Присел на колено, взял его «Джи-36», СВД повесил на плечо, взял у сталкера пару магазинов, подбежал ко второму, взял еще боеприпасов. Глянул через прицел в сторону лагеря: там шла перестрелка. Монолитовцы стреляли в наемников, наемники стреляли в монолитовцев, Старшина стрелял во всех, все стреляли по нему.

Сам он сидел в одном домике и отстреливался. Грохотали выстрелы, наемников серьезно прижимали. Я посмотрел на Карташа. Тот сосредоточенно целился в следующую цель. Стрелял он неплохо, только подолгу прицеливался.

Я прицелился, резко прыгнул на землю — рядом заросли бурьяна и сухую землю вспорола длинная очередь из лагеря — приподнялся, прицелился и выстрелил. Один наемник, засевший за дощатым деревянным домиком, прячась от монолитовцев, проехался по стене, оставляя кровавый след на ней.

Карташ снял еще одного, затем Старшина высунулся и короткой очередью убил командира отряда монолитовцев, но затем и его подкосил выстрел из пистолета. Я видел, как побежал наутек выстреливший командир наемничьей группы. Я прицелился, поймал в перекрестье прицела спину наемника, нажал на спуск… и промахнулся, наемник не дурак, понял, что не надо убегать по прямой, любой снайпер его убьет сразу же. Второй выстрел произвести я не успел — он скрылся в лесу, потеряв и деньги, и группу.

Монолитовцы тоже отступили — видимо, решили, что силы противника превосходят их собственные. Всего лишь на нашей с Карташом стороне сыграл элемент неожиданности, но они об этом не знали.

Но я начал рано радоваться. Я уже говорил, что план был провальным. В принципе, я уже узнал, что мне было нужно. Но уйти отсюда просто так, ограничившись одной потерей в виде Старшины, нам было не суждено.

Когда я поднялся на ноги, чтобы спуститься к лагерю, сзади послышался треск. Я резко обернулся, увидел выругавшегося монолитовца, а дальше — удар прикладом по лбу и глухая тьма.

Приход в сознание выдался резким и болезненным. Кто-то просто наступил мне на пальцы руки, отчего я быстро пришел в себя. Этот кто-то сел рядом, бесцеремонно похлопал по щекам. Поднял защитные очки шлема, приподнял веко, и я дернулся, но вырвать руку из-под ботинка монолитовца не смог.

— Хай, — весело сказал сталкер. Его голос глухо прозвучал из-за дыхательной маски.

С меня все так же бесцеремонно сняли мою фильтрующую маску, и кто-то спросил:

— Кто такой?

Я попытался ответить, но из горла вырвался лишь хрип. Меня пнули по ребрам, я закашлялся. В мозгу промелькнула мысль: «Как же они пытаются что-то узнать, если бьют?».

Монолитовец убрал ботинок с моих несчастных пальцев. Меня схватили за плечо, рывком посадили.

— А ну отвечай, кто таков будешь, и какого хера забыл тут?!

— Наемничья тварь, — предположил кто-то.

Я ни хрена не разбирал во тьме. Где мы находились? Видимо в каком-то здании, на улице так темно не может быть. Сколько тут человек? Пинал и спрашивал не один и тот же, потому что тот, кто пинал, не мог одновременно сидеть на моих пальцах. К тому же голоса разные были.

— Сталкер, — будто бы с упреком начал монолитовец, — отвечай на вопрос.

Я бы рад, если бы мог хоть слово вымолвить. Откашлялся, прохрипел:

— Привет…

По губам несильно ударили кулаком, голова дернулась в сторону. Башка и так гудела, а вы… Я понял, что не связан, руки и ноги свободно двигались. Только тело отзывалось болью при малейшем движении.

— Сталкер я, нечайно тут…

— Ты тут мне не ври! Десять наших тоже нечаянно завалили?

Щелкнула зажигалка — маленький огонек ослепил мои глаза, будто мощный прожектор. Послышался приглушенный смешок, и огонь пропал. И монолитовцы удалились. А я остался сидеть во тьме наедине с дикой болью. Но рядом словно кто-то заворочался и застонал.

— Кто здесь? — прошептал я, пытаясь увидеть хоть что-нибудь.

— Леха, ты? — послышался слабый голос откуда-то слева.

— Санька? — я невольно улыбнулся. Он тоже живой.

Я пошарил в карманах. Заботливые монолитовцы отобрали даже спички. Я снова остался в одной только куртке, джинсах и ботинках, как в тот день, когда обратился к проводнику за помощью. Только тогда у меня еще была сумка и еда, а теперь совсем ничего.

Я встал и осторожно пошел вперед, нащупал стену, прошел вдоль нее. Помещение было небольшое, вроде подвала. Выход был в углу, к нему вела ступенчатая лестница.

Через пять минут нас с Карташом ожидал еще один сюрприз. Открылась дверь, и в комнату втолкнули Старшину. Тот не устоял на ногах и рухнул на живот, даже не успев выставить руки. Мы с Карташом подползли к нему и подтащили к стене. Похлопали по щекам, больше никак привести в себя Старшину мы не могли. Но больше ничего и не понадобилось, военстал зашевелился и закашлялся. Он сплюнул липкую, пропитанную кровью слюну и хрипло сказал:

— Порядок.

— Оптимист, — усмехнулся я, сев рядом у стены. — Мы в жопе, и порядком это никак не назовешь.

— А конкретнее, где мы?

— Кто только что оттуда? — Я махнул рукой в сторону двери, но никто этого движения не заметил.

— Я все помню смутно… Меня тот наемник ранил, я уж думал — грохнул, ан нет, живой… только бок прострелен, но я жив остался…

Старшина так же был без снаряги, только легкий комбез. Кровь у него уже не шла, и рана была не слишком серьезной, но слабел он с каждым часом, что мы сидели в подвале.

Время ползло, как на университетских парах — медленно и лениво. Снаружи не доносилось ни звука, иногда мне казалось, что я просто оглох, а вкупе с темнотой — и ослеп. Мы постепенно привыкли к темноте, и начали видеть очертания друг друга.

— Вот тупость, — пробормотал Старшина. — Не думал, что все так обернется… А ведь с самого начала знал, что косяк выйдет…

— Ни хрена себе, — спокойно отозвался я. — А что же ты так звал нас сюда?

— А что мне оставалось делать? Да ты и сам хотел узнать что-то там…

— Ты лучше скажи мне, почему наемники тебя сразу же опознали? А?!

— А ты скажи, что за стрельбу вы устроили там? Из-за вас монолитовцы напали на наемников, и началось палилово!

— Ну давай же, обвини меня еще раз!

Я привстал, опираясь о стену, скинув куртку и закатав рукава свитера. Старшина тоже поднялся, я не ожидал такой резвости от раненого. Он кинулся ко мне, занеся руку для удара. Я присел, его тяжелая рука пронеслась надо мной, и я ткнул кулаком ему в бок. Старшина согнулся пополам, схватившись за открывшуюся рану, а я, воспользовавшись этим, схватил его за шиворот и толкнул к стене. Военстал рухнул, а я осел на пол, прислонившись к противоположной стене. Сказывался голод и усталость, но Старшину я одолел только потому что он еще и был ранен.

Тут проснулся Карташ и встрепенулся:

— Вы что тут, совсем охъенели?!

— Заткнись, — бросил я, не оборачиваясь в его сторону. — Видишь, плохо Старшине.

Молодец, есть чем гордиться — побил раненного. Не ожидал от тебя, право, не ожидал.

«И ты заткнись, — лениво подумал я. — Просто заткнись»…

Не дождешься, — пообещал голос. — Я тебе тут не радио, чтобы ты меня выключить мог. Думай давай, как выбираться будешь?

«Голова у меня не думает совсем… Сколько времени прошло?»

Уже настал следующий день. Слышишь? Кто-то идет!

Я прислушался. И вправду, слышались приближающиеся шаги. Дверь открылась, и я выставил руку перед глазами, защищаясь от нестерпимо яркого света.

Меня за шкирку выволокли на улицу, Старшину и Карташа тоже. Когда глаза привыкли к свету, я разглядел нескольких человек, стоявших перед нами. Я огляделся. Все тот же пионерлагерь, значит, мы сидели в подвале где-то тут. Что ж, хотя бы хорошо, что мы знаем, где находимся.

Я оглядел незнакомцев. Их было пятеро, два крепыша, один щупленький мужичонка в черном плаще, стройный парень в серой куртке и джинсах и невысокая стройная девушка в кожаной куртке, черных штанах и берцах. Один из крепышей был невысок, но раза в два шире меня в плечах, второй был просто великан. Ростом выше двух метров, шире метра в плечах. Он был космат, на грудь падала густая борода, темные глаза смотрели по-звериному. Щуплый в плаще держал в руке «узи», согнув руку в локте и чуть склонив голову набок. Крепыши направили на нас ПКМы, у парня на боку висел АКС-У, а девушка помахала нам «береттой». За спиной у нее висела «Сайга».