девушку, она напрасно прождала его.

Удивительно, до чего незаметно пролетают короткие летние ночи — еще не стемнеет как следует, и уже занимается заря. Долго горел огонь в окнах маленького домика, и, пока его видно было издали, Анита не отпускала Оскара. Наконец там улеглись, и только тогда она остановилась у своих ворот и подала Оскару руку.

— Приятных сновидений, — сказала она со смехом.

Оскар мотнул головой.

— Я спать не собираюсь.

— Почему? — беспокойно спросила Анита.

— Мне надо сейчас же переодеться и отправиться на лов.

Анита облегченно вздохнула.

— Отчего ты раньше не сказал мне об этом? Я тебя совсем замучила.

Подойдя ближе, она еще раз крепко и нежно пожала Оскару руку. Теперь они стояли совсем рядом, придвинувшись друг к другу.

— Ты ведь не сердишься на меня? Правда? — спросила Анита. — На этот раз ты простишь мне мой каприз?

Оскар задумчиво улыбнулся.

— Вечер был чудесный, Анита… Спасибо тебе.

Он улыбнулся, но на душе у него было грустно. Вновь всплывали в памяти давно минувшие дни, но он уже не смел ничему верить. Анита снова была с ним, еще более похорошевшая и женственно-нежная. Куда девались резвость подростка, шумная веселость девушки; молодая женщина держала его за руку, и он все еще чувствовал в кончиках пальцев легкие толчки крови.

— Нет, нет, — сказал он про себя. — Это никогда не сбудется.

Придя домой, Оскар сейчас же переоделся в рабочий костюм. Сапоги были теперь не нужны, вода стала теплой. Для удобства рыбаки засучивали брюки и перехватывали их бечевкой ниже колен, иначе они, намокая, сползали и путались в ногах.

У карбаса никого еще не было, хотя сегодня артели Оскара выпала очередь брать первый улов, и мешкать не годилось. На месте лова было уже несколько карбасов: по всей вероятности, Осис с артелью и кто-то из гнилушан, — их черед был сразу после Оскара.

Он влез в карбас и вычерпал просочившуюся воду, хотя это входило в обязанности подростка Франца, вставил уключины, привел в порядок весла и уложил ближе к корме развешанную для просушки мотню. После этого он сошел на берег. С моря дул еле заметный ветерок, настолько легкий, что даже на банках не подымал волны. Заря все разгоралась, и в предутреннем сумраке можно было разглядеть очертания человеческих фигур в карбасе Осиса.

Первым пришел Франц. Он, вероятно, не успел выспаться и, забравшись в карбас, сразу же прилег на тюк сетей.

— Разве у тебя все камни подвязаны как следует? — спросил Оскар.

— Ох, и правда… В широком куске два камня оторвались, — вспомнил Франц и, ворча, стал искать шкертики от камней.

Затем появился старый Дунис. Уже подошло время метать невод, и Оскар начал беспокоиться. Он нетерпеливо шагал по берегу, поглядывая в сторону поселка, и время от времени громко кричал, приложив ладони ко рту:

— Па-ар-ни, о-хой!

Но парни не откликались.

— Ну, разве это не безобразие! — сердился Оскар. — Чего доброго, еще прозеваем улов. Ведь день пропадет даром.

Он крикнул еще раз и, подождав немного, влез в карбас.

— Пошли, нечего их ждать. Попытаемся позвать кого-нибудь из людей Осиса — может, выручат.

В последний момент на дюнах показался Баночка. По всей вероятности, воскресенье он провел весело и теперь разговаривал сам с собой, размахивая на бегу руками.

— Как это вы думаете уйти без меня? — закричал он. — Что вы станете делать без Баночки?

С помощью Оскара он влез в карбас и сел за весла. В карбасе Осиса люди уже зашевелились, и, если бы не появление Оскара, Осис начал бы метать невод: первый улов, на восходе солнца, всегда самый удачный.

Оскар высадил Дуниса у неводного ворота, поставил карбас на место лова, а сам пошел переговорить с Осисом.

— Чего дожидаешься, Оскар? — крикнул тот еще издали. — Давно уже пора начинать! А то, смотри, мы займем твою очередь.

— Одолжи мне двоих, пока люди не собрались.

— А сколько у тебя сейчас?

— Четверо.

— Тогда ты сегодня не ловец! Нет, никого отпустить не могу… Как же я сам буду притонять невод?

— Мне бы хоть двоих, чтобы невод обметать. К тому времени у меня все будут на месте.

— Это еще как сказать! А мне метать сразу после тебя.

— До того времени обметка будет кончена, а там я обойдусь.

Но Осис не соглашался.

— Ну что ж, нет так нет, не надо, — сказал Оскар. Он дошел до карбаса гнилушан. Там было несколько знакомых: родственники зятя Менгелиса и двоюродный брат Оскара по матери, Мартын Крауклис. Они слышали весь разговор с Осисом.

— У тебя всего только четверо? — удивленно спросил Мартын Крауклис. — Чего же ты хорохоришься? Пусть сейчас бросает Осис, а ты после него будешь. Тогда и твои парни подойдут.

Оскар молча повернул к своему карбасу.

— Ну как, решено? — крикнул ему Осис.

Оскар, ничего не ответив, влез в карбас, подал Дунису конец троса, а сам ушел к носу и сел за весла. В это время в карбасе Осиса начали готовиться к замету невода.

— Потише, сосед! — крикнул Оскар. — Куда торопишься? Я сам начинаю метать.

Там рассмеялись:

— Когда же это вчетвером метали невод?

— Становись к камням, Франц, — сказал Оскар подростку. — А ты, Баночка, на этот раз будешь выбрасывать верхнюю подбору. Пошли!

Он схватил тяжелые дубовые весла и всей тяжестью налег на них.

Тихо тронулся, заскользил по воде тяжелый карбас. Неводное полотно, стукаясь о борт камнями, переваливало в воду. Уключины трещали, готовые вот-вот сломаться, весла гнулись в руках Оскара. Приподнимаясь со скамьи, он изо всей мочи налегал на них. Это был сверхчеловеческий труд. Карбас еле двигался вперед, и Франц успевал вовремя хватать каждый камень и перебрасывать через борт. Баночка легко справлялся с верхней подборой. Когда дело дошло до мотни, то стоявшим на берегу показалось, что карбас вот-вот остановится и Оскар не сможет уже сдвинуть его. Но он справился. Тяжелая мотня перевалила через борт и карбас сразу пошел легче. Тюк сетей постепенно таял, под ними можно было уже различить свернутый кругами бежной трос.

Лицо и шея Оскара покрылась потом, вены на лбу вздулись, он дышал тяжело, как загнанная лошадь. Когда наконец перевалил через борт кляч невода и карбас словно освободился от тянущей назад привязи, Оскар почувствовал звон в ушах, в голове у него гудело, — еще минута, и он бы не выдержал.

Немного передохнув, они пошли к берегу. Взялся за весла и Баночка; вдвоем вести пустой карбас было не тяжело. Франц установил лебедку, и они стали выбирать бежной конец.

Медленно-медленно подходил невод к берегу. Флажок кляча уже показался на третьей банке, когда явился вконец перепуганный Кривой Янка. Он молча взялся за работу, ожидая основательной проборки, но Оскар ничего не сказал. Подошли и Осис с Мартынем Крауклисом. Им стало стыдно, и они тоже решили приложить руку к лебедке. Оскар отодвинул руку Осиса и мрачно взглянул на незваных помощников.

— Не надо, обойдемся и одни.

Тогда они ушли на другой конец, к Дунису, — старику тяжело было в одиночку справляться с воротом.

Наконец на берег вышел и кляч; пора было брать на лямки крыло невода. Тут кстати подошел и Черный Том, — теперь вполне можно было справиться.

Когда взошло солнце, ветер совсем стих. В едином ритмичном движении, откидываясь назад всем корпусом, шаг за шагом подвигались рыбаки по скользкому песку. Потом отпускали поочередно лямки и заходили в воду, чтобы перехватить их заново. Было приятно брести по пояс в теплой воде, всем телом наваливаясь на лямку. Полукруг невода стал суживаться, над ним закружились чайки. С каждой минутой их появлялось все больше и больше, они слетались со всего побережья. Быстрые и крикливые, они камнем бросались вниз и снова подымались с добычей в клювах. От их голодных криков у людей заложило уши. Белая туча птиц кружилась над неводом.