Кости ломило, голова болела, будто череп сейчас разлетится на куски. Я ничего не видел, не слышал, не чувствовал. На грани сознания и беспамятства я различил яркий синий луч, ударивший в спину контролера. Но скорее всего это было лишь плодом моего воображения.

«Эх, Лешка… В кого же ты такой подозрительный?»

Это слова Дашки, моей бывшей девушки… Из-за моей подозрительности она меня и бросила.

«Не подозрительный, а осторожный», — отвечал я.

«Зачем тебе осторожность? — спрашивала она. — Ты же знаешь, что я тебя люблю».

Вот поэтому и был осторожным, потому что чувствовал ее вранье. Она уже месяц, как встречалась с другим.

«Любишь? — усмехался я. — А Андрея своего тоже любишь?»

«Какого Андрея?» — удивлялась Даша. Актриса из нее хорошая, она же не зря училась в театральном.

«Пархоменко Андрея, того, что ночевал у тебя сегодня».

«Какого еще Андрея?!»

«Врать ты умеешь, но меня не проведешь. Могла бы не врать мне, сказала бы сразу».

«Леша, ты что?!»

«Все, пока, Дашка. Знаешь, думал, что люблю тебя. А ты вон как. Пока».

После я сделал очень плохой поступок, из-за или благодаря которому я вылетел из института. Набил морду ее Андрюше. Пижон драться не умел, я сам боевыми искусствами никогда до этого не увлекался, но морда Андрея была начищена до сотрясения мозга. А меня исключили из института, и я попал под призыв.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Ощущение реальности возвращалось еще медленней, но первые чувства уже пробудились.

По лицу хлестал ливень, волосы были мокрыми. Это было первое, что я почувствовал. Еще я почувствовал боль под лопаткой. Очень неудачно ударился ею обо что-то в рюкзаке. Я, не открывая глаз, дотронулся рукой до лица. Ни защитных очков, ни фильтрующей маски на нем не было. И шлем видимо сорвал, когда бесновался от боли.

Я открыл глаза. Ливень хлестал по лицу, но я и этому ощущению был рад. Был рад наблюдать грозовое небо, был рад слышать гром, видеть короткие вспышки молний.

— Я одного не пойму, как он так долго продержался под воздействием псионика, — раздался голос совсем рядом. Он прозвучал так неожиданно, что я чуть не подскочил. Но сделать этого все равно не удалось бы. Тело словно было окутано свинцом, я не мог ни пошевелиться.

— Хрен его знает, — ответил другой. — Давай оттащим его в дом. Хватит под дождем мокнуть.

— Давай, Никита, взяли.

Меня подняли, держа за ноги и подмышки, и потащили куда-то. Занесли в дом, и положили на пол. Над головой мелькало чье-то лицо, но разглядеть его я не мог. Затем меня переложили на что-то мягкое, наверное, спальный мешок.

— Ты мне скажи, на кой черт он нам упал? — спросил тот, которого назвали Никитой.

— Понимаешь, по-человечески к людям относиться надо, — вновь сказал первый. — Мы в Зоне, а она честных людей спасает.

— Ты, я погляжу очень честный… прямо супермен какой-то… — проворчал Никита.

— О, смешно сейчас было. Наверное, со вчерашнего дня шутку придумывал, да, Пригоршня?

— Уткнись, Химик.

Ясно. Значит, этих двоих звали Химик и Пригоршня.

— Ему на комп сообщение пришло, — пробормотал Никита. — О, снова Семецкий умер. Прикинь, сердечный приступ.

— Эй, сталкер, давай открывай глаза, я видел, что ты очнулся, — сказал Химик.

Я раскрыл глаза и увидел над собой сталкеров. Непохожесть в них была видна во всем: от внешнего вида до взглядов, которыми они смотрели на меня. Обоим было лет по тридцать. Первый, Химик, был чуть пониже и не таким крепким, как Пригоршня. Он был коротко подстрижен, так же как я, а второй, белобрысый Никита был лохмат. У Химика был взгляд какой-то изнуренный, слегка исподлобья. У Никиты же был любопытный, молодой, но смотрел он на меня сердито. Наверное, оттого, что пришлось тащить меня с улицы в дом, промокнув до нитки. Ничего, я вообще не просил меня вытаскивать, но все равно благодарен.

— Спасибо… — еле выдавил я из себя.

Никита усмехнулся и достал фляжку. Они помогли мне подняться, и Пригоршня отвинтил колпачок и дал флягу мне. Я принял фляжку, кивнул и глотнул. Крепкий спирт обжег горло, словно раскаленное железо, я поперхнулся, но сглотнул. Вернул фляжку сталкеру, прохрипел снова:

— Спасибо.

— Тебя каким ветром сюда занесло? — поинтересовался Химик.

— Денежным, — ответил я.

— И сколько денег должен был принести этот ветер? — поинтересовался теперь Пригоршня. — Раз уж занесло сюда — денег должно отвалиться немало.

— Я… уже понял.

— Молодец, раз понял, — добавил Химик. Он немного помолчал и продолжил: — Тебя сюда Бармен послал? Новичок?

— Новичок, — неохотно ответил я.

— Как звать-то? — спросил Пригоршня. Видимо, он давно уже хотел это спросить. Я только сейчас заметил у него на лбу длинный шрам, и парочку мелких на щеке.

— Леха звать…

— Кличка какая? — с нетерпением спросил Никита.

— Нету клички… Зови Водолазом, Рембо, Кровососодавом, Лунатиком, Удачником или Служивым, — перечислил я, припомнив имена, что мне давали разные люди.

— Ух ты… Ни одно не прижилось, да? — Никита тоже отхлебнул из фляги, передал ее Химику.

— Нет, — коротко бросил я.

— А почему тебе такие кликухи давали? — снова спросил Пригоршня.

— Никита, хватит, — сказал Химик. — Дай человеку отдохнуть.

— Ниче не случится с ним, если расскажет. В себе это нельзя держать… — проворчал сталкер.

— К тому же в Зоне не принято о кличках своих говорить, — добавил Химик.

— Да ладно, это не секрет, — сказал я, вытащив флягу из пальцев Химика. Я глотнул, протянул фляжку Никите и начал: — Пришел в Зону я недавно. Дня два-три назад. Погоняло «Водолаз» было со мной недолго, и называли меня так всего пару раз — за то, что очки носил. Потом Волк с Кордона назвал меня пару раз Рембо, за одно дело на Кордоне, потом все думал, как меня назвать: Лунатиком, Удачником или Кровососодавом. Один знакомый военстал звал меня Служивым. Че вы придумаете, могу только догадываться.

— Ух ты, — пробормотал Никита. — А почему Служивым? И… Кровососо…

— Кровососодавом? — ухмыльнулся я. — Потому что встретил кровососа на Кордоне на свою голову. Завалил.

— Один? — недоверчиво спросил Химик.

— Один, — кивнул я. — Встретил в первый же день, ночью.

— Отвечаешь?

— Отвечаю.

— Очковал?

— Неимоверно.

— Понимаю, — вместе сказали Химик и Пригоршня.

Помолчали. Выпили еще по глотку.

— Теперь можешь считать себя самым счастливым в этой жизни, — сказал Химик. Я вопросительно глянул на него. — В первый день ты встретил кровососа и завалил, а на третий день встретил контролера и тоже завалил.

— Постой… Я его не валил, — сказал я, с трудом припомнив все, что произошло.

— Не гони, мы только подошли, а ты уже завалил тварюгу. Я хотел из пулемета добавить, но нужды уже не было.

Я напряг извилины, но все же не мог вспомнить, когда успел завалить контролера.

— Слушайте, это он меня телепатически гноил?

— Он. Тебе еще повезло, жив остался. Он один был, если бы кем-нибудь управлял, то вряд ли бы сбежал.

— А кем он управляет? — поинтересовался я.

— Зомби, мутантами, да кем угодно, — пожал плечами Химик.

— Там были зомби. Много.

— Никаких трупов нет, — покачал головой сталкер. Никита подтвердил:

— Только ты, да труп контролера. И кучи стрелянных гильз повсюду. Ты бесновался? — ухмыльнулся он.

— Не боись, ты не псих, просто контролер глюков тебе навел.

— А как я его?

— Тебе виднее, ты же там был. И немудрено с двух метров попасть, — хмыкнул он.

— Мы о контролере говорим, — осадил Никиту Химик. — Он как ментальную ауру свою врубит, все живое вокруг бесноваться начинает. У тебя в глазах двоилось, в ушах звенело?