— Извини, — нахмурился Сизов. — Не хотел доставать тебя своим чрезмерным вниманием.

— Твое внимание — не чрезмерное. Я уже говорила. Ты мой друг.

— Похоже, это у них привычная песня… — пробормотал я сам себе под нос, попутно размышляя, как бы незаметно улизнуть обратно в свою комнату, пока очередная жертва «френд-зоны» будет исподтишка наслаждаться обществом объекта своего тайного обожания.

Но повода так и не придумалось, а ребята тем временем встали друг напротив друга и, скрестив руки на груди, обменивались неодобрительными взглядами. Похоже, что-то назревает, что-то из старого, сто раз виденного сериала, каждую серию которого знаешь буквально наизусть, вплоть до реплик и вспышек закадрового смеха. И пусть раньше в сериале снимались другие актеры (как и до них, еще раньше), сюжет не изменился ни на йоту. Что ж, освежим в памяти, на тот случай, если вдруг самому придется оказаться в роли какого-нибудь персонажа.

Для начала действа не хватало только первой реплики, и ее произнесла девушка.

— Почему ты так себя ведешь?

— Как веду? — тут же «ощерился» Евгений.

— Избегаешь меня.

— Не избегаю.

— Нет, избегаешь! Что это было сейчас?

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь! Иначе почему появился последним, после них? Небось по секрету нашептал про меня дружкам, и те отправились поглазеть на диво? Или как вы девушек за глаза называете? Девахи? Бабы? Телки?

— Эй, ничего, что я тоже здесь? — напомнил я, но Полина дернула меня за рукав: мол, не мешай.

— С чего это я должен про тебя рассказывать? — возмутился Сизов, тут же, впрочем, покраснев. — Я даже не знал, что ты здесь.

— Врешь.

— Ну да, вру. Знал. И что с того? Я к тебе не подходил. Я их искал.

— Ага, искал, как же. Чего их искать, они не пьяные даже!

— Ты Льва видела? Не пьяные…

— Ну ладно, тот второй пьяный. Но куда они из общаги денутся? Она уже час как закрыта!

— Я знаю, что она уже час как закрыта, — передразнил девушку Евгений. — Просто я имею право ходить, где мне вздумается. И хожу.

— Ага, ты это комендантше расскажи. Которая сейчас в своей каморке дрыхнет.

— Кстати, о комендантше, — снова вмешался я. — Вы бы потише…

— Филипп, не лезь, — осадил меня Сизов. — Я хочу разобраться. Почему это ты считаешь, что я тебя избегаю?

— Она уже объяснила, почему, дурашка, — это уже Полина вставила свои пять копеек. — Потому что ты не пошел с друзьями смотреть на нее.

— Поля, помолчи, — Женя нервно дернула плечом и подошла вплотную к учителю. — А сказать тебе, почему ты сейчас здесь появился? Да просто ты струсил. Увидел, что они долго не возвращаются, и испугался…

— Чего? — прижатый к стене учитель неожиданно пошел в наступление. — Что кто-нибудь из них начнет подкатывать к тебе? Так мне-то какое дело!

— Во дают… — восхищенно прошептала Полина.

Я же подумал, что если из немногочисленных обитателей общаги кто-то и спал, то теперь точно должен был проснуться. Хорошо, что комендантша почивает надежно: по рассказам обитателей, до нее не смогли добудиться, даже когда посреди ночи на третьем этаже вспыхнул пожар.

— Я не знаю, какое тебе дело, — Женя убрала с лица прядь своих вьющихся волос. — Но ведешь ты себя глупо. Как маленький.

— Я всю жизнь веду себя глупо, — с каменным лицом ответил Евгений. — Таким уж уродился. Спроси у любого в школе.

— Я не хожу в твою школу. И мне плевать, как там относятся к тебе. Ты мой друг.

Сизов демонстративно приложил ладони к вискам.

— Хватит повторять одно и то же, как мантру. Друг, друг. Я и сам знаю, что друг.

— Так и веди себя, как друг, а не как влюбленный пятиклассник! Кто вчера четыре часа стоял у меня в подъезде и так и не позвонил в дверь?

— Так ты знала? — ахнул он. — Знала и даже не вышла?

— Глупый. Ох глупый… Меня даже дома не было. Сегодня утром соседка сказала, что опять «тот самый» приходил. Хотя это разговор не для посторонних, прости.

— Ничего, я уже привык.

— Привык к чему?

— К публичному унижению.

Молодого человека трясло. Он держался из последних сил, и я прекрасно видел, что парень близок к истерике. Но и она тоже хороша. Если уж и вправду хотела его пропесочить, зачем было делать это при нас? Я не гордый, мог бы и закрыть дверку с обратной стороны. Полина, думаю, тоже. Просто оно как-то неожиданно все началось… Когда они на личности перешли.

— Прости, — девушка сделала шаг вперед и заключила дрожащего Евгения в объятия. — Я не хотела тебе грубить. Случайно вырвалось. Я еще выпила… Мне очень стыдно. Не злись, пожалуйста.

Я подумал, что несчастный учитель подобно неосторожным словам Жени сейчас тоже вырвется и убежит. Но чудо: едва она прикоснулась к нему, он мгновенно успокоился.

— Ничего страшного, все хорошо, — прошептал он, приобняв ее за плечи. — Я не злюсь.

— Хорошо, — она тут же, но совсем не поспешно отстранилась и улыбнулась ему. — Как-то неловко получилось перед твоим другом. И перед Полиной тоже… Ты нас познакомишь?

— С Полиной? — удивился Евгений. — Я сам ее не знаю.

Я был просто в шоке: он ведь только что чуть не плакал, а сейчас выглядит так, словно ничего и не было! Удивительный город, удивительные люди его населяют.

— С твоими друзьями! — рассмеялась Женя. — А я вас, так и быть, с Полиной познакомлю. Если она, конечно, не против.

Полина оказалась не против, и следующие две минуты ушли на взаимное представление друг друга и бурное выражение взаимной приязни и расположения. Полина, кстати, тоже оказалась довольно симпатичной, хотя на фоне живой и обаятельной подруги немного терялась. Но она с радостью согласилась на предложение продолжить знакомство в общей компании, когда неожиданно…

— Эй, народ! Мы призрака-то вашего пойдем ловить? Я уже даже совсем готов. Туалета так и не нашел, зато… Ай, ладно, лучше вам не знать, маленькие еще. Как говорится, на ход ноги. На ход ноги, да. А за окном не видно ни зги.

Это вернулся довольный облегчившийся Еремицкий.

— Не могу поверить, что согласился на этот бред, — бурчал я себе под нос, попутно натягивая на уши тонкую, совсем не защищавшую от холода шапку. — Почему нельзя было дождаться менее морозной погоды?

— Да, — в тон мне ответил Лев. — Жалко, что ты согласился. Ты, а не Полина. С ней было бы веселее.

— А со мной что?

— А ты нытик и зануда.

— Благодарю покорно. Я тоже отношусь к тебе со всей возможной симпатией.

— Слышу сарказм.

— Да ну? Тогда поздравляю: у тебя шикарный слух.

— Тише вы, оба, — шикнула на нас возглавлявшая шествие Женя. — Спугнете.

— Кого спугнем, — не сдержался я. — Ворон? Так они уже давно все околели.

— Эй, братан, если замерз, у меня тут есть…

— Водка? Лев, откуда у тебя водка в час ночи?

— А ты думал, что после десяти часов вечера вся алкогольная продукция по мановению закона испаряется из бутылок? Заранее купил и с собой принес. Не тупи, Филиппушка.

— Ребята, — подключился Сизов. — Ну тише вы, правда. Женя же просила.

— Каблуук, — протянули мы дружно в один голос.

— Да ну вас, — обиженно засопел учитель.

— Мальчики! — повторно воззвала девушка. — С вами не то, что в разведку — до ларька за пивом не сходишь. Заткнитесь все, ладненько?

— Есть, мэм.

Охотиться за пресловутым призраком мы отправились вчетвером. Полина пришла в ужас от одного только предложения и поспешила скрыться в своей комнате. По ее словам, затея все равно была обречена на провал: за три года поймать местную аномальную сущность так никому не удалось, хотя редкие попытки предпринимались. Опечаленный отказом своей новой знакомой Еремицкий попытался дать задний ход, но было поздно: идеей ночной охоты загорелась Женя. А к ней тут же подключился и несчастный, только-только оправившийся от гриппа школьный учитель. Подумав немного, Лев решил, что пасовать, когда он сам выступил инициатором, как-то не по-мужски, и тоже дал «добро», тем самым лишив себя общества Полины, которая, похоже, ему понравилась. Ну а напоследок он заявил мне (на ушко, разумеется, чтоб никто больше не слышал), что нас вдвоем он не оставит, а потому я тоже иду вместе с ними. На мои увещевания, что мы с Полиной останемся в разных комнатах и даже на разных этажах здания, и вообще я собираюсь спать, и, к тому же, женат, так что никого интереса не имею и конкуренции не представляю, а если бы и представлял, то подкатывать к девушке, уже приглянувшейся другу, как-то не по-мужски… В общем, мне все равно пришлось идти.