Мы замолчали, прослушав его короткую, но гневную тираду. Переглянулись, кивнули. Старшина попросил еще один болт у Карташа. Мы встали в линию, благо коридор был достаточно широк.

— Стойте, а почему бы нам не прг’ыгать по очереди? — быстро спросил Карташ.

— А я не знаю, — пожал плечами Старшина.

— Стоп, — округлил глаза Карташ. — Ты что, издеваешься?

— Так, не время для истерики! — рявкнул Старшина.

Все это уже начало мне надоедать. Я оглянулся и увидел, что карликам тоже надоели наши распри. Они просто не спеша пошли к нам, ожидая, что же мы будем делать.

— Все, мужики, пора! — сказал я. — Уродцы идут!

Сталкеры кивнули и приготовились.

— Раз… — начал Старшина, замахиваясь.

— Два… — болт полетел в аномалию. Воздух перед нами всполошился, будто встрепенулся, и болт с огромной скоростью устремился вперед. На этот раз я уловил это.

— Три! — крикнул Старшина, и мы одновременно прыгнули вперед. Воздух под нами всколыхнулся, я почувствовал, как какая-то сила толкает меня вперед… и мы втроем полетели по коридору.

Мы пролетели метров десять, спинами немного проехались по потолку; мы со Старшиной сгруппировались в полете и были готовы к падению, а Карташ махал руками и орал. Я упал, несколько раз перекатился через левое плечо (на правом висела «эсвэдэшка») и остановился. Чуть больше пролетел Старшина, а Карташ рухнул и проехал на животе несколько метров.

— Живы! — закричал я, вскипая от нахлынувшей радости. — Живы, мать вашу!

— Помолчи! — сказал Старшина. — Посмотри на этих тварюг.

Я глянул на карликов, которые стояли за аномалией. Они прыгали на месте, махали руками и кричали, но пересечь ее не могли. Старшина поднял ствол «эмки» и нажал на спуск.

Я видел, как эти карлики ставят какой-то телекинетический щит от пуль, но тут тварей он не спас. Пуля, разогнавшаяся до немыслимой скорости в объятьях «Трамплина», влетела в лоб одного мутанта и пробила его насквозь. Фонтанчик крови и серого вещества вылетел из затылка твари, а мутант покачнулся и упал. Старшина перевел «М4» на огонь очередями.

Три очереди пробороздили аномалию и устремились вслед за убегающими по коридору карликами. Каждого пронзило по три пули, насквозь пробившие их тела. Старшина опустил винтовку, из-под фильтрующей маски раздался приглушенный смешок.

— Ну и дела, — произнес он. — Если бы кто сказал мне, что такое бывает, не поверил бы. Ладно, валим отсюда. Погоди, что это тут у тебя? — Старшина смахнул что-то с плеча Карташа. Саня обернулся и заметил на полу маленький серый камешек. Никто не придал ему значения.

Он подошел к железной двери, стоявшей в конце коридора. В ней была глубокая вмятина, а рядом на полу лежал сплющенный болт, тот самый, что кинул в «Трамплин» Старшина. Военстал взялся за ручку и открыл дверь.

После двухчасового блуждания по зданию, мы выбрались наружу и спустя полчаса покинули Янтарь, пройдя через какие-то эвакуационные туннели под землей. Вечерние сумерки охватили весь Рыжий лес, и не видно было ничего дальше десяти метров.

Лес не зря назывался Рыжим, листья его действительно были оранжевыми, как в раннем осеннем лесу. Если бы я не знал, что здесь полно аномалий, как и в другим областях Зоны, я бы даже расслабился. Эх, как же давно я не прогуливался по таким вот лесам, обычным прогулочным шагом, без опасения быть пристреленным, сожранным мутантом или разорванным аномалией, где не надо красться, словно вор…

Мы сделали привал на самой опушке леса. Ноги ломило от долгой ходьбы, глаза слипались — проснулся я рано, а Старшина и Карташ и того раньше, а день был довольно насыщенным. Мы по-быстрому перекусили, посидели пять минут и двинули дальше. Старшина вел нас не очень уверенно, было видно, что идет он тут сам в первый раз. Но он старался выглядеть уверенно, иногда даже шутил, чтобы не показать, что боится заблудиться. Прекрасно его понимаю, я и сам боюсь, но больше боюсь попасть в какую-нибудь «Воронку».

В вечернем лесу было удивительно тихо. Не слышно было ни воя зверей, ни шелеста деревьев. Ни дуновения ветерка не было, и дождь давно прошел, но досюда, видимо, не дошел — было сухо. Не чавкали ботинки в грязи, не хлюпали лужи. Было свежо.

Иногда я забывал, где нахожусь, и начинал расслабляться. Но вовремя брал себя в руки и восстанавливал бдительность. Я шел вторым: осторожный Старшина решил не рисковать и поставил сзади зрячего Карташа. Хоть я видел на порядок хуже их, зато слышал все, что происходит прекрасно, тем более в этой ночной тишине.

Темнело. Мы подошли к трассе и остановились на привал, Старшина, отдышавшись, произнес:

— Я пойду по трассе к лагерю, а вы идите южнее и подходите к лагерю с юга. Наблюдайте за наемниками, я буду стараться держаться на виду. Все, удачи нам.

План был провальным с самого начала. Я об этом догадывался еще когда мы вышли из Бара. Потом я начал задумываться об этом, когда мы шли по Янтарю. И я почти убедил себя, что нужно поворачивать назад и валить. Но моя нехорошая черта — любопытство — пересилило. Настолько, что я почти не задумывался о том, что наемников может быть гораздо больше нас, и что мы заходим слишком далеко. Я даже убедил себя, что если что, мы сможем перебить противником, если нужда припрет. Но то, что произошло, совсем не вписывалось в мои планы.

Наемников было человек пять, и все они были хорошо вооружены. Один Старшина выглядел посреди них как бедная сирота. К тому же, там были не одни наемники. Эти странные сталкеры в серых камуфляжах, которых Старшина назвал монолитовцами. Их было человек десять, и снаряжены они были на порядок лучше наемников.

Новенькие «натовки», натовские бронекостюмы нового поколения, удобная экипировка — кто-то отваливал огромные деньги на содержание этих монолитовцев. И кто они такие? Что им тут надо?

Мы с Карташом расположились на холме вблизи лагеря, разлеглись в зарослях бурьяна, надеясь, что из лагеря нас видно не будет. Сами следили за встречей через оптику винтовок.

Военстал, командир группы наемников и командир отряда монолитовцев стояли на площадке посреди лагеря. Монолитовцы стояли на одной стороне, наемники и военстал на другой. Со стороны смахивало на «стрелку» бандитов. Старшина включил свою рацию, и мы слышали каждое его слово и слова одного из наемников.

— Упырь, ну че, притащил КПК? — спросил командир наемников.

Старшина молча кивнул.

— Ну давай сюда, раз притащил, — раздраженно приказал наемник. Военстал протянул ему КПК.

Командир довольно кивнул и посмотрел на монолитовца. Что-то сказал, слишком тихо, чтобы мы с Карташом могли услышать. Ответ монолитовца мы тоже не услышали, зато увидели, как монолитовец махнул рукой одному бойцу из своего отряда. Тот бегом притащил небольшой кейс, видимо, с наградой. Наемник кивнул и отдал ПДА. Потом повернулся к Старшине.

— Ладно, клоун, а теперь говори, кто ты такой и на хрена сюда приперся?

Старшина опешил. Я выругался. Карташ побледнел.

Все произошло быстро. Наемник выхватил пистолет, Старшина направил на него винтовку, монолитовцы в непонятках тоже похватались за оружие. Потом где-то справа от нас раздался крик:

— Эй, морды в землю, пушки бросить!

Я приподнялся на колено, обернувшись на крик, и увидел двух бегущих к нам монолитовцев. Оба бежали рысцой, направив на нас немецкие «Джи-36». Я выстрелил в одного. Он рухнул на землю, разбрызгав кровь вокруг, а второй прыгнул на землю, перекатившись за дерево. Я тоже рухнул на землю. Прогремела очередь, пули вспороли землю сбоку от меня, просвистели надо мной, и я прицелился снова. Монолитовец не высовывался, выставлял лишь ствол, стреляя вслепую.

Я прошипел Карташу:

— Будь тут!

Сам вскочил и на полусогнутых побежал к монолитовцу, делая огромный крюк. Уже почти ничего не было видно, и я даже не сразу нашел противника, лежащего на земле за деревом. Я бесшумно, как мог, пошел к нему. Он перезаряжал автомат, и я тут же сделал длинный прыжок, выбив ногой автомат из его рук. Монолитовец, опешивший от неожиданной атаки, попытался вскочить, но я пнул его по морде. У него чуть съехала на бок фильтрующая маска, затем я с силой опустил приклад винтовки на голову монолитовца.