Под этим письмом стояли подписи профессоров МГУ А.Бачинского, В.К.Дмоховского, А.Соколова и других (всего свыше 40 подписей).
В июне 1922 года при Библиотеке было организовано Бюро по выписке иностранной литературы из-за границы, в начале 1920-х годов мы оказались монополистами в этой области. За валюту мы выписывали на принципах хозрасчета новую литературу не только для себя, но и для научных учреждений и творческой интеллигенции. Мы брали комиссионные, которые отчислялись за границей в месте покупки книг. На эти комиссионные мы выписывали новую литературу.
Новая иностранная литература привлекла к нам переводчиков: И.А.Кашкина, М.Л.Лозинского, П.Г.Антокольского, В.Ф.Кельина, М.А.Зенкевича. Б.А.Грифцов говорил, что всех современных французских писателей он открыл через нашу Библиотеку. Первый переводчик Дж. Конрада Е.Л.Ланн признавался, что познакомился с творчеством этого писателя благодаря нашей Библиотеке.
Выписывать книги из-за границы через наше Бюро пришла целая группа математиков из Москвы, Воронежа, Курска. Первыми были М.А.Лаврентьев, Н.Н.Лузин, Л.А.Тумаркин, женщина-математик Н.К.Барсс. В дальнейшем академик М.А.Лаврентьев, будучи вице-президентом АН СССР и председателем Сибирского отделения АН СССР, всегда помогал Библиотеке.
Выписывали иностранную литературу и известные архитекторы: А.В.Щусев, И.В.Жолтовский, братья Веснины. С.Е.Чернышов, с которым как-то в 1960-х годах я встретилась в доме отдыха "Суханово", сказал мне: "Неофилологическая библиотека просто приоткрыла мне мир". Появились и медики — психиатр П.Б.Ганнушкин, гематолог И.Хорошко. Большую сложность составила выписка книг по искусству. Они были очень дорогими. Но все-таки мы их выписывали. Первым их читателем всегда был историк искусства В.Н.Лазарев, наш постоянный посетитель.
Вот что вспоминал о том времени старейший сотрудник Библиотеки, известный искусствовед Николай Иванович Пожарский (опубликовано в газете "Говорит ВГБИЛ" в мае 1957 года):
"Я помню нашу Библиотеку почти что с самого первого дня ее "рождения". Она родилась в золотую пору расцвета советской литературы, театра и искусства. Я был в то время заведующим библиотекой Академии художественных наук, находившейся на ул. Кропоткина по соседству с Неофилологической библиотекой. Многие из числа членов Академии (П.Н.Сакулин, живший в том же доме, где помещалась Неофилологическая библиотека, М.Н.Розанов, М Д.Эйхенгольц и др.) знали уже об этой Библиотеке и посоветовали мне установить с ней дружескую связь. Отчетливо помню свой первый "визит" в эту Библиотеку и первое впечатление от этого визита, как от встречи с чем-то очень молодым, жизнерадостным и уверенным в себе. В Библиотеке все тогда было светло, начиная с золотых волос и светлого платья Маргариты Ивановны, почти еще девочки, и ее немногочисленных тогда помощниц, таких же юных и жизнерадостных, таких непохожих на библиотекарш в моем представлении. Но, несмотря на всю свою необычность, это были замечательные библиотекари. Они, может быть, не знали тогда в совершенстве всех правил каталогизации, но ясно представляли цели и задачи новой Библиотеки, отчетливо отделяя все главное от второстепенного. Помню, меня поразило тогда, что этот немногочисленный штат, работавший с очень немногочисленным книжным фондом, главное свое внимание отдавал комплектованию Библиотеки: самих книг еще не было, но были проспекты, каталоги, библиографические журналы, причем это не лежало мертвым грузом, а подвергалось тщательному изучению и проработке. Количеству дезидерат могла бы позавидовать любая большая библиотека, причем большая часть этих дезидерат не оставалась только пожеланиями, а осуществлялась на деле, благодаря энергии руководства Библиотеки, сумевшего убедить проф. И.И.Гливенко, стоявшего тогда во главе Комиссии по иностранному комплектованию, в необходимости выписки этих книг. Эта забота о продуманном комплектовании занимала Библиотеку и позднее.
Библиотеке — с первых же шагов ее деятельности — конечно, очень помогало то, что наряду с ее энтузиастами-сотрудниками, влюбленными в свою Библиотеку, ей приходил на помощь многочисленный и совершенно бескорыстный "штат" ее верных друзей, не менее энтузиастичных. Достаточно вспомнить имена акад. М.Н.Розанова, профессоров М.М.Морозова, Б.А.Грифцова, М.Д.Эйхенгольца, И.И.Анисимова, И.А.Кашкина, В.Ф.Кельина, В.С.Узина и многих, многих других.
С каждым годом Библиотека росла и крепла. Она нашла свое место среди других крупных библиотек. Проверка временем доказала правоту тех идей, которыми была полна Библиотека в пору ее рождения, и теперь уже никто не сомневается в необходимости наличия специальной библиотеки иностранной литературы".
Наш старый читатель Яков Львович Раппопорт, автор известной книги "Дело врачей", так описывает меня и мою деятельность в середине двадцатых годов:
"Попробую нарисовать портрет Маргариты Ивановны в те годы. Мне она казалась девушкой выше среднего роста, стройной, с мягкими, изредка порывистыми движениями. Лицо несколько скуластое, с выразительными мягкими чертами. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни даже хорошенькой в банальном определении девичьего лица. Покоряли ее глаза — умные, внимательные, серьезные, часто освещающие лицо веселым взглядом. В сочетании с неизменной приветливостью (высшее качество женщины) общий облик Маргариты Ивановны всегда оставлял чарующее впечатление и память о ней.
В контакте с Маргаритой Ивановной быстро раскрылось погружение ее не в традиционную область науки, а в другую, сопряженную с ней, область колоссальной важности — библиотечное дело. Миру известна ее роль пионера в организации Библиотеки иностранной литературы в нашей стране. Я был свидетелем этого дела в его самом зачаточном состоянии, свидетелем того энтузиазма, который овладел Маргаритой Ивановной. Это нельзя назвать банальным словом "организация": это было подлинное высокое творчество. Подлинными творческими достижениями был каждый новый библиотечный шкаф, каждая новая пачка иностранной литературы и т. д. Преклоняться надо перед самым замыслом этого дела, верой в его важность у молодой девушки. Каюсь, я в ту пору не полностью понимал весь масштаб его. Меня более убеждал и заряжал энтузиазм Маргариты Ивановны, ее убежденность, которая заразила многих и сыграла немалую роль в достижениях Маргариты Ивановны.
На заре основания Библиотеки иностранной литературы она размещалась в нескольких комнатах в Денежном переулке, и Маргарита Ивановна с гордостью создателя приглашала меня посетить ее. Гордясь этим достижением, Маргарита Ивановна, несомненно, видела перспективу или мечтала о ней. Поразительно, если перенестись в обстановку 1920-х годов, в возраст не мечтателя, а активного борца! <".>*.
В первые же годы после открытия Библиотеки к нам стали обращаться и крупные государственные и партийные руководители — А.В.Луначарский, Г.В.Чичерин и др.
Замужество
В личной жизни 1923 и 1924 годы были для меня судьбоносными. Новый 1923 год я встретила в шумной компании у себя в Денежном переулке. Но я была грустна: Василий Николаевич не захотел приехать на Рождество в Москву. Тогда я решила сама поехать в Киев. Купила железнодорожный билет, но в последний момент продала его и осталась дома. Посчитала, что раз он не хочет, то и я навязываться не стану. В апреле 1923 года я на несколько дней все же ездила в Киев выяснять отношения с Василием Николаевичем. Моя любовь к нему крепла, он же уверял, что недостаточно меня любит, чтобы объединить наши жизни. Когда мы видимся — он мой. Стоит уехать — молчание. Это доказывали и редкие письма ко мне.
Киев, 13.V.23 г.
Передо мною Ваши письма, а во мне горькое сознание того, что я не могу ответить Вам так, чтобы сделать Вас счастливой.
Ритуся миленькая! Если бы ты знала, как мне это тяжело. Ведь я понимаю, что ответить на твои письма так, как только могу я ответить, это равносильно, как если бы по рукам, ласково тянущимся обхватить вокруг шеи, грубо ударить кулаком или что-нибудь подобное.
